менее ужасные вещи! Эти люди замышляют чье-то убийство. Что касается отчима, то особого удивления его участие в подобных делах у Мелиссы не вызывало, но вот сын барона Патриана…

— А ты, я смотрю, уже и в штаны готов наложить? — злобно зашептал Этельстейн. — Раньше надо было думать. А то вам всем неймется стать министрами и канцлерами, а как до дела доходит, так руки должны пачкать другие?

— Нет, что ты! — с возмущением ответил Тасвел. — Ты не можешь обвинить меня в трусости. А сейчас я просто тревожусь, как бы что не сорвалось…

— Ладно, — примирительно ответил граф, — я тоже не хотел тебя обидеть. Думаешь, я сам не волнуюсь? Время подходит… Каждый из нас должен точно исполнить все, что ему поручено, и тогда ему несомненно придет конец. И никакой Кром ему не поможет! — язвительно добавил он. — Трон Аквилонии не может принадлежать грязному неотесанному варвару!

«Трон? Они замыслили покушение на короля! — в совершеннейшем ужасе сообразила, наконец, Мелисса. — Неужели и Тасвел может быть замешан в столь ужасном деянии?!»

— Так что будь наготове, — снова послышался голос Этельстейна. — Нам не следует особо показываться вместе. В случае чего связь через брадобрея, ты об этом помнишь?

— Ладно, — отозвался Тасвел. — Да помогут нам боги…

Послышались шаги, скрип ступенек. Мелисса вжалась в кустарник, чтобы ее не заметили, но мужчины, один за другим, торопливо прошли по тропинке и разошлись в разные стороны. Девушка стояла неподвижно, не в силах даже пошевелиться от страха.

«Они хотят убить Конана, и тогда… — мысли лихорадочно заметались, — тогда… Этельстейн будет королем! А что со мной? Я буду королевской падчерицей и наследницей престола Аквилонии? Или королевской наложницей?! — ледяной ужас охватил девушку. Она вспомнила жесткий взгляд отчима во время того, недавнего разговора. — Никто тогда не сможет помешать желанию нового короля, да и осмелится ли кто?»

Мелисса сжала руки и почувствовала, как бешено колотится ее сердце.

«Что делать? Немедленно бежать и рассказать, что я услышала? — она сделала непроизвольное Движение к тропинке, но ноги не слушались девушку. — Но кому рассказать, кто мне поверит? Король? Командир Черных Драконов? Мое слово против слова графа Этельстейна?! Да просто сочтут сумасшедшей и посоветуют отчиму отправить в монастырь, а он только этого и хочет…»

Мелисса чувствовала себя попавшей в ловушку, из которой нет выхода. Она понимала, что любое ее действие или бездействие представляют для нее опасность, смертельную опасность, потому что ей равно жуткой казалось возможность как стать наложницей старого развратника, так и провести всю свою жизнь в монастыре.

«Найти Альгиманта и все рассказать ему?.. Но ведь он даже не смотрит на меня после того ужасного случая! — горько усмехнулась она. — Может быть, Тасвел? Не может же он быть таким же негодяем, как мой отчим. Наверное, Этельстейн запугал его чем-то, и если мы вместе с ним пойдем и расскажем о заговоре, это будет моим единственным выходом. Он ведь клянется, что любит меня, вот пусть и докажет это!»

Мелисса почувствовала: правильное решение найдено, и она, стараясь выглядеть спокойной и безмятежной, направилась на поиски Тасвела.

— Чем ты еще попотчуешь нас? — Паллантид склонил голову к почтительно стоявшему рядом с ним Паймору и тихо добавил: — Смотри, не осрамись, пройдоха, король пока что очень доволен тобой.

— Сейчас начнутся петушиные бои, — так же тихо ответил ему Паймор. — Думаю, это должно понравиться Его Величеству.

— Петушиные бои? Ты уверен, что это понравится королю? — недоверчиво спросил Паллантид. — Смотри у меня!

— Петушиные бои? — Острый слух Конана уловил, о чем говорят командир Черных Драконов и его дворецкий. — Я но ослышался?

— Нет, мой король, — Паймор с поклоном выступил вперед. — Я привез лучших офирских петухов и думаю…

— Ха-ха! — неожиданно покатился со смеху киммериец. — Я тебя явно недооценил сразу, шельма! Откуда ты узнал, что я понимаю толк в этом деле?

— Ты понимаешь толк в петушиных боях? — Паллантид уставился на Конана, словно видел его впервые.

— А ты как думал! — гордо ответил варвар, наслаждаясь произведенным впечатлением. — И не только знаю, но и видел это действо на празднике раххават в Шадизаре. Слыхал о таком?

— Нет, — признался командир гвардейцев.

— А ты, свистулька, откуда откопал это? — Конан подозрительно посмотрел на Паймора.

— Я и не знал… просто подумал, что хорошо бы развлечь, — боязливо пролепетал дворецкий.

— И попал в самую точку! — хлопнул его по плечу король. — Молодец! Если так пойдет и дальше, станешь богатым человеком… если не помрешь преждевременно, как твой бедолага-предшественник. Действуй!

Киммериец явно повеселел. Удачная догадка дворецкого заставила его вспомнить опасное, но и доставившее ему массу удовольствия приключение, случившееся с ним в юности. Он жестом подозвал к себе слугу и протянул бокал:

— Лей до краев! Тебе тоже? — повернулся он к Публию, который понемногу пришел в себя и уже внимательно прислушивался к разговору. — Сейчас расскажу историю, почище тех, что нас потчует Самора. Эй, Самора, Тальпеус, Альвий! — обратился он к сидящим неподалеку нобилям.

— Подсаживайтесь поближе, кое о чем вам поведаю, позабавитесь от души!

Кружок вокруг киммерийца сдвинулся потеснее, и пока расторопные слуги устанавливали ограждение для петушиных боев, король рассказал своим приближенным историю о том, как он за три ночи заработал триста монет, переспал с тремя наложницами хозяина и укокошил дюжину разбойников из шайки Рябой Рожи, а случилось все это, когда его нанял старый купец для охраны бойцового петуха стоимостью в тысячу монет! Рассказ киммерийца то и дело прерывался взрывами хохота — не потому даже, что придворные желали сделать приятное своему повелителю, а исключительно из-за самой истории, оказавшейся, как и обещал варвар, весьма забавной и поучительной.

— И самое главное! — Конан поднял вверх палец. — Самое главное, что я тогда-то и понял: если Митра захочет явить свое расположение смертному, то следует идти по той дороге, которую он укажет и не роптать на валяющиеся под ногами камни.

— Истину возвещаешь! — угодливо поддакнул подошедший к концу рассказа Этельстейн. — Все в руках Солнцеликого.

— Всем вина! — гаркнул киммериец. — За это необходимо выпить, иначе боги не простят нам бездействия…

— Тихо, падаль! Все дело испортишь, — зашипел Шарак на своего подельника. — Смотри по сторонам, как бы не заметил кто…

Он вновь склонился перед дверью, старательно орудуя металлическим предметом внутри замочной скважины:

— Ух, ты! Хитрая вещица, — бормотал он, пытаясь повернуть засов, но, чуть двинувшись в нужном направлении, планка вновь отходила назад. — Ну что там? Никого?

— Все спокойно, — ответил его напарник, озираясь по сторонам. — Давай побыстрей действуй!

— Заткнись, свинячье рыло! — ответил, не оборачиваясь, взломщик. — Сам бы попробовал, я бы на тебя посмотрел…

Посреди притихшей улице щелчок щеколды показался таким громким, что его напарник едва не подпрыгнул от неожиданности.

— Не бойся, Турамбар, все уже сделано. Заходим!

Они осторожно приотворили дверь и вошли в полутемную прихожую, освещенную лишь двумя небольшими масляными лампами. В помещении было несколько дверей и широкая лестница, поднимавшаяся