Он так покосился на меня, словно рядом с ним сидел белый медведь, и чуть было не врезался в чудовищных размеров бетономешалку. Но в последний момент рывком все-таки вывернул руль.

– Чтоб тебя! Вы, действительно, не знаете?

– Действительно.

– Откуда вы приехали? С восточного побережья?

– Оттуда.

– И там ничего не слышали о Джимми Гудмэне?

– Что-то припоминаю,

– Так вот, старина Джимми – наш мэр. Гнусная гадина и большая свинья. Но, по крайней мере, сейчас из него можно что-то выжать. Если бы не Билл Бакер и Натаниэль Вестфорд, он уже не был бы мэром. Да вот есть у него такие ребята.

– В самом деле?

– Да, есть. Преданы ему, как собаки. У Такера – металлургические заводы, у Вестфорда – плантации.

– Я вижу, вы не очень что симпатизируете им.

– К черту симпатии! Но я и не против них. Вы думаете, другой был бы лучше? Черта с два! К этому старому дураку мы, по крайней мере, привыкли.

Я решил переменить тему.

– Скажите, есть здесь где-нибудь приют для младенцев?

Он посмотрел на меня с таким изумлением, как будто я искал Ноев ковчег.

– Приют для младенцев?

– Приют для подброшенных младенцев. Но, возможно, там есть дети и постарше. Он должен быть где-то недалеко от города.

Он призадумался, потом хлопнул себя по лбу, от чего мы снова оказались в опасной близости к асфальтоукладчикам.

– Вам наверняка нужно благотворительное учреждение Харрисона. Там принимают младенцев. Только оно совсем в другой стороне. Отвезти вас туда?

Я отрицательно качнул головой.

– Сначала в гостиницу. Можете что-нибудь посоветовать?

Он посоветовал, я согласился. Еще через двадцать минут, благополучно миновав дорожно-строительных монстров, мы подъехали к гостинице «Отель Барбара».

Тогда я еще не подозревал, что открыл новую страничку своей жизни.

Несколько часов спустя я снова вскочил в такси и произнес заветные слова:

– В заведение Харрисона.

Шофер с тоскливой миной сунул в нос указательный палец и скорбно уставился на меня.

– А это что такое, сэр?

– Приют для младенцев.

– Приют для младенцев? – спросил он и еще глубже засунул палец в нос, что было у него, вероятно, признаком напряженной работы мысли. – Не знаю никакого приюта для младенцев в округе.

Я был вынужден разъяснить ему, в каком месте это может быть. Сказал все, что услышал от первого шофера.

И вдруг лицо его просияло. Он выдернул палец из носа и показал куда-то вдаль.

– Ага! Тогда вам нужен панельный своз. Чего ж сразу не сказали?

– А что это такое – панельный своз? Он заржал, как развращенный юнец.

– Так это куда городские девки сбрасывают свои свертки. Вы понимаете, так ведь? – Трах-бах, а через девять месяцев – вот он, сверток. Девочки относят их туда и избавляются от них. Оттого-то и панельный своз. Но вы-то что там забыли?

Я проглотил ком в горле и не ответил. Шофер, не обращая ни малейшего внимания на осевую линию и запрещающие знаки, развернулся прямо посередине дороги и дал газу. Мы неслись к «панельному свозу», словно за нами гнались собаки.

Заведение Харрисона было точно таким, как все остальные частные благотворительные учреждения в Америке. Высоченный забор из колючей проволоки, охранник у ворот, огромный парк и строения непонятного назначения, разбросанные по территории парка. Все атрибуты настоящего фильма ужасов.

Но природа в этот день не желала забавляться ужасами. Сияло солнце, тихо шелестели листвой гигантские липы, и откуда-то из глубины сада ветер доносил детский смех.

Я выбрался из машины и обратился к шоферу:

– Вы могли бы подождать?

Шофер взглянул на часы и утвердительно кивнул головой.