– В том-то и дело) – двинул его в бок Никое. – А почему не на вершине?

– Потому что мы стоим не там, где нужно, – сказал Йеттмар. – Если ты хочешь, чтобы точка пересечения оказалась точно на вершине холма, нужно отойти в сторону. Куда-то сюда. – И он показал в ту сторону, где находится спуск.

Карабинас от неожиданности подпрыгнул, и на него напала икота.

– Есть! Будь я проклят!

Я изумленно вытаращился на него и, признаюсь честно, не слишком понимал, отчего он пришел в такой восторг. Йеттмар же, похоже, знал, почему Никое обрадовался.

– Ты думаешь, что сейчас это покажет?..

– Черт его знает. Одно точно – не зря там находится этот холм!

Я понемногу начал терять терпение.

– Эй! Может быть, все-таки скажете, чему вы радуетесь?

– Смотри сюда, Петер! – схватил меня за руку Карабинас. – Вот там холм! Клянусь, что он там не случайно! Кто-то насыпал его!

– Насыпал?

– Ну да, наносил песка.

– Ты думаешь, что под ним что-то есть?

– Откуда мне знать! Возможно. Но сейчас не это самое интересное.

– Не это? Тогда что же, черт возьми?

– Точка пересечения. То, что она находится не на вершине холма.

– Но лишь если смотреть отсюда! Только что вы говорили, что, если отойти в сторону, с некоей точки с точностью…

И тут до меня наконец дошло! Воображаемые линии, соединяющие вершины пирамид, только тогда пересекаются на вершине холмика, если смотреть на них с одной определенной точки. Я вдруг вспомнил историю о султане Ибн Хамиде.

«Иди к ним, но не подходи совсем близко! Остановись на таком расстоянии от них, откуда они кажутся высотой примерно в два локтя. И смотри, чтобы стоял ты от них строго на юг…»

Мы тоже стояли на юг от пирамид, и они казались примерно высотой в два локтя.

– Чтобы почувствовать вкус пудинга, его нужно съесть! – сказал Карабинас и поднял прибор. – Йеттмар, будь добр, возьми меня под руку, чтобы я не споткнулся… Пошли, Петер, за мной! Любопытно мне, где то место, с которого точка пересечения лучей видна на вершине холма.

Йеттмар подхватил Карабинаса под руку и повел его, как поводырь слепца. Я пошел рядом, уже, в общем, зная, куда мы выйдем. Чего я еще не знал, так это – в чем смысл всех наших действий.

Мы продрались через кустарник, прошли мимо оставшихся без присмотра палаток, обошли стороной довольно большую лужайку, направляемые Карабинасом, который отдавал команды, как лоцман.

– Теперь чуть-чуть вправо, теперь влево, так, идем прямо, все прямо!

Мы снова попали в кустарник, прошли ярдов тридцать, потом по указанию Карабинаса свернули направо.

– Еще пару метров! – бормотал Карабинас. – И тогда точка пересечения окажется на вершине насыпи!

В этот момент мы выбрались из кустарника, Никое поднял руку и громко выкрикнул:

– Стоп! Мы на месте! А теперь хорошенько осмотримся, что мы тут имеем, потому что…

Он запнулся, словно ему забили рот песком. Йеттмар и я уже обо всем догадались, а Карабинас только беззвучно ловил ртом воздух.

– Поди ж ты!.. Это… это! Вот это да!..

Он выронил из рук прибор и уставился себе под ноги, будто увидел привидение или вереницу гномов, вылезавших из той ямы, которая находилась в трех дюймах от его ботинок. Однако в яме суетились не гномы, а Осима с песчаной маской на лице и папа Малькольм с недавно мокрым а теперь засохшим складками платком на голове А под ними, напряженно вглядываясь вдаль, застыла любимая птица бога Гора – сокол с изогнутым клювом.

– Как вы ее нашли? – спросил Никое, когда отдышался, и мы все уселись наверху, на краю ямы.

– По чистой случайности. Железным прутом. Я воткнул его в песок, и камень звякнул.

– Но мы же тысячу раз проходили над этим местом с инструментом!

– Никуда он не годится. Или не больше, чем гадательный прут. Я не возьму в толк, как при нынешнем развитии техники люди не могут придумать нормальный контрольный прибор.

– Довольно уж напридумывали, – проворчал Малькольм.

– Один стоит другого, – отмахнулся Осима, стирая с лица песок. – Впрочем, дальномер, похоже, работает прилично. Ведь он привел вас прямо сюда.

Кзрабинас чистил прибор от песка.

– Как вы думаете, – спросил он тихо, – что может означать тот холм?