— Полониа? Булгар?

Он помолчал немного, видимо, вспоминая политическую карту мира, затем с отчетливой надеждой спросил:

— Руссия?

— Руссия, Руссия, — пробурчал Валя.

Улыбка длинного прожектором осветила корму.

— Руссия! — восторженно воскликнул он. — Здорово-корефан-как-дела-нормально! Эй-товарифщ- давай-давай-работай-сябака!

Валентин убрал руки с затылка и перевернулся на спину.

— Даккар? — спросил он с удивлением.

— Даккар, Даккар, май френд! — радостно подтвердил длинный.

Валя тоже хмуро усмехнулся.

— Даккар порт? Один баба — десять рыба?

Прожектор погас. Длинный насупился, вытянул вперед указательный палец и укоризненно закачал им из стороны в сторону.

— Ни-и-ету, корефан, — протянул он обиженно. — Десять риба — нету баба. Один баба — корьобка риба.

Я решил было, что переговоры зашли в тупик, но Валя так же протянул руку и так же закачал пальцем.

— Нету, корефан. Коробка рыба — десять-баба.

Моё мнение по столь щекотливому вопросу никто не спросил, и мне ничего не оставалось, как ждать и надеяться, что увлеченный торговлей корефан подойдет поближе. Я даже прикинул сектор, в котором можно будет предпринять какие-то действия, и улегся на бок, оперевшись на руку, но длинный неожиданно отошел к борту и что-то весело прокричал про Руссию.

Я с изумлением взглянул на Валю.

— Это что тут у вас за совместное предприятие образовалось?

Он снова усмехнулся и сел.

— Я до армии два года рыбу ловил. В Даккаре наша база была — самая крупная на Западном побережье, а может, и во всей Атлантике. Там такая торговля шла, что ты, в полный рост! Мы им — рыбу, бронзу, они нам — маски, фрукты, бренди. Даже девок водили. У них тогда весь порт по-русски лопотал: «Здорово, корефан» или «Меня зовут Федя».

Он упёрся рукой в палубу, чтобы встать, но длинный молнией метнулся в нашу сторону.

— Даун! — крикнул он и толкнул Валю ногой в плечо.

Вероятно, Валентин все-таки чем-то нарушил неписанный кодекс корефанов и «товарифщей», но и сам длинный, торопясь восстановить статус-кво, совершенно забыл о технике безопасности пиратов и сутенеров. Он оказался в запретном секторе, и я махнул ногой, очерчивая широкую дугу, и уверенно подсек ему опорную ногу.

Длинный горестно всплеснул ногами, высоко подбросил голые пятки, воззвав к равнодушным звездам, плашмя рухнул на палубу, всхлипнул и обмяк. Я привстал на колени и оттянул ему веко, но зрачка в положенном месте не обнаружил.

— Нету корефан, — доложил я Вале результат осмотра.

— Ну сейчас начнётся… — зловеще протянул он.

Пистолет отлетел к борту, и если внизу слышали удар тела о палубу, можно было нарваться на очередь. Но у меня возникла идея, и я кинулся к малярке.

— Валя, растворитель!

Валентин въехал сразу, и моя мысль ему понравилась.

— Подожди, Витек, дай я…

Он ухватился за задрайки, нажал на дверь коленом и одновременно дернул задрайки вверх. Железная дверь бесшумно открылась.

Мы выволокли тридцатилитровую пластиковую канистру с растворителем и подтащили поближе к борту.

— Давай на счёт «три»!

Испуганный крик снизу и глухой удар поставили нас в известность, что мы не промахнулись. Следом всколыхнулся резкий запах ацетона.

Я осторожно выглянул за борт.

Эксцессов не предвиделось. Пираты были достаточно опытны — они не только не собирались стрелять, но и успели провести срочную эвакуацию. В небольшой лодке осталась лопнувшая пополам канистра и родной автомат Калашникова. Я попытался разглядеть в воде головы, но не смог.

Пока я соображал, насколько быстро испарится растворитель, Валя довёл мою идею до совершенства. Он подтянулся к линии фронта с самодельной бомбой, состоящей из консервной банки, солярки, обрывка ветоши и двух гаек для веса. Щелкнул зажигалкой.

— Ноу, товарифщ! — донеслось из темноты.

— Тамбовский гну тебе товарифщ. Нашли, придурки, кого грабить, — про бормотал я себе под нос.

Банка ударилась о сиденье, подпрыгнула, перевернулась, и тут же лодка вспыхнула ярким костром, осветив две кучерявые головы, шарахнувшиеся в сторону от протянувшихся по воде узеньких ручейков пламени. Лопнул пропиленовый трос, его обрывок повис вдоль борта, роняя в воду горящие капли, и плавучий костер начал медленно дрейфовать под корму.

— Корефаны подберут, — сказал я, поднимая пистолет. — Они, наверное, где-то неподалеку болтаются.

В ответ грохнула автоматная очередь. «Калаш» устроил землякам короткий прощальный салют, послав в темноту веер пуль.

Мы переглянулись и, не говоря ни слова, бегом кинулись в надстройку.

К капитанской каюте мы подоспели вовремя. Маленький грабитель аккуратно затворял за собой дверь. Он обернулся на наши торопливые шаги и слишком долго решал, какой рукой ему выхватить торчавший из съезжающих штанов пистолет. Задача была не из легких: для этого ему надо было бросить или «дипломат» с деньгами, или сумку с видеокамерой. Он так и не смог расстаться с добычей. Валя с размаху всадил ему кулак чуть повыше пистолета. Он скрючился, выпустил «дипломат» и заверещал так горестно, жалобно и пронзительно, что я на секунду опешил. В следующую секунду сумка полетела в Валентина, и мощный удар головой в живот снес меня с ног.

Злобный малыш, придерживая рукой штаны, бросился бегом по коридору. Валя кинулся за ним, почти наступая на черные пятки. Я, согнувшись дугой, заковылял следом. Открывая наружную дверь, незадачливый флибустьер все же выронил пистолет, но поднимать не стал. Добежав до борта, он махнул через ограждения, и громкий всплеск известил нас о благополучном завершении операции.

Огромный пистолет оказался незаряжен, иначе маленькому пирату пришлось бы возить его на тележке. Поколебавшись, я швырнул его вслед за владельцем. Длинный корефан к налёту подготовился более серьезно. Обойма в его пушке была почти полная.

Мы вернулись на корму. Корефан не стал дожидаться положенных пыток и суда Линча. Вместо него по корме прохаживался настороженный старпом, поглядывая на догорающую лодку.

Потом зазвенел сигнал общесудовой тревоги, громыхнул капитанским голосом динамик, и на корму потянулся полусонный народ.

После завтрака капитан попросил всех задержаться в столовой на десять минут.

Действительно, поговорить было о чем. Матрос первого класса Стрельцов, над которым еще недавно все посмеивались и считали почему-то таксистом, а боцман — тот вообще… так вот, этот самый Стрельцов