Стигийцы держали в бухте Кеми одно патрульное судно. Это был легкий корабль, сравнительно быстроходный, как на веслах, так и под парусом. Если не считать личного оружия команды, корабль не был вооружен, а его матросы не отягощали себя доспехами. В их задачу не входило, в конце концов, отражать атаки пиратов или захватчиков. Да и кто посмел бы нападать на Черный Город? В случае настоящей опасности сигнал трубы мог призвать военные корабли, однако до сих пор этого ни разу не требовалось. В общем и целом задача патрульного заключалась только в том, чтобы следить за входящими судами и не допускать контрабандистов и вообще кого-либо без надлежащего письменного дозволения.

Вскоре после захода солнца патрульный корабль вышел из гавани, чтобы окликнуть чужое судно, приближавшееся с запада. Это был баркас с закругленными носом и кормой. Такие обычно идут с более крупными судами в качестве вспомогательных либо тащатся на буксире с более маленькими. Резкий ветер наполнял четырехугольный парус и тащил баркас против течения реки и движения прилива, между мысов.

До восхода луны оставалось еще много времени.

— Ахой! — взревел стигийский сигнальщик с трубой. — Причаливайте! Мы осмотрим вас!

— Будет сделано! — ответил глубокий голос на том же языке, но с откровенным акцентом. Парус опустили, корабль снизил скорость.

Когда патрульный подошел ближе, стигийцы увидели на скамьях для гребцов примерно полдюжины человек. Все они были негры за исключением огромного силача на руле. Хотя он был облачен в кафтан, сплошь забрызганный морской пеной, и закутан в бурнус, все же можно было разглядеть, что он принадлежит к белой расе.

— Прошу, господа! — крикнул он. — Мы бедные матросы. Наш корабль сел на риф и потонул так быстро, что лишь очень немногим удалось прыгнуть в спасательную лоханку. Будьте к нам милосердны и дайте нам воды и чего-нибудь поесть. Доставьте нас на землю.

— Вам должно быть тем не менее понятно, что мы обязаны вас задержать, пока наш обыск не будет закончен, — крикнул капитан патрульного в рупор. — Откуда вы идете?

— Мы с аргосийского парусника. Его жадюга-владелец нахватал себе в команду кого попало. Это — кушиты. Я из Ванахейма.

До капитана доходили об этой северной стране лишь невнятные слухи, но он знал, что варвары в поисках приключений и счастья часто забредали весьма далеко.

Кроме того, он испытывал презрение цивилизованного человека к такого сорта бродягам. А у этого, на руле, совсем не осталось высокомерия, еще бы, после таких-то испытаний. Да и товарищи его жалобно просили питьевой воды.

— Идите, — приказал капитан, — приставайте бортом, потом поднимайтесь, чтобы я мог вас лучше видеть.

— Слушаемся, господин.

Огромный северянин забрался на борт патрульного и перевалился через планку между рядами весел, оказавшись на передней палубе, где его ждали капитан и сигнальщик. Его товарищи следовали за ним.

— Пожалуйста, воды!

— Терпение, терпение, — остановил их стигиец. — Вы получите ее, как только ответите на мои вопросы.

Быть может, это его шанс узнать, что творится на белом свете. В это сумасшедшее время, пока король Ктесфон разбирается, что к чему, важные господа неплохо платят за информацию. Однако — и это тоже весьма вероятно — капитану доставляло удовольствие видеть, как унижаются перед ним эти обезьяны.

— Спасибо… спасибо, господин, — прохрипел великан, приближаясь. — Пусть боги отплатят вам, как вы того заслуживаете.

Меч вылетел из-под его одежды. Сигнальщик упал с рассеченным черепом. Это было последним, что капитан увидел в своей жизни. Чернокожие тоже повытаскивали теперь доселе спрятанное оружие. А из- под опущенного паруса выскочило еще несколько негров.

Схватка получилась короткой. У пиратов были все преимущества — внезапность, сноровка в такого рода делах и свирепость.

— Отлично! — похвалил Конан. — Выбросьте убитых за борт, перевяжите раненых. Н'Гора, ты со своими людьми возвращаешься назад.

Старший офицер Бэлит, который немного понимал стигийский, передал приказ Конана. Баркас поднял парус и пошел в сторону моря. Если бы кто-нибудь наблюдал за этой сценой, он бы решил, что этому судну всего лишь не разрешили вход в гавань. С несколькими матросами и Конаном в качестве капитана патрульное судно, как обычно, пересекало бухту.

Прошло совсем немного времени, и показалась черная галера, украшенная носовой фигурой в виде хищной кошки. Патрульный корабль двинулся ей навстречу, и какое-то время оба судна стояли борт к борту. Без сомнения, присутствие галеры привлекло к себе внимание прибрежного патруля, а также тех, кто охранял суда флотилии. Однако они, естественно, видели только то, что патрульный обыскивает галеру. Совершенно очевидно, охрана была удовлетворена осмотром, ибо вновь пришедшее судно эскортировали прямо к королевскому пирсу. При этом гребцы на обоих кораблях сильно налегали на весла. Быть может, на борту галеры был дипломат соседней страны или какой-либо дальней державы, желавшей улучшить старые связи или завязать с могущественной Стигией новые? А может, она привезла назад кого-нибудь из агентов верховного чародея?

Конан вернулся на «Тигрицу». Бэлит снова была рядом с ним. Они стояли рядом на носу, и Конан осматривался по сторонам. Звездный свет мерцал на темной воде. Его было довольно для острых глаз, привыкших к киммерийским лесам, кушитским джунглям, горным озерам. По бакборту был виден Стикс, рассекающий ночные камни в самом конце своего пути, на котором ему доводится пробегать по стране, где живет — и мечтает? — Дарис. Перед ними съежился во тьме город, где Конан попал в плен и содержался в неволе. Угрожающим чудищем смотрел на них Кеми немногочисленными окнами, где мерцал еще слабый свет. Поблизости, под Большой Пирамидой, спали белые, как кости, каменоломни, где, будучи рабом, трудился Джихан, до тех пор, покуда киммериец не помог ему обрести свободу. У Конана появилось странное чувство, что все это только начало долгой войны, которую он обречен вести против древнего ужаса.

Он заставил себя сосредоточиться на том, что видел. Стигийские галеры стояли на якоре носом к набережной. Их мачты отчетливо вырисовывались на фоне звезд, обводы терялись в тени. Один-два фонаря одиноко тлели на каждой палубе. Неподалеку на суше находилась казарма, и там, без сомнения, жило много моряков, но пройдет какое-то время, прежде чем их разбудят, да и тогда они, совершенно ясно, не смогут сравниться в быстроте с варваром.

— Пора, — сказал Конан и натянул свой длинный лук. Под палубой открыли горшки, где тлели угли. Патрульный корабль шел теперь вдоль набережной. Несколько человек, отосланных Конаном, вернулись на «Тигрицу», и корабль медленно дрейфовал. Тихо плескали весла, позвякивал металл, слышен был шепот.

Фалко зажег наконечник стрелы, обмотанный промасленной тканью. Пламя высветило в темноте его молодое лицо, когда он поднял стрелу.

— Что ж, Конан, — сказал он, — первый выстрел твой.

— Нет, — возразил киммериец, — Бэлит.

Королева Черного Побережья взяла стрелу и положила ее на тетиву своего лука. Она прицелилась, и зажигательный снаряд метеором пронесся по воздуху. Конан, Фалко, а за ними и вся пиратская орда сделали то же самое.

Высушенная солнцем смолистая древесина загорелась быстро. Там, где вонзалась стрела, тут же вспыхивало адски-голубое пламя. Его треск был похож на первый крик только что вылупившегося орленка, простирающего когти, требующего еды, взмахивающего крыльями. Высоко взлетало пламя от носа до кормы, освещая воды, несомые Стиксом в море. Оно шипело, как змея, готовая напасть на свою добычу. С одного края королевского пирса до другого ходила «Тигрица». И все новое и новое пламя вылетало с ее палубы, поражая врагов Бэлит. Ветер разметал искры, сея зерна новых пожаров.

Стигийцы мчались гасить пожар, но уже слишком поздно спасать флотилию. Им удалось лишь отвести в безопасное место торговые корабли и рыбацкие лодки, находившиеся в это время в гавани. Никто не осмеливался подойти к галере, маневрировавшей на самой грани светового круга.