– Странно, Станислав, впервые в жизни я тебе верю безоговорочно, – сказал Орлов. – Но не надо эту историю рассказывать посторонним, я не хочу, чтобы над моими лучшими сыщиками смеялись.

– Слушаюсь, мой генерал, прибережем для мемуаров, для будущего поколения, – сказал Крячко.

– Что ты выяснил? – спросил Гуров. – За мной слежка велась?

– Жизнью не клянусь, слишком короткий маршрут, но, по моему мнению и мнению Гриши Котова, слежка велась.

– Ну что, Петр Николаевич? – спросил Гуров. – Мне чудится или на самом деле готовится заговор?

– Не размазывай по тарелке, Лева, – сердито пробурчал Орлов. – Как утверждает Станислав, ты и сидишь-то здесь лишь потому, что так бог велел.

– Марадона забил мяч рукой и стал чемпионом мира. Случайность? Но почему-то решающий мяч, пусть и рукой, но забил Диего Марадона, а не русский Иван Пупкин. Так что бог, может, и есть, но класс профессионала тоже дело не последнее.

– Хватит слова говорить, что ты конкретно предлагаешь? – Орлов изобразил раздражение.

– Выпить, – Гуров наполнил рюмки. – А если серьезно, то я, Петр, не бог, потому должен подумать, сейчас соображаю плохо. Как я ни изображаю из себя супермена, я человек живой, до конца осмыслить происшедшее не могу. Я попробую сказать несколько слов, хотя, Петр, ты их не любишь, но иначе я объясняться не умею. Конечно, Фокин растеряется, он тоже человек. Пропал высококлассный исполнитель. Но если не завтра, то через день Фокин узнает, что Гуров киллера убил. Сводка происшествий по городу, разговоры в министерстве, происшедшее в секрете не удержать. Киллер был очень высокого класса, ясно, что его достали из НЗ, что предпримет Фокин, я понятия не имею.

– Могу сказать. – Орлов достал платок и шумно высморкался. – Раз человек решил, что ты ему мешаешь, он тебя в живых оставить не может.

– Спасибо. – Гуров поклонился.

– Не за что, за тобой не заржавеет. – Орлов взял рюмку, на секунду задумался, затем выпил. – Ни у кого, у Фокина в частности, не может быть нескольких исполнителей одинаково высокого класса. Он выстрелил и промахнулся, он не только израсходовал последний патрон, но и предупредил тебя. Лично я, генерал Орлов, не знаю, как тебя взять. А Фокин знает, у него иная мораль. Он решит действовать от обратного. Через третьих лиц он наймет банду беспредельщиков и отморозков, хорошо заплатит, и они в любом месте, не считаясь с жертвами, расстреляют твою машину из шести или более автоматов. И никакое прикрытие, никакая осторожность тебя не спасут.

– Еще раз спасибо. – Гуров вновь поклонился.

Орлов махнул на него рукой:

– Прекратить фиглярничать! Против лома нет приема.

– Отошли его в командировку, – подсказал Станислав.

– Я могу написать приказ о командировании полковника Гурова в Архангельск, отослать на Сахалин. Одно плохо, сыщик Гуров нужен в Москве, иначе ему грош цена, получится, что мы сдались на милость победителя.

– Я могу обосноваться на подмосковной конспиративной квартире, – сказал Гуров.

– Не можешь, – возразил Орлов. – Если задействована профессиональная «наружка», а это пять-шесть оснащенных современной техникой машин, тебе из этого дома незамеченным не уйти.

– Справедливо, но не точно. Я могу уйти от любой «наружки», – сказал Гуров.

Узнав, что Хват убит, Фокин пришел в бешенство, даже заговорил сам с собой:

– Он что, Змей Горыныч о семи головах или невидимка Уэллса? Он всего лишь опер, опытный, хитрый, но живой человек!

Прервав свой бессмысленный монолог, он соединился с наружной службой:

– Где в данный момент находится Гуров?

– В своей квартире, мы его слышим. К нему приезжали генерал Орлов и полковник Крячко, уехали. В квартире его не взять, двери стальные, изнутри засовы, так что тихо открыть дверь невозможно. Идти через окна – открытая войсковая операция. Он прекрасно стреляет, нужны огнеметы, газ…

– Прекратите нести чушь! Ваша задача – наблюдение. Возьмите столько людей и машин, сколько сочтете нужным. Он не может сидеть взаперти бесконечно, он обязательно выйдет на улицу, главное, не упустите.

– Если он из плоти и крови, он от нас не уйдет.

– Насчет его плоти не уверен, а что он придумает какой-то трюк, не сомневаюсь. – Фокин положил трубку, вызвал к себе Батулина.

– Здравствуй, Семен Петрович, я уже слышал. Если бы я верил в нечистую силу, решил бы, что он продал душу дьяволу.

– Красиво, Сергей Витальевич, но не более того. Сережа, пора отдавать долги. Я тебя от Гурова спас, настала твоя очередь. Ты знаком с разными подонками. Найми, через посредника конечно, человек шесть- восемь. Люди нужны грязные, беспринципные, как говорится, отморозки. Заплати им как положено, и пусть они Гурова расстреляют, хоть у стен Кремля или Белого дома, мне безразлично. Судьба исполнителей мне тоже безразлична. Гуров должен умереть!

Группа была небольшая, всего восемь человек, младшему девятнадцать, старшему двадцать два. Звали его Голова, и не только потому, что у парня была бритая шишковатая голова, по сравнению с узкими плечами, чрезмерно большая. Парень умел думать, был хитер и в отличие от остальных членов банды осторожен. Он верховодил бандой не за счет того, что был старше или физически сильнее. Как раз мускулатурой природа его обделила, видимо, в качестве компенсации наградила лишними извилинами в мозгу. По сравнению с остальными Голова был просто умен, и все признавали его превосходство, в банде существовало непререкаемое единоначалие.

В основном они промышляли рэкетом, грабя палаточников и небольшие магазины на территории, курируемой солидными авторитетами. Пару раз с ними пытались разобраться по-хорошему, но приехавшие на «стрелку» солидные люди были встречены шквальным автоматным огнем.

Авторитеты несколько растерялись, будучи сами бандитами, они соблюдали определенные правила игры, границы и некоторые договоренности. Банда Головы малочисленная, мобильная, шастала по городу, творя беспредел на разных территориях. И только какой-нибудь авторитет, доведенный творившимися в его «вотчине» безобразиями, решал раз и навсегда покончить с отморозками, как они исчезали и появлялись через месяц или два в другом конце Москвы. Аналитический центр у авторитетов отсутствовал, информация поступала отрывочная и нерегулярно, договориться друг с другом главарям не представлялось возможным.

Голова имел карту Москвы, на которой наносил пометки, где, когда и что конкретно они сотворили. Он следил: если в районе они убивали члена преступной группировки, то раньше чем через несколько месяцев в этом районе появляться нельзя. Не зря такому парню дали кличку Голова.

Он сидел с двумя подельниками, ковырял вилкой овощной салат, пил минеральную воду. Голова спиртного не употреблял. Подельники же не только употребляли, уничтожали водку декалитрами, но сейчас, в присутствии главаря, ограничились одной бутылкой на двоих, скучали. Он смотрел на сотоварищей с презрением, они на него – с некоторым страхом и одновременно с удивлением. О чем кручинится атаман? Ну завалили вчера малого лет двадцати пяти, говорят, он в законе и из группировки Лялька. Ну и хер ли с этого? Не первый он и не последний.

Голова рассуждал иначе, он знал Лялька, который мстил за своих людей люто. Мстил не оттого, что подчиненных любил и берег, а потому, что был уверен: разреши человеку взять твой рубль, обнаглевший быстро кошелек твой целиком заберет. С территории Лялька Голова ушел, но знал: стоит ему какую паршивую палатку грабануть, Лялек у местного авторитета узнает, чья работа, и банде сядут на хвост. А блатные – не ментовка, их не распознаешь и враз не стряхнешь. Необходимо затаиться, резких движений не делать. Однако деньги на исходе, долго без дела не просидишь, голодать, в водке себе отказывать парни не захотят.

– Слушай, Хрящ, – сказал он сидевшему напротив бритоголовому амбалу, – ты волосья на башке больше не брей, пускай отрастут, – и погладил свою недавно отросшую челку.

– С каких дел? – удивился Хрящ. – Я привык, и люди пугаются, сговорчивыми становятся.