с Фокиным в подобном тоне. Убийца понял, гэбэшник оказался у стенки, выбора у него нет, а слова, мол, найдем другого исполнителя, только слова.

– Ты, Семен Петрович, представь, какая работа мне предстоит. Следует сегодня же расстаться с моим домом, разъяснить женщине, что у меня имеется семья, я должен срочно уехать в Тмутаракань. Розыскники мою сегодняшнюю хату отыщут быстро. Ты говоришь, меня никто не знает, но мои приметы они получат. Русский. Сразу отпадут все кавказцы. Лет сорока, отпадает молодежь, отморозки, беспредельщики. Среднего роста, нормального телосложения, таких миллионы, но для профессионалов все это немало. Они проверят легенду, по которой я сегодня живу, и установят, что такого человека не существует, и упрутся в Афганистан. Жизнь мне предстоит несладкая, даже на Кавказе я, как человек пришлый, буду светиться. Мне нужны деньги на два-три года. Инфляция, цены тебе известны, и будет еще хуже. Если на выборах Президента победят коммунисты, то они усилят паспортизацию, всех людишек пересчитают, возьмут на учет. В общем, ты не торгуйся, хочешь, чтобы я работу выполнил, плати.

Ты сказал – неделя. Срок несерьезный, я неделю к Гурову близко не подойду. Мне лично следить за ним – легче застрелиться! Ты должен установить за ним наружку. Он ее, конечно, почувствует, однако жить и работать сыщику надо, он будет передвигаться. Вот примерно через неделю я должен знать, где и когда он бывает, на каких машинах ездит, взять его можно только неожиданным подходом, в определенном месте. Всякие слежки и засады для меня исключены, он такого фраера влет вычислит и ликвидирует. Я должен выйти один раз, в определенное время и в конкретном месте. Думай, командир, надо мной крыша не горит.

Четыре дня Гуров «болел» и ломал голову над главным вопросом, зачем Фокину мог понадобиться такой парень, как Игорь Смирнов? Сыщик не сомневался, что Фокин готовит острую акцию, которая повлияет на расстановку сил среди кандидатов в Президенты. Против кого конкретно направлена акция и какая роль в ней отводится Игорю Смирнову? Парень потерял в Чечне мать, сам искалечен, озлоблен, винит в происшедшем вся и всех, таких ребят сотни и сотни. Игорь болен, имеет неустойчивую психику, стреляет посредственно, в качестве снайпера быть использован не может. Конечно, самая естественная и притягательная цель – это Президент. Но каковы шансы у физически несильного, психически неустойчивого, не умеющего хорошо стрелять парня причинить вред охраняемому со всех сторон человеку? Никаких. Сплошные «не». И Фокин это понимает лучше меня, рассуждал Гуров, расхаживая по своей квартире. Однако зачем-то Игорь Смирнов заговорщику нужен, и это неоспоримый факт.

Фокин знает, что я на него вышел и работаю. Он прекрасно осведомлен о полковнике Гурове и, как человек умный и опытный, должен сыщика опасаться. Пока мент за ним наблюдает, Фокин скован и должен принять меры, чтобы от Гурова освободиться. Единственный способ – ликвидировать назойливого мента. Как? У Фокина имеется киллер, заготовленный давно, впрок, на всякий пожарный случай. Самое время киллера расконсервировать и указать ему очередную жертву. Но он наверняка человек опытный и без хорошо продуманной подготовки не бросится на полковника уголовного розыска, имеющего солидную репутацию. Здесь не годится традиционная засада в подъезде, минирование машины или внезапное нападение из подъехавшей или поравнявшейся машины, расстрел из автомата. И нападающих не может быть несколько, задействован будет один человек. Он должен определить точно место и время нападения, значит, предварительно слежка. Но опытный человек знает, что выследить в Москве другого опытного человека в одиночку – невозможно, наверняка засветишься. Выход? Слежку должна осуществлять профессиональная «наружка», на нескольких машинах с радиосвязью, а исполнять будет киллер- профессионал. Теоретически все верно, а практически вилами на воде писано. Проверить можно только одним способом, выехать на улицу и проверить: «поведут» меня или нет. Самому мне профессиональную «наружку» не установить.

Гуров взглянул на часы: скоро приедет Станислав, с ним и обсудим.

Примерно через час раздался условный звонок в дверь. Тем не менее Гуров посмотрел в глазок, убедился, что у двери стоит именно Крячко, после чего открыл стальную дверь. Станислав – человек опытный, знал, перестраховки в таком деле не бывает, случается лишь ротозейство, потому быстро вошел в квартиру, закрыл все замки.

– Привет, Лев Иванович, как спина, передвигаешься?

– Да, полегчало, хочу сегодня к руководству съездить, пообщаться с генералом, – ответил Гуров.

– Тебя отвезти?

– Не стоит, сам доеду, тут до конторы, сам знаешь, всего ничего, – сказал беспечно Гуров, направляясь в ванную. – Пойду побреюсь.

Крячко вошел следом, закрыл за собой дверь.

– Слушаю.

– Я действительно поеду в министерство через два часа. Ты пересядь из своего «мерса», который уже всем известен. Пусть к тебе присоединится Гриша Котов, вы вдвоем проводите меня до конторы и обратно, взгляните, есть за мной «хвост» или нет. Договорились?

– С начальством не договариваются, не девушка. Выполним. Ты какой дорогой поедешь?

Гуров объяснил, Станислав согласно кивнул.

– Я нападение исключаю, – сказал Гуров. – Киллеру требуется время на подготовку. – Он вышел из ванной. – Станислав, значит, я через два часа поеду к Орлову. Ты занимайся своими делами, часам к шести приезжай, надо кое-что обсудить.

Фокин выслушал запись разговора сыщиков, связался с «наружкой», предупредил, что объект собирается выезжать, переговорил с Хватом, хотя понимал, что сегодня киллер не двинется с места.

Хват обдумал сообщение и неожиданно даже для себя решил совершенно иначе. «Вот он, непредвиденный случай. Удача. Гуров, конечно, моего появления ждет, но, как профессионал, прекрасно понимает, что я не брошусь без тщательной подготовки, и сегодняшний день полностью исключает. С умным противником следует поступать глупо, идти от противного».

Гуров вошел в кабинет Орлова, слегка прихрамывая, даже перед другом он продолжал ломать комедию.

– Здравствуй, – кивнул Орлов. – Я тебе четыре дня засчитаю в счет отпуска.

– Согласен, учитывая, что у меня двадцать дней осталось за прошлый год, а пойду ли я в этом, никто не знает. А по закону, уважаемый Петр Николаевич, никакого права не имеете, так как у меня официальный больничный лист. Человека следует жалеть, а не терроризировать.

– Считай, что я тебя пожалел. Докладывай, представляю, сколько ты за четверо суток напридумывал. – Орлов откинулся на спинку кресла, сцепил пальцы на животе и закрыл глаза.

Гуров коротко рассказал о своих опасениях и предположениях.

– Все? – Орлов выпрямился, глянул недоброжелательно. – Слов много, в руки взять нечего.

– Если я прав, то вскоре ты сможешь пощупать мой труп, – зло ответил Гуров.

– Тебе следует скрыться. А прежде, ты сам говоришь, ближайшие день-два тебе ничего не угрожает, пойди на прием к генералу Коржанову. Он отвечает за охрану Президента, пусть у генералов голова болит.

– Ты, Петр, умный, многоопытный, а временами, словно обычный человек, чушь несешь. К генералу попасть непросто, однажды мы виделись, допустим, он меня помнит и примет. Что я ему скажу, если я тебе толком ничего объяснить не могу. Сейчас генерал занят по самую маковку, ему только и делов, как выслушивать бредни рядового мента. Что у меня имеется против Фокина? Оперативные материалы, что он два с лишним года занимается сбором компры на сильных мира сего? Так агентурки к делу не подошьешь, никакого обвинения не предъявишь. Да ему и по роду службы положено заниматься разработкой высшего эшелона власти. – Гуров помолчал. – Мои догадки и предчувствия? Необъяснимую заботу старшего офицера к покалеченному в Чечне парню? Или вот, я ранее не говорил: Фокин проявляет странный интерес к Евлампию Дубову, кандидату в Президенты. Согласно статистике, Дубов имеет в своем активе семь-восемь процентов избирателей, и по элементарной логике, не должен интересовать прагматичного Фокина, однако интересует. Он сблизился с Николаем Алентовым, вторым лицом в партии Дубова. Это о чем-нибудь говорит? Бред собачий, и только. Можно вывихнуть мозги, предположить, что Игорь Смирнов, политики Алентов и Дубов лишь операция прикрытия. Тогда возникает законный вопрос: прикрытия чего? Ты, старый сыщик, абсолютно прав, у меня, кроме слов, ничего нет, потому мне следует помалкивать.