гребет, людскими жизнями распоряжается, сам в лимузинах раскатывает с красотками. Эта падла на том совещании наверняка будет. Если вы его сумеете прихватить, все узнаете.
Безразличие с лица Гурова давно исчезло, он слушал с вниманием и интересом. Конкин данный факт мгновенно засек, потому с именем тянул, зажег потухшую сигарету, сильно затянулся, ждал, может, мент чего пообещает. Гуров, усмехнувшись, откинулся в кресле, сказал:
– Чего обещал, то сделаю, не больше, не меньше. Информация твоя, не буду кривить душой, интересная. Сумеем мы ее использовать, не знаю. Хочешь назвать имя, говори, не хочешь – молчи, ничего для тебя не изменится.
– За это тебя, Лев Иванович, люди и уважают, что ты не обещаешь, а сказал, так исполнил. Обычно человека взяли, он молчит. Ему менты златые горы обещают, чуть ли вместо срока премию получишь, только расколись. Человек рот открыл, менты записали, подпись получили, все забыли, сигаретой не угостят.
– Случается, – согласился Гуров. – Менты, как все люди, разные.
В кабинет вернулся Гойда, сыщик поднялся из-за стола, освобождая чужое место.
– Харитонов Борис Михайлович, кличка Барин, живет в высотке на Котельнической.
– Лады, – сказал Гуров. – Ты изложи господину следователю свою версию. Я за него ручаюсь, он попытается тебя понять.
Гуров пожал хозяину кабинета руку, сказал:
– Закончишь, позвони.
Кивнул Конкину и вышел.
Борис Михайлович Харитонов, сорока двух лет от роду, был преступником не простым, так как родился трусоватым, со школьных лет любил творить людям неприятности, но не сам – зачем рисковать? – а подбивал товарищей, организовывал.
С годами творимое Харитоновым из неприятностей переросло в преступления, привычка не рисковать, не пачкать рук осталась, стала устойчивым жизненным принципом. Был он человеком не шибко умным, но потрясающе хитрым, не отягощен нравственностью, женой и родителями. Жениться он не хотел, девочек хватало, а родители скончались, чему Харитонов был рад. Ох уж этот сыновний долг!
Работать Харитонов не любил. Работать большинство людей не любит. Но большинство, однако, работает. Одних принуждают обстоятельства, дурная привычка ежедневно хоть что-нибудь есть, других вынудили работать родители; человек как надел ярмо, так и не в силах его сбросить. В общем, причин для того, чтобы человек работал, множество. Есть даже больные, которые без работы, как без хлеба, помрут. Харитонов ни к одной, тем более к последней, категории не принадлежал.
Он никогда не работал, однако хлеб с маслом, штаны и ботинки всегда имел, даже на девочек оставалось.
Борис, отчество появилось позже, был врожденным консультантом и руководителем. Почему он двинулся в криминальную, а не в партийную среду – неизвестно.
О том, что криминальная и партийная деятельность суть одно и то же, было объявлено, когда Борис Михайлович занимал в уголовном мире достаточно прочные позиции. Была в моде спекуляция – он консультировал и организовывал спекулянтов. Появилось нелегальное производство ширпотреба – Харитонов тут как тут. Ну а когда объявили гласность, выяснили, что с социализмом вышла промашка, харитоновы поднялись в полный рост. Борис Михайлович был роста среднего, но за последние годы так выпрямился, а бумажник его так потяжелел, что Харитонов стал выглядеть просто гигантом.
Из Харитонова мог получиться коммерсант средней руки. Однако опять же надо работать, к тому же еще и рисковать. Такое не годится. Он оглянулся, увидел, как поднимается волна преступности – беспощадной, но не организованной, – познакомился с бандой рэкетиров, умело начал подсказывать, с кого следует брать меньше, с кого больше, с кем вообще связываться не следует.
Через год в районе, где Харитонов жил, главари мелких банд уже его знали, приглашали в кабаки. Одни просили совета, другие просили замирить с соседом, так как из-за одной чертовой палатки замочили двух отличных парней; работы хватало, круг влияния расширялся.
Прошлой весной, в один из вечеров, который Борис Михайлович коротал в частном ресторане в обществе двух милых девиц и крутого парня, державшего за горло всю округу, за соседний стол сел молодой мужчина.
Крутой парень только глянул на нового соседа, наступил Харитонову на ногу, чуть шевеля губами, прошептал: «Выйдем», – и направился в туалет.
– Пардон, девочки. – Харитонов с проститутками – с другими женщинами не встречался – был всегда любезен. Он встал, кивнул и последовал за приятелем.
Крутой мыл руки, увидев Харитонова, спросил:
– Ты знаешь, кто сел рядом?
– Я не взглянул, – ответил Харитонов.
– Это сам Лялек, у него группа стволов в сто, может, больше. Не могу понять, почему он один? Видно, «быки» пасут вход на улице. Наверняка у него здесь назначена встреча. Я рассчитываюсь за стол, ты бери девок и уматывай. Нам здесь ловить нечего.
– Хорошо, – быстро согласился Харитонов. Как уже сказано выше, он был трусоват от рождения.
Когда они вернулись к столу и Харитонов, не присаживаясь, собрался пригласить девочек в машину, он услышал негромкий голос:
– Борис Михайлович, присядьте за мой стол. – После паузы добавил: – На минуточку.
Забыв извиниться перед «дамами», Харитонов сел на предложенный стул, с трудом сглотнув, поднял глаза, взглянул на соседа. На вид ничего особенного: шатен, лет тридцати, заурядная физиономия, заурядный костюм, взглядом не за что зацепиться. Вот только бриллиант на безымянном пальце правой руки великоват и улыбка… С улыбкой у мужчины был какой-то непорядок. С одной стороны, человек улыбается нормально, как все люди. Но почему тогда от этой улыбки становится зябко, слабеют ноги, хочется куда- нибудь спрятаться?
Всю эту гамму чувств и мыслей Борис Михайлович ощутил и пережил за несколько секунд, с трудом оторвав взгляд от тонких губ незнакомца, и заставил себя сказать:
– Добрый вечер. Мы, кажется, незнакомы. Чем могу быть полезен?
– Решим, Борис Михайлович. Я пришел сюда, чтобы встретиться с вами, предложить работу. Консультантом. – Мужчина говорил тихо, очень четко выговаривая слова, словно робот.
– Консультантом по какому профилю? – спросил, глупо улыбаясь, Харитонов.
Крутой паренек, приятель Бориса Михайловича, подошел к столу, за которым сидели девочки, махнул Харитонову рукой и, подхватив проституток, подался на выход. Не будь Харитонов таким трусом, не испугайся до колик в животе, он даже при его уме догадался бы, что его элементарно подставили. И сделал это его крутой приятель, который существовал под авторитетом Ямщиковым Яковом Семеновичем, известным в уголовной среде под ласковой кличкой Лялек. Сообразил, что его подставили, Харитонов позже, а в тот вечер потел от страха, беспомощно бормотал:
– Какой консультант, у меня ни диплома, ни специальности.
Лялек, прекрасно осведомленный о хитрости Харитонова, об его умении предвидеть последствия тех или иных действий, скривил тонкие губы, сказал:
– Я тебя покупаю без диплома и специальности. Днями за тобой придет машина, привезет ко мне в офис. Ты с этого момента принадлежишь мне. Ни с кем дел не иметь, никаких консультаций не давать, болен. Если очень будут доставать, скажи, мол, Лялек не велел. – Он поднялся, кивнул и ушел.
А Харитонов сидел ошарашенный, впервые в жизни поступивший на службу. В тот вечер он изрядно напился, хотя в принципе спиртное почти не употреблял.
Через год, то есть весной того года, когда происходили данные события, Харитонов исправно ездил на «службу», располагал иномаркой, молчаливым охранником, занимал роскошный кабинет в помещении некой торговой фирмы. Кабинет был обставлен современной мебелью, оборудован новейшей техникой, нет лишь телефона правительственной связи. Харитонов не без основания полагал, что это дело времени.
За прошедший год под умелым, осторожным руководством Харитонова Лялек снизил взимаемый «налог» с частных предприятий, зато «проглотил» двух конкурентов, более чем вдвое увеличил количество стволов и расширил границы своей империи.
