Cентябрь – первый месяц осени, погода начинает ломаться. Предсказать погоду в сентябре не в силах даже Гидрометцентр, как он не может ее угадать и в остальные одиннадцать месяцев в году. В сентябре дождит и стоит жара, рано убирать купальники и вроде бы рано доставать плащи и тяжелую обувь. Странный, капризный месяц, можно было бы сравнить его с норовистой женщиной, но уж больно избито.

Человек в сентябре тоже ведет себя кое-как. Одни, схватив корзинки, кидаются в лес в поисках боровиков, другие, бережливые или просто богатенькие, усаживаются в самолеты и подаются на юга, в какую-нибудь Анталию, на Кипр или на Канары, а некоторые, вконец обнаглевшие, еще дальше – во Флориду или на Филиппины.

Существует небольшая, но беспокойная категория человеков, которые в сентябре убивают, грабят инкассаторов. Эти люди меньше других зависят от погоды, они счастливые.

Старший оперуполномоченный по особо важным делам Главного управления уголовного розыска полковник Гуров не разбирался в грибах. У него не было денег, чтобы продлить свое лето и отдохнуть на берегу океана. А так как в сентябре что-то делать надо, Гуров разыскивал вышеупомянутую третью категорию лиц, так как россияне, в своем большинстве, не понимали увлечения разбойников. Говорят, что в других странах, даже в сверхдемократичной Америке, разбойников тоже не понимают.

Шутки шутками, но в этом сентябре в Москве происходил какой-то обвал разбойных нападений на инкассаторов. Грабили целенаправленно, зряче, в основном охотились за валютой.

Ух, эти доллары, и зачем их американцы придумали. И родились, паршивцы, каких-то двести лет назад, а натворить успели поболее, чем в тысячелетней Римской империи.

Да, доллары… Налетчики явно имели информацию, когда, куда, сколько долларов собираются перевозить. Налеты совершались дерзко, жестоко. Инкассаторов и охрану расстреливали из автоматов и пистолетов.

Убивали при выходе из банка и при входе, перегораживали дорогу спецмашинами и убивали в пути, свидетелей не оставляли. Привычные к беспределу москвичи нервничали, говорили однообразные слова в адрес полковника Гурова и его товарищей, которые, мотаясь по огромному городу, ловили воздух.

– Ты опер-важняк, агентурист или мальчик на посылках? – спрашивал у Гурова его друг, начальник главка генерал Орлов. – Разбойники живут не на полюсе и не в Сахаре, а среди людей. Найди этих людей, и ты получишь разбойников.

Гуров, как говорит его друг и подчиненный полковник Крячко Станислав, «уперся рогом».

Уголовную среду прослушивали внимательнее, чем опытный врач прослушивает миллионера.

Наконец Гурову удалось пробить агентурный подход в окружении налетчиков, и сыщик получил информацию, когда и где конкретно готовится очередное нападение.

Орлов создал группу захвата, не разрешил Гурову участвовать в операции, сухо напомнив полковнику, что ему пятый десяток, хватать и стрелять должны молодые.

Гуров рассердился, но дружба дружбой, а генерал – начальник, ему решать.

Специально подготовленные ребята отправились на задержание и вернулись ни с чем. Налет не состоялся. На Гурова смотрели сочувственно, некоторые насмешливо.

Через несколько дней история повторилась. Гуров явился к Орлову, заявил, что информация абсолютно достоверная, «пацаны» засвечиваются, налетчики засекают засаду, потому все и срывается.

– Хорошо, – согласился Орлов, – следующую операцию будешь готовить и проводить сам, лично.

– Когда вы их ждете, они знают об этом и смеются, – сказал агент. – Я, конечно, помалкиваю, но один раз вякнул, мол, кончайте, сгореть можно.

– Ты не лезь, – сказал Гуров и переложил телефонную трубку в другую руку.

Полковник находился в своем кабинете, звонок застал сыщика в дверях, и он был в плаще.

– Не лезь и отойди в сторону. Я знаю, у тебя есть через кого получить информацию, общаться напрямую категорически запрещаю, слишком опасно.

– Ладно, тебе виднее, я хотел как лучше.

– Лучше, чтобы ты жил дольше. – Гуров увидел, что в кабинет вошел Крячко, кивнул ему и продолжал: – Все это не телефонный разговор…

– Да я с автомата, с Центрального телеграфа, меня тут никто не знает и не слышит.

– Давай сегодня часиков в восемь подскакивай на наше место.

– О'кей, командир.

Гуров положил трубку, вздохнул:

– Цены парню нет, однако авантюрист. По самому краю ходит, в разведчика играет. Его любимый фильм «Мертвый сезон». – Полковник стянул плащ, взял мокрый плащ Крячко, повесил на вешалку у двери.

– Может, он и с тобой «Подвиг разведчика» разыгрывает, а мы уродуемся, словно бобики.

– Обижаешь, полковник. – Гуров присел на край ничейного стола, который стоял вдоль левой от входа стены.

Два стола были расположены у окна, лоб в лоб, левый занимал Гуров, правый – Крячко, так что сыщики сидели друг против друга, так сказать, лицом к лицу. Когда один из них с кем-либо беседовал, другой, как правило, уходил в буфет или отправлялся в приемную генерала, где кофейничал с секретарем Верочкой.

– Обижаешь, – повторил Гуров, закуривая. – Я работаю с человеком второй год, десятки его сообщений, как ты знаешь, подтвердились. Да и отношения у нас не такие, чтобы лепить горбатого. Я его не принуждаю, решил бы со мной завязать, так бы и сказал.

– Ну, ты же сам говоришь, что он авантюрист и фантазер. Об убийствах и ограблениях газеты и телевидение сообщали неоднократно. Твой парень и решил придать себе веса, значимости. Откуда у него подходы к таким жестким парням?

– В том-то и дело, что я знаю, – ответил Гуров. – У него родная сестра фотомодель, красотка, один из парней за ней ухлестывает, кажется, влюбился всерьез. Ну, она, естественно, девочка избалованная… «Да» и «нет» не говорите… Черно-бело не берите», водит парня. Он однажды был в гостях, поддал, выложил на стол несколько пачек стодолларовых и говорит, мол, смотаемся в Париж на недельку. А мой пацан- головастик толкнул пачку и сказал, мол, все это фальшивое, фуфло. Малый взъярился и брякнул, что фальшивки в банке не держат. А накануне инкассаторов «взяли», одного на месте, другой скончался в «скорой». Да ты помнишь, в конце августа, на Профсоюзной.

– Так чего ты молчал?

– Я выжидал и работал. Установил шикарного гостя – некто Семен Вестник, оказался кругом положительный. «Наружка» за ним неделю ходила, ничего. Молодой инженер, холост, живет один, девочки, случается, заглядывают, умеренно выпивает, в расходах не шикует, ничего дорогого не покупал. Ездит он на стареньких «Жигулях», работает во французской фирме, получает в валюте. Я и решил тогда, что были у парня при себе деньги фирмы, он спьяну и решил пыль в глаза пустить.

– Правдоподобно решил, – согласился Крячко.

– А две недели назад, когда эта серия налетов началась, Семен Вестник сделал моему парню предложение. Ничего определенного, мол, можно хорошо заработать, нужен водитель всего на пару часов – и десять валютных кусков в кармане. Мой не дурак, ответил что за десять тысяч долларов дадут десять лет, не выгодно. Парень мой в юности мастером спорта по мотогонкам был, водит классно, один раз этого Вестника прокатил, тот прилип, уговаривает. Однако знакомить с дружками не спешит, разговоры ведет.

– Так какого черта ты решил, что он из банды? – вспылил Крячко. – Петр знает, какую ты лапшу развешиваешь? Людей задергал, спецподразделение поднял на ноги!

– Потому и молчал, что предвидел реакцию, – устало ответил Гуров. – Если ты, работая со мной второй