полковника у министерства, пусть попозднее специалисты осмотрят ее, случайно, для тренировки.
Известно, что от Житной, где располагается МВД, до Суворовского бульвара, где живет Гуров, и без сирены ехать всего ничего.
Когда Крячко тронулся со стоянки, его «Мерседес» профессионально взяли в клещи две патрульные машины с огнями на крыше и требовательными голосами. Одна ментовская машина шла слева и чуть впереди, другая позади и на полкорпуса правее. Эскорт двигался вежливо, не разгоняя окружающих, но опытные московские водители сами освобождали дорогу, ехали быстро.
– Господин полковник, вы случайно не член Президентского совета? – спросил Крячко.
– Нас «ведут» профессиональнее и вежливее.
– Что это Петр расщедрился, у нас министра хуже возят. Слушай, Лев Иванович, если ты из ментов уйдешь, шагай прямиком во МХАТ, врешь ты ну исключительно достоверно, у них это перевоплощением называется. Я впервые увидел, как Орлов лопухнулся.
– Погляди вокруг себя, Станислав. – Гуров вздохнул. – Да ни одному моему слову Петр не поверил.
Крячко долго молчал, взглянул на машины сопровождения, натужно кашлянул, спросил:
– И что, мы теперь все время так ездить будем?
– Нет, представление разовое, чтобы мы не забывали, с кем имеем дело, и, если война еще не началась, так через пару минут начнется. А роль Гамлета отведена полковнику Гурову.
– Все такие умные, я-то здесь с какого края? – пробормотал Крячко.
– Не прибедняйся, скажи, какой главный вопрос хотел задать, но не задал наш генерал?
– Имеется киллер – значит, существует и хозяин, который руководит и платит. Контрразведка при ее возможностях найдет хозяина и выйдет через него на киллера. Вопрос: а что делать с полковником Гуровым? Он в таком раскладе совсем лишний.
– Видишь, какой ты умный.
Крячко остановил машину у подъезда, в котором жил Гуров. Сыщик распахнул дверцу, но не вышел. Одна из патрульных машин остановилась впереди, другая сзади. Гуров не выходил из машины. Крячко смотрел удивленно, молчал. Гуров болезненно поморщился, сказал:
– Нервы ни к черту, – и вышел из машины.
Внимательно осмотрев дверь своей квартиры, Гуров устало усмехнулся:
– Что они хотят у меня найти? – Он отпер тяжелые сейфовые замки, пропустил Крячко, запер засов. – Мельчает народ. Я знавал человека, который такие замки открывал, как свой кошелек. Значит, ко мне лезет не комитет, у них специалисты остались, а кто-то иной. Нам только и не хватает таинственных незнакомцев.
Крячко дремал в кресле. Гуров разложил газеты, отчеркивал некоторые строки.
– Союзников у президента все меньше.
– Всех продал. – Крячко не открывал глаз. – Давай организуем пожрать и выпьем по стакану.
– Организуй, – ответил Гуров, снимая трубку – зазвонил телефон. – Слушаю. Спасибо, и вас с Рождеством, дорогая, и не пытайтесь изменить голос, не получается.
– Я хочу тебя видеть, – сказала Ирина.
– Я рад бы, да сегодня не могу. Позвони утром, часиков в восемь.
– Что? – Ирина чуть не поперхнулась. – Я что, фабричная девчонка? Я в восемь сплю, черт тебя подери!
– Тогда спасибо за звонок и спокойной ночи!
– Хам, мужик, мент!
– Устами женщины глаголет истина.
– Включи телевизор, через пять минут будет говорить Сашка Турин, прислушайся, мент, может, и в твоей голове здравая мысль появится.
– И за что ты в меня влюбилась, не пойму. Ну ничего, будем терпеть. Целую, спасибо за звонок. – Гуров положил трубку, включил телевизор.
Турин, как всегда, был обаятелен, ненавязчив и до неправдоподобия объективен. Казалось, он не сказал ничего нового, лишь однажды Гуров насторожился, когда комментатор сообщил, что последний опрос общественного мнения показал, что в результате войны в Грозном президент теряет популярность, а Бесковитый набирает очки и они на сегодня котируются на равных.
– Дожили! – Крячко легко вскочил. Гуров всегда завидовал способности друга мгновенно переходить из одного физического состояния в другое. Сам Гуров был способен быстро встать или лечь лишь в минуты опасности, обычно он, прежде чем двинуться, вздыхал, внутренне собирался и, как ему казалось, передвигался медленно и тяжело.
Пельмени, красивая, свежерозовая безвкусная ветчина иностранного происхождения – дежурный ужин холостяков друзья украсили рюмкой водки.
– С Рождеством Христовым! – Крячко встал, Гуров махнул на него рукой.
– С Рождеством, Станислав, – и вздохнул. – До чего же надоела эта окаянная жизнь! Надо чаще смотреть в «ящик», видеть больше несчастных людей, тогда к себе жалости поубавится.
– Верно! Ты живешь в роскошной квартире со всеми удобствами, сытно ешь, вкусно пьешь, стреляют в тебя не каждый день. – Крячко говорил беспечно, шутовски, но смотрел на друга серьезно.
Выглядел Гуров плохо, резче обозначились скулы, под глазами залегли тени, правда, глаза от этого стали ярче, голубее, словно у киногероя.
– Борис Галей – убийца, слов нет, но и злости у меня на него нет и брать его никакого желания…
– Да и на сей момент предъявить ему нечего, – перебил Крячко.
– Если бы никто не мешал, дал поработать спокойно, то одно убийство я бы ему доказал обязательно. А так ни азарта, ни куражу… Чую, лишь мы с убийцей определимся, приблизимся, как появится востроносенький чиновник с бумаженцией. Мол, уважаемые менты, благодарствуем, работу вы проделали агромадную, пришел наш черед. И куда заберут парня и что ему навешают, узнаем мы из газет и от ласкового телекомментатора.
– В первый раз? – Крячко наполнил рюмки.
– Что-то в этом деле особенно нечестное и подлое, а мы с тобой, Станислав, главные закоперщики. Не хочу я работать! Не хочу! – Гуров говорил спокойно и ладонь опустил на стол вроде без особой силы, но посуда запрыгала, свою рюмку Крячко спас просто чудом и, чтобы больше не рисковать, быстро ее выпил.
– Ты вроде как убийце сочувствуешь. Или он убил случайно одного и по недоразумению?
– Не случайно и не одного, но судить человека следует только за совершенное и доказанное, а не за то, что властям надобно, а я чую…
– И заткнись! – вспылил Крячко. – Откуда ты такой совестливый взялся? Я бы тебе напомнил из твоей биографии, недавнее совсем…
– Я лучше твоего свои грехи знаю! – перебил Гуров. – Я про себя такое знаю… – Он тоже выпил.
Крячко взглянул на часы, вновь наполнил рюмки.
– Дорогой Лев Иванович, желаю тебе здоровья. Сколько бы ты ни грешил, добра ты совершил значительно больше, чем зла. Если Бог есть, он видит! С Рождеством тебя! Да сопутствует нам удача!
– Госпожа Удача! – поправил Гуров. – Не понимаю, почему ты о Рождестве говоришь? Я всегда считал, что Рождество после Нового года, седьмого января, кажется.
– А вся Европа отмечает сегодня, двадцать пятого декабря, – ответил Крячко.
– Давай, как в Европе, – согласился Гуров. – Главное, чтобы сопутствовала удача.
– Ты лучше поспи, приведи себя в порядок и позаботься о госпоже. Когда ты в форме, у тебя здорово получается.
Сыщики дружно сплюнули через левое плечо, рассмеялись и пошли спать.
Как и предсказывал Крячко, утром Гуров поднялся уверенный, решительный и злой. За завтраком Станислав лишь взглянул на него, согласно кивнул и сказал:
– Ну, а теперь мы поглядим, кто кого или, как говаривали в детстве, «кто у нас выше на стенку писает?».
– И где ты откапываешь подобные выражения?
– Из детства, шеф, исключительно из детства. У меня память хорошая. С чего начнем?
