двери.

— Ты возьмешь с собой коржики? — спросила Сара, и Эбби, с усилием взяв себя в руки, кивнула с благодарной улыбкой.

Сара завернула ей несколько коржиков, но Эбби держала на руках Клеппи, поэтому не могла взять пакет. А это означало, что Рафф пойдет к машине вместе с ней.

Клеппи был теплым и пушистым. И сердце его билось возле ее груди. «Он действует успокаивающе», — подумала Эбби, и песик тут же потянулся и облизал ее, от горла до подбородка.

Она рассмеялась, и Рафф, который в это время открыл дверцу и положил пакет на заднее сиденье, повернулся к ней. Она увидела его улыбку в лунном свете.

— Собаки — замечательные существа.

— Да, — сказала она.

«Он стоит слишком близко», — подумала Эбби. Она должна уже находиться в своем прекрасном безопасном доме и ждать Филипа.

— Я любил целовать тебя, — неожиданно сказал он. — Ты действительно хочешь стать миссис Филип Декстер? Какое опрометчивое решение.

— Перестань!

— Выбери кого-нибудь другого, Эбби.

— Нет.

— Он когда-нибудь заставлял тебя трепетать от желания?

— Я не собираюсь…

— Это губительное решение, — сказал он и вдруг подошел вплотную к ней: большой, злой, угрожающий.

Рафф был явно опасен для нее. Рука его, взметнувшись вверх, обхватила ее подбородок, приподняла голову, заставив взглянуть на него, и ощущение опасности еще больше усилилось. Но Эбби не могла пошевелиться.

— Я не возражал бы против твоего замужества, если бы это был не Филип, — сказал Рафф, и она подумала: «Знает ли он, какое воздействие оказывает на меня?» — Я понимаю, что после смерти Бена между нами не может быть прежних отношений. Но ведь есть другие мужчины, которые могут возродить тебя к жизни. Мужчины, которые полюбят Клеппи.

— Филип полюбит его.

— Ты лжешь!

Рафф смотрел в ее глаза, пытаясь увидеть правду:

— Ну, расскажи мне, как он вызывает в тебе желание, заставляет трепетать.

— Я…

— У него получается это? — с мрачным удовлетворением спросил Рафф. — Но ведь есть парни, которые могут… могут понять, на что ты способна, что скрывается под этой чопорной внешностью адвоката. Потому что внутри тебя все еще живет прежняя Эбби. Эбби, которую я…

Он замолчал. Возникла такая тишина, будто весь мир застыл в молчании.

Эбби подняла лицо, совсем чуть-чуть. Секунды казались вечностью. И тьма, казалось, тоже была вечной.

А затем он поцеловал ее.

Тело ее охватил жар. В крови вспыхнул огонь. И губы прильнули к губам. Голова ее запрокинулась, но ему не надо было держать ее. Она прижалась к нему так, будто вросла в его тело, слилась с ним.

Рафф…

Он отодвинулся назад, совсем немного, и глаза его сверкнули в лунном свете.

— Эбби, — произнес он, и это был прерывистый, гневный шепот. — Эбби.

— Я…

— Он делает так? — с напором спросил он. Схватив ее руки, Рафф завел их за ее спину, но это не был насильственный жест. Она могла легко высвободить их, оттолкнуть его, но не делала этого.

Она стояла, словно парализованная, не в силах пошевелиться. Она не могла уйти. Не хотела. Трепеща от возбуждения, Эбби судорожно глотала воздух: все тело ее горело огнем.

Лунный свет освещал его лицо. Он смотрел на нее вопросительно, ожидая ответа. Ее обнимал Рафф. Мужчина, которого она когда-то любила.

И Эбби почувствовала, что приподнимается на цыпочки…

Ее губы снова прикоснулись к его губам.

Поцелуй был нежным и мучительным. Он был таким же неожиданным, как лед в огне: одновременно согревающим, замораживающим и возбуждающим. Эбби никогда не испытывала ничего подобного: она даже представить себе не могла, что такие ощущения вообще существуют.

Он отпустил ее руки, и она могла делать все, что хотела. А она хотела крепко обхватить его руками, прижать к себе… Разве можно было этого не хотеть? Разум ее куда-то исчез. Мысли улетучились. На свете был только этот мужчина. И была только страсть, вспыхнувшая между ними.

Рафф.

Разве она произнесла его имя вслух?

Возможно, да, а возможно, это был только вздох, застрявший в ее груди, звук истинного чувственного наслаждения.

О, его губы… Умелые, горячие и притягательные, они ласково заманивали ее. Она оказалась беспомощной и, обессиленно прижавшись к нему, с мучительным наслаждением сливалась с ним…

Слабый голос разума взывал к ней, и сигнальные неоновые маячки вспыхивали перед ее замутившимися от чувственной страсти глазами.

— Нет! — Это было похоже на сдавленный шепот.

Рафф услышал это слово. Боль, когда он отпустил ее, была непереносимой. Он отпустил ее и сделал шаг назад. Глаза его в лунном свете были такими же горящими, как и у нее. Но затем лицо его словно застыло, посуровело, и она поняла, что он сейчас уйдет.

И она должна была уйти.

В ушах раздался голос ее матери: «Держись подальше от этого мальчика Финна. Он доставит тебе много тревог».

Действительно, доставил. Она целуется с ним за девять дней до своей свадьбы. Она рискует всем — ради «мальчика Финна»?

— Я…

— Уезжай, Эбби, — сказал он, и она не узнала его голоса. Он был хриплым и низким, и она представить себе не могла, что это звучала боль. — Уезжай отсюда. Ведь ты не хочешь этого.

— Конечно, не хочу.

— Тогда забирай свою собаку и уезжай. Увидимся в суде.

Эбби трясло как в лихорадке. Она была сама не своя. Ощущение губ Раффа на своих губах не исчезало. Этот поцелуй…

«Нет. Даже не думай об этом!»

Клеппи протянул лапу, и Эбби поняла, что он хочет этим сказать. Пес утешал ее, и вместе с тем сам получал от нее утешение.

Свернув на свою улицу, она увидела машину Филипа, припаркованную перед ее домом. Сердце ее упало.

— Привет, — сказала она, выбираясь из машины. — Холостяцкая вечеринка так рано закончилась?

— Вряд ли это можно назвать вечеринкой. — Взяв Эбби за руки, Филип поцеловал ее, но она ничего