называемые «полосы дискомфорта» — наполняли его сны тяжелым кошмаром.

Он проснулся посреди сна о Лее, единственного развлечения последних трех недель. Мутный красноватый свет сочился с потолка, бессмысленно терзая глаза — никакого освещения он все равно не давал.

Хэн заморгал, открывая глаза и слыша приглушенные голоса и стук армейских ботинок у дверей камеры. По щелчку киберзамка можно было понять, что кто-то набрал входной код.

Он сел, разбуженный и встревоженный. Тело ныло, сознание еще не пришло в себя после истязательств дройда-допросчика, но он нашел силы встретить мужественным взглядом вступившего в открывшийся дверной проем. Он представления не имел, кто это может быть, но ничего хорошего не ожидал. Тусклый свет из коридора упал на ребристый пол, и вместе с ним в камеру проникла Кви Ксукс в сопровождении гвардейцев. Она казалась взволнованной и вместе с тем — целиком во власти собственных мыслей. Хэн хмуро усмехнулся. Хотелось надеяться, что ей не спалось уже так спокойно после того, как Кви узнала, к чему прилагаются ее полезные изобретения. Она может вдосталь тешиться успокоительной мастурбацией, но над собой он измываться не даст.

— Ну что, док, обсудим еще парочку этических проблем?

Кви сложила на груди свои матово-голубые руки:

— Адмирал Даала дала мне разрешение повторно допросить вас, — холодно произнесла она, хотя язык ее тела не соответствовал тону. Кви повернулась к охраннику, и сверкающее облако ее волос заискрилось в полумраке коридора. — Вы не откажете мне в помощи, лейтенант? Боюсь, арестованный окажется не особо разговорчивым.

— Да, доктор Ксукс, — откликнулся офицер, следуя за ней в камеру и прикрывая за собой дверь.

Не дожидаясь, пока он обернется, Кви вытащила бластер из кармана широкого халатика, направила на охранника и выстрелила станирующим зарядом. Голубые молнии заизвивались вокруг его фигуры, и охранник рухнул лицом в пол.

Хэн вскочил на ноги:

— Что вы делаете, доктор?

Кви перешагнула через тело гвардейца. В ту прошлую их встречу она производила впечатление существа более хрупкого; тяжелый бластерный пистолет, бывший на вооружении старой имперской гвардии, смотрелся громоздко и неуклюже в ее тонких руках.

— Адмирал Даала мобилизует флот в течение дня. Она собирается напасть на Новую Республику, усилив атаку поджигателем. Ваш друг Кип Даррон тоже назначен на терминацию. — Она подняла брови, тонкие, точно перышки птички шмигли с планеты Хиппомпон. — Полагаю, достаточно веская причина для побега?

Рассудок Хэна закрутился на самых высоких оборотах. Все, что приходило ему в голову в этот момент, — желание как можно скорее отыскать Чубакку и мальчика и мотать на Корускант к жене и детям.

— Прямых возражений не имею.

— Хорошо, — одобрила Кви. — Вопросы есть? Хэн хмыкнул, деловито вытряхивая тело гвардейца из брони:

— Нет, это дело для нас привычное.

Кип ясно ощущал, что воздух стал другим — первый признак того, что попытки сосредоточиться на Силе оказались успешными. Он тщательно изучал каждый сквознячок, малейшую вибрацию воздушных связей в застоявшейся атмосфере, наполненной мириадами мельчайших шумов, что расходились по металлическим стенам.

Простираясь сознанием сквозь невидимую паутину Силы, Кип мог чувствовать каждый отчетливый «ать» стражи, проходившей по коридору. Он ощущал «сунь» всякого просунутого в дверь подноса с баландой. Но их месторасположение менялось. С необъятного пространства корабля доносились слабые отзвуки активности, напряжения, растущего волнения.

Что-то приближалось.

И тут вдруг ясно и до боли глубоко он понял правду, от которой скрутило живот. Эмоции были столь ясны в охраннике, стоявшем перед дверью, что Кипу показалось, будто он только сейчас проснулся, и проснулся под гильотиной. Кип Даррон не являлся частью той деятельности, которой жили сейчас разрушители. Юнец со спайсовых рудников не мог дать полезной информации; и не было смысла оставлять его в живых.

Адмирал Даала уже распорядилась о терминации Кипа. Часы его сочтены. Звериная усмешка раненого волка раздвинула его губы. Империя с раннего детства загоняла его медленно, но верно в могилу и на сей раз, кажется, своего добилась.

Услышав голоса за дверью, он сразу почувствовал коварные и безжалостные планы в передовой линии фронта их сознании. И чем ему оставалось защищаться? В отчаянии Кип притерся ухом к холодному металлу, пытаясь уловить хоть несколько слов из их разговора.

— … назначен на экзекуцию сегодня.

— … известно. Мы… взять его. Адмирал… санкцию сейчас.

— … каждый раз. На кой… сдался им?

— … верка оружия… мишень… жизненно важное для флота… немедленно!

— … нужен ордер… подтверждение… личному указанию.

— Нет… возьми… хватит!

Голоса становились все громче, но больше Кип не мог выхватить ни слова. Кип подобрался, как молодой вепрь, готовый к прыжку, когда дверь уже открывалась. Он знал, что его могут срезать лучом бластера, но предпочел умереть стоя, по собственной воле, чем на коленях, по произволу Империи.

— … проверим… сперва. Погоди…

Внезапно Кип расслышал удар и приглушенный выстрел из бластера. Чью-то тяжелую тушу размазало по железной двери. Кип шарахнулся во тьму — дверь распахнулась.

Труп охранника рухнул в камеру, лязгнув броней, в которой заметна была обугленная дыра — из нее поднимался легкий дымок.

Еще один охранник ступил в камеру, сжимая в руке еще дымившийся бластерок. За ним маячил гибкий, как ива, силуэт гуманоидной женщинки, судя по телодвижениям слегка перенервничавшей.

— Надеюсь, это достаточное подтверждение, — сказал охранник, словно подводя черту под начатым за дверью спором, и снял шлем.

— Хэн! — воскликнул Кип.

— В самом деле, терпеть не могу всю эту волокиту, — сказал Хэн, переворачивая охранника ногой. — Ну, парень, эта форма тебе по плечу?

— Нет, эти вялые перестарки мне не годятся! — решительно оборвала Кви стража вуки, который рассказывал о преимуществах этой рабочей силы. Сквозь узкую амбразуру шлема Хэн наблюдал за тем, как хрупкая женщина исполняет роль придирчиво бесстрастной ученой дамы.

Человечек с бочкообразным туловищем глядел на своих волосатых подопечных, с виду ничуть не запуганный, словно привык иметь дело с капризными примадоннами от науки. Физиономия его была точно комок бледной сырой глины.

Хэн переминался, медленно потея в тесных доспехах. В шлеме имелись носовые фильтры, но бронекостюм насквозь пропах потом прежнего владельца. Защитники Комитрекса годами жили в своих униформах и дезинфицировали свой интерьер гораздо реже, чем наводили глянец на экстерьер.

Сторож колебался, словно нетерпение Кви его ничуть не волновало.

— На этих вуки пашут уже больше десяти лет. Чего же вы от них хотите? Они все заморенные.

Хэн видел и других вуки, в большом количестве бродивших по ангарному отсеку; их поредевшая шерсть и опавшие плечи сделали их совершенно человекообразными. Они выглядели так, будто годы рабского труда совсем раздавили их.

— И слышать не хочу ваших оправданий, — отвечала Кви. Она капризно мотнула головой, отчего в пышной шевелюре блеснули карбункулы искр. — Нам надо столько переворошить до отлета флота, и мне нужен вуки, у которого еще осталась энергия. Дайте мне нового заключенного. Он справится.