— Спрашивал, — юноша, несомненно Оуэн Ларс, осмотрел полки, взял пару инфракрасных очков и внимательно их осмотрел. — Возможно, меня направили не в то место.
Оба голоса было еле слышно, потому что микрофон дневника не был предназначен для записи с такого расстояния. Оуэн бросил очки, разбив линзы, чем вызвал сдавленный смешок Шми и тихое шипение Уотто.
Потом он протянулся к дорогому записывающему стержню. Уотто прикусил язык и позволил молодому человеку взять его.
— Ищете записывающее устройство? Оуэн повернулся, непринужденно помахивая стержнем.
— Нет.
Уотто подлетел к нему и попытался выхватить прибор, но промазал, попробовал еще раз и потом перестал.
— Может, вам нужен дроид? У меня лучшие подержанные дроиды в городе.
— Нет, — Оуэн повернулся к двери во двор и вышел из виду. — На Нал Хутте мне сказали, что у вас есть один из старых кораблей-игл от «Гоночных Систем Ренатты».
— Есть! — Уотто ушел из виду вслед за Оуэном и крикнул Шми: — Принеси стаканчик нектарота, рабыня, и… чего пожелает мой молодой друг?
— Рюмку ярдла, пожалуйста.
— Ярдла? — голос Шми было слышно куда лучше, и в нем явно читалось неодобрение. — Крепковато для вас, молодой человек. Может, лучше рубиновый блиэль?
— Блиэль?! — возмутился Уотто. — Принеси мальчику:
— Ладно, пусть будет рубиновый блиэль — усмехнулся Оуэн. — Мне не стоит забывать, что сегодня вечером у меня гонка на Паво Прайм.
— О, Паво Прайм. Всегда хотел побывать там… Голоса стихли за дверью. На дисплее пробежала за напитками Шми; изображение задергалось, когда дневник потащили во двор. Потом на экране опять появились Оуэн и Уотто, они спускались по трапу гладкого ребристого гоночного корабля. Дисплей потемнел — Шми сунула дневник в карман.
— … немного потрепан, — сказал Оуэн. — Но я могу заставить техников отца починить его.
— Ну конечно, — голос Уотто стал громче, он подлетел к Шми. — А кто твой отец? Оуэн проигнорировал вопрос.
— Ну что ж, можно провести испытательный полет. Голос Уотто упал.
— Боюсь, что нельзя. У него нет тобальной лизны.
— Тобальной линзы, нет? — удивление Оуэна звучало вполне искренне. — Тогда чего ж вы пытаетесь мне его продать?
— Я думал, вы могли бы достать ее сами. Они не очень дорогие, но здесь их трудно найти.
— Их всюду трудно найти, — сказал Оуэн. — Потому ГСР и обанкротились.
Шелест крыльев Уотто стал медленнее, стих почти до порхания.
— Я мог бы продать задешево, за сто тысяч.
— Без линзы он и кредитки не стоит, — голос Оуэна стих, он отправился прочь.
Шми подождала, пока он отойдет на достаточное расстояние, и спросила Уотто:
— Тобальная линза… овальный такой кристалл размером примерно с голову человека, блестит и переливается?
— Может быть.
— Если на него смотреть, можешь на пару часов ослепнуть? — спросила Шми. — А может вообще зрение испортить, если близко поднесешь?
— Ты видела ее? — воскликнул Уотто. — Где? Скажи мне, пока парень еще не ушел!
— У Клигга, — сказала Шми.
— Клигга? Твоего приятеля Клигга? — Уотто был жутко расстроен. — Да откуда у фермера тобальная линза? У него никогда в жизни не было корабля-иглы.
— Ну а где бы я ее еще увидела? — сказала Шми. Уотто помолчал, потом полетел прочь, крича:
— Эй, парень! Постой!
Шми засмеялась и тихонько сказала:
— Спасибо, Куай-Гон.
Запись окончилась, Чубакка что-то зарычал.
— Даже если Уотто и узнает, откуда была линза, он уже вцепился в мальчишку, — сказал Хэн. — Он эту сделку не отменит ни за что на свете. Ты же знаешь, что стоит корабль-игла, если найдешь того, кому он нужен.
Лея оторвала взгляд от дневника и увидела, что второй закат был позади. Восходили две луны Татуина, и по темной пустыне пролегли полосы серебряного и янтарного света. Впереди были видны лишь тени и силуэты камней.
Хэн не сбавил скорость. Он явно наслаждался управлением имперской машиной.
— Хэн, ты нормально видишь? — спросила Лея. — Я что-то не уверена.
— Да кому надо тут что-то видеть?
Хират взволнованно залепетала — похоже фраза Хэна ей не понравилась.
Чубакка недоуменно заворчал. Хэн показал ему стекло. На нем горели тонкие линии дисплея.
— Сканеры поверхности, — отозвался Хэн. — У этой крошки есть все…
Из динамиков на панели управления послышалось шипение. Вспыхнуло нечеткое очертание на голографической панели.
Хэн посмотрел на Лею:
— Это ты включила…
— Я тут ни при чем, — сказала Лея.
— Коммуникатор! — завопил Хэн, сбавив газ и отпустив руль. Машина пошла юзом. — Замажьте голокамеры.
Он плюнул на пальцы и размазал слюну по двум маленьким линзам с его стороны машины. Лея сделала то же самое. Чубакка тревожно рыкнул.
— Не знаю, где они, — сказал Хэн. — В конце концов, ты же сидишь сзади…
— Может, сзади их нет вообще? — предположила Лея.
Голограмма приняла форму головы, и Хэн перешел на шепот.
— Сейчас и узнаем, есть или нет. — Он посмотрел на Ц-ЗПО через плечо: — Твой выход.
— Я? В прошлый раз я не очень-то справился, — заныл дроид.
— Ты! — приказала Лея.
Хэн не мог отвечать — его могли идентифицировать по голосу. А уж остальные тем более. Йавы, женщины и вуки не очень косили под штурмовиков.
Голограмма головы обрела подозрительное лицо имперского офицера.
— ССЦ-17, это вы? Доложите обстановку. Ц-ЗПО молча смотрел на голограмму.
— Семнадцатый? Ваш передатчик отключен, и вы вне зоны действия. Объяснитесь, — потребовал голос, — Что с вашим проектором? У меня нет изображения.
Лея сжала кулаки, и что-то прошептала Ц-ЗПО.
— Ох беда, — начал было Ц-ЗПО.
Чубакка тихонько завыл, но Хэн покачал головой. Дроид имитировал голос слабого и, вероятно, раненого человека.
— Кровь… тут всюду.
Лея произнесла совсем другое слово. Она имела в виду: тускены. Но то, что придумал Ц-ЗПО, могло сработать.
— Мы обречены! — прошептал Ц-ЗПО голосом умирающего.
— Обречены? — офицер был в недоумении. — Доложите ситуацию, солдат.
Хэн показал Чуи на турель, а потом достал бластер и принялся стрелять из бойницы в окне водителя.
— Что это?! — воскликнул офицер. — Кто вас атакует?
— Пов:
