намереваясь позвать на помощь, она действительно опасалась, что в эту ночь может произойти убийство. Но в тот момент, когда она уже протягивала руку к шнуру, Анри прекратил буянить так же внезапно, как и начал. Он стоял над сидящей на полу в углу комнаты, куда он загнал ее, съежившейся Ивон, тихо скулящей и вытирающей кровь с разбитых губ, — один ее глаз совсем затек, а левую руку она прижимала к груди, на которую пришелся основной град ударов мужа.

— С нашим браком покончено! — взревел он громовым голосом. — Меня больше ничто не связывает с гобой. Пусть теперь один из твоих многочисленных любовников содержит тебя. Да, да, я все знаю о твоих похождениях, не только ты умеешь выведывать чужие секреты, — в его голосе сейчас слышалось презрение. — Немедленно убирайся прочь с моих глаз, прочь из этого дома!

Он повернулся и, тяжело ступая, направился к двери. Но когда он уже распахнул ее, Габриэль, не обращая внимания на испуганный крик Элен, встала в дверном проеме и, раскинув руки и держась за оба косяка, преградила путь брату.

— Это ты должен покинуть мой дом немедленно, Анри. Несмотря на твое разоблачение, я бы дала тебе несколько дней на сборы и упаковку своих вещей. Но теперь я настаиваю на том, чтобы ты уходил отсюда немедленно, а вещи доставят тебе по новому адресу. Я всегда знала, что ты трус и грубиян, но я не могла и представить себе, до чего ты можешь дойти! То, что я пережила сегодня и увидела своими глазами, мне никогда не забыть.

Анри не сделал ни малейшей попытки оттолкнуть ее со своей дороги, чего так опасалась Элен. Он, наконец, понял, к каким последствиям привела его несдержанность.

— Ты не можешь выставить меня из моего дома, — возмутился он. — Я родился здесь!

— Этот дом был когда-то твоим, и он остался бы твоим до самой смерти, если бы ты не натворил непоправимых ошибок. Теперь этот дом принадлежит Андрэ, ведь все состояние, включая Дом Рошей, оставлено мне отцом всего лишь в опеку, и никто в целом мире не сможет ущемить интересы моего сына, даже мой собственный брат! Я не позволю это!

Анри сразу же притих, он выглядел очень удрученным. Казалось, ему трудно было поверить в то, что он только что услышал. Поэтому он повел себя совершенно непоследовательно, сразу же изменив топ и заговорив с Габриэль примирительно:

— Ты просто не в духе, и у тебя, конечно, есть все основания сердиться на меня. Я со своей стороны прошу у тебя прощения за несдержанность, ведь я причинил тебе столько огорчений. На твоей шее до сих пор заметны следы от моих пальцев, мне очень жаль, но позволь напомнить тебе, что я в первый раз поднял на тебя руку. Я даже ни разу не шлепнул тебя, когда ты была ребенком, причем очень вредным и надоедливым временами. В том, что произошло, есть и твоя вина, ведь ты сама спровоцировала меня на грубость, открыв секретный ящик. Отец доверил мне месторасположение этого тайника как старшему сыну, и я думал, что больше никто не знает об этом. Поверь мне, я хочу загладить свою вину, исправить все свои ошибки. В конце концов мы — брат и сестра, а между родственниками легче найти пути к примирению, чем между чужими людьми. Я отдам в твое полное распоряжение все свои ткацкие станки. Ты можешь взять их в счет оплаты моих долгов. Я знаю, что это всего лишь, как говорится, капля в морс, но прими это как знак доброй воли с моей стороны.

В этот момент Габриэль чувствовала к брату непреодолимое отвращение.

— Мне не нужны твои станки, мне не нужно от тебя ничего! Прошу тебя, уходи! Уходи отсюда и никогда больше не появляйся в этом доме, — Габриэль опустила руки и прислонилась к стене, давая: ему возможность уйти.

Анри пристально взглянул на сестру и понял, что напрасно унижался перед ней. Тогда он зло усмехнулся, ощерившись, и решил отомстить ей за все.

— Черт с тобой и твоими высокими принципами! Я всегда жалел беднягу Эмиля за то, что ему досталась такая жена. Кстати, ты знаешь, что он следил за тобой? В то время, когда ты с Дево тайно встречалась в укромных местах, за вами по пятам ходил сыщик. Думаю, Эмиль до самой своей кончины так и не знал наверняка, является ли он отцом твоего ребенка!

Габриэль, все еще смертельно бледная после пережитого ею ужаса, всем телом прижалась к стене, чувствуя, что сейчас упадет в обморок.

— Уходи, Анри, — только и смогла сказать она, еле шевеля бескровными губами. — Немедленно уходи!

Самодовольно хмыкнув и радуясь, что сумел причинить ей новую боль, Анри быстро вышел из кабинета. Его шаркающие шаги стихли на лестнице. Потрясенная Габриэль повернулась к Элен и молча взглянула на нее. Элен, ошеломленная не меньше своей подруги, как будто окаменела, лишившись дара речи от такой жестокости. Она не понимала, как мог Анри так безжалостно поступить со своей сестрой.

В установившейся тишине были слышны только всхлипывания Ивон. Габриэль несколько раз пыталась заговорить, но ее губы лишь беззвучно шевелились, а звук застревал где-то в горле. Она не могла справиться с шоком, узнав ужасную истину.

Габриэль принимала в большой гостиной важного посетителя. На ней было элегантное платье оранжевого цвета, украшенное золотой брошью. Она стояла у камина, где весело потрескивал огонь. Наконец, слуга доложил о прибытии месье Морара, члена комитета «Мобилье Империаль», и в комнату вошел представительный мужчина с седыми волосами, он учтиво поклонился и поцеловал руку Габриэль.

— Для меня большая честь познакомиться с вами, мадам Вальмон. С тех пор как я впервые увидел ткани Дома Рошей на выставке в Лионе, я не перестаю восхищаться вашим шелком.

— Я польщена вашими словами. Прошу садиться. Не хотите ли чего-нибудь выпить?

Когда обмен любезностями был окончен, месье Морар перешел к делу, объяснив причину своего визита.

— Император распорядился, чтобы Версальский дворец, убранство которого во время Революции сильно пострадало, — мебель была украдена или уничтожена — заново отреставрировали и обставили, причем с большим великолепием и пышностью, чем раньше. Мы, представители «Мобилье Империаль», хотели бы знать, сможет ли ваша фирма выполнить заказы для нескольких гостиных Версаля.

Лицо Габриэль вспыхнуло от охватившего ее волнения. Она не смела и мечтать о таком предложении! Она думала, что — если Император решит реставрировать и заново обставлять дворцы — можно надеяться только на очень скромный заказ: заменить выцветшие шторы в одной из комнат или полинявшую обивку мебели… Но Габриэль даже в голову не приходило то, что ей доведется выполнять большой заказ для Версальского дворца, который всегда рассматривался как символ деградации монархического режима старой Франции. Однако внезапно ее охватили сомнения.

— Скажите честно, вы решили передать этот заказ мне только из-за того, что Дом Дево прекратил свое существование? — ей казалось безнравственным извлекать выгоду для себя из несчастья, постигшего Николя.

— Вовсе нет, — поспешил заверить ее месьс Морар. — В Версале множество комнат, и мы, конечно, обратились не только к вам, но и к другим ведущим шелкопромышленникам Лиона. Если бы Дом Дево не погиб в огне пожара, мы непременно разместили бы заказ и там. Император дает Лиону прекрасную возможность показать все, на что способны его ткацкие фабрики и мастерские, и затмить блеском своего шелка все произведенное когда-либо ранее на ткацких станках, удивив и восхитив весь мир!

— Я горжусь тем, что смогу участвовать в столь грандиозном предприятии!

— Ну вот и чудесно! А теперь, прошу вас, покажите мне ваши лучшие образцы новых тканей, мы посмотрим их и поговорим о тех требованиях, которые предъявляет наш комитет к шелку, предназначенному для убранства Версаля. Здесь все важно — малейшая деталь, каждый тщательно подобранный оттенок. Только «Мобилье Империаль» принадлежит исключительное право делать выбор узора, этим обеспечивается гармония и изящество каждого интерьера.

Получив уведомление о том, что к ней вскоре явится представитель «Мобилье Империаль», Габриэль