толпящихся приглашенных, а на близлежащих улицах карет и экипажей.

— Неужели мы так рано приехали? — обеспокоенно спросила Габриэль своего кучера.

— Нет, мадам, мы прибыли вовремя, как вы и велели.

Габриэль думала, что прибыв точно в назначенное время, она сможет подольше побыть с Николя, задержавшись рядом с ним на несколько липших мгновений, но, похоже, ее ждет более продолжительное общение с месье Дево. Войдя с холода в хорошо натопленный вестибюль ратуши, Габриэль испытала отрадное чувство — так приятно было снова оказаться в тепле, продрогнув на морозе. К ней подошел слуга и, взяв ее пригласительный билет, проводил ее по коридору в просторный зал с высоким сводчатым потолком и стенами, обитыми обтянутыми шелком панелями. Габриэль осталась совершенно одна, оказавшись единственным зрителем выставленной здесь походной палатки Императора.

Она была установлена на зеленом ковре, как будто на поросшей травой поляне. Палатка имела овальную форму, что делало ее похожей на шатер, и довольно большие размеры, которые были предварительно оговорены заказчиком. Изготовленная из брюссельской парусины в белую и голубую полоску, палатка имела крышу с ламбрекеном, украшенным фестонами, алой вышивкой и черной тесьмой, и напоминала шатры королей средневековья, разбивавших свои военные лагеря по всей Европе, поскольку вся Европа была превращена тогда в огромное поле сражения, простиравшееся примерно на той территории, которую Наполеон включил в свою империю. Сбросив шубку вместе с муфтой на один из стульев, стоявших у стены, Габриэль подошла к веревкам, ограждавшим палатку. Обойдя ее вокруг и внимательно осмотрев со всех сторон, она прошла за ограждение к открытому входу и вошла.

Внутри палатка была освещена светильниками, висящими на поддерживающих крышу столбах. Просторное помещение вмещало в себя складную походную кровать, стулья и четыре столика, которые при необходимости можно было составить вместе. Один из двух находившихся здесь походных сундучков, обитый изнутри парусиной в красно-белую полоску, был открыт. Из него выглядывали карты; блестящие металлические цепи обоих сундучков, которыми во время похода они крепились к спинам вьючных мулов, лежали на полу.

Но не эти подробности привлекли внимание Габриэль, остановившейся на пороге в восхищении, — ее очаровало великолепие шелка, которым палатка была отделана изнутри. Узор ткани, казалось, был совсем прост и состоял из красных и синих букетов, разбросанных по сероватому фону, но эффект был потрясающим. Казалось, что ты вдыхаешь свежий воздух погожего утра.

Снаружи в зале открылась и закрылась дверь, как будто кто-то вошел. Габриэль давно уже с тайным нетерпением ждала встречи с Николя, и напряжение этого ожидания нарастало в ней с каждой минутой. Поэтому сейчас она вздрогнула и застыла на месте, стоя спиной к открытому входу в палатку. Послышались шаги, как будто кто-то шел по паркету, а затем их звук поглотил мягкий ворс ковра.

— Я намеренно оставил вас на некоторое время в одиночестве, чтобы вы смогли составить мнение обо всем увиденном, — прозвучал за ее спиной голос Николя, обращенный к ней. — Итак, что вы думаете обо всем этом?

Она на секунду закрыла глаза от охватившей все ее существо радости, что он снова здесь, рядом с ней. Как удалось ей выдержать все это время, не видя его, не слыша его милый голос и — главное — пытаясь исторгнуть его образ из своего сердца?!

— Вы великолепно справились с заданием, — ответила она, не оборачиваясь к нему, ровным спокойным голосом, хотя ее сердце бешено колотилось.

— Впрочем, я заранее знала, что так оно и будет.

Она увидела его тень, отбрасываемую светильником, оказавшимся за его спиной, когда он подошел и встал рядом с ней.

— Мне так не хватало тебя, Габриэль.

Внезапно у нее к горлу подступил комок, и на глазах навернулись слезы. Она была застигнута врасплох его словами, и у нее больше не было сил сопротивляться тем чувствам, которые она так долго пыталась подавить в себе.

— Мне тоже очень не хватало тебя, — сдавленным голосом произнесла Габриэль единственное, что сумела сказать.

Он нежно обнял ее за плечи и медленно повернул лицом к себе. Его руки соскользнули на талию Габриэль и замерли там. Им не требовалось слов, потому что их взгляды, устремленные друг на друга, красноречиво свидетельствовали об их чувствах — в них отражались любовь, тоска и огонь желания. Николя крепко обнял ее, а она, обхватив его лицо ладонями, начала медленно проводить кончиками пальцев по его скулам, щекам, губам и подбородку, как будто знакомилась с этим дорогам ей лицом. Когда он, наконец, привлек ее к себе, она покорно припала к нему всем телом, закрыв глаза, и, чувствуя его дыхание на своих губах, застонала от еле сдерживаемой страсти. Он заглушил ее стон своим поцелуем. Габриэль отвечала ему так, как не отвечала никогда никому — с полным самозабвением. Для нее весь мир в эту минуту сосредоточился в объятиях его рук, его страстном горячем теле, прижимающим ее к себе, и поцелуе, который она будет помнить до конца своих дней.

Когда они, наконец, перевели дыхание, Габриэль показалось, что прошли века с тех пор, как она переступила порог ратуши. Как во сне, она склонила голову ему на плечо, а он начал нежно ласкать ее грудь, зарывшись лицом в сияющую копну ее волос.

— Дорогая моя, — шептал он, — я едва могу поверить, что держу тебя сейчас в своих объятиях.

— Я была уверена, что увижу тебя здесь, — еле слышно прошептала она. — Но я не думала, что буду в этот час единственным посетителем…

— Я хотел устроить все так, чтобы мы с тобой увиделись наедине. Я не мог упустить такой случай. Все это время я надеялся встретиться с тобой в гостях, театре, на балу, как это бывало прежде.

— Мы не могли встретиться по одной простой причине, — призналась она, — я избегала появляться в тех местах, где, как я наверняка знала, будешь ты.

— И все же сегодня ты приехала сюда.

— Я же говорила тебе, что очень хотела взглянуть на палатку. Я и представить не могла, что из этого выйдет.

— И ты теперь сожалеешь о том, что приехала?

Габриэль подняла голову и устремила на Николя свой сияющий радостным волнением взгляд.

— Мне следовало бы сожалеть, но я не могу.

Он снова припал к ней губами, и они слились в поцелуе. Их тени чуть покачивались, отбрасываемые дрожащими язычками светильников на отделанные шелком стены палатки. Они пытались утолить в этом поцелуе охватившее их страстное желание. Запутавшиеся в его волосах пальцы Габриэль судорожно сжимали голову Николя, как будто она хотела навсегда удержать его подле себя. А он, прижимая ее одной рукой к своей груди, другой нежно ласкал ее стройный стан и все ее гибкое тело, одетое в платье из тонкого шелка, которое не скрывало, а скорее подчеркивало изящные формы Габриэль.

Внезапно в глубине дома раздался какой-то шум, эхом отозвавшийся в просторном гулком зале, и Габриэль пришла в себя, вернувшись к действительности. Она оттолкнула Николя от себя и бессильно опустилась на стул, закрыв лицо руками.

— Мне кажется, я схожу с ума, — изумленно проговорила она. — Я совсем потеряла голову.

Николя сел перед ней на корточки и, обняв руками ее колени, попытался заглянуть ей в Лицо.

— С чего ты это взяла? — спросил он. — Просто мы любим друг друга и будем любить до смертного часа.

— Не говори о смерти! — воскликнула Габриэль и вскочила на ноги, внезапно испугавшись его слов.

Николя тоже встал и, подойдя к ней, взял ее руки в свои, разжал ее судорожно сжатые пальцы и начал ласково поглаживать их, пытаясь успокоить Габриэль.

— В таком случае давай поговорим о жизни, — произнес он. Но тут кто-то, помедлив за закрытой дверью, открыл ее и, бросив взгляд на палатку, прошел мимо по коридору. Габриэль попыталась вырвать свои пальцы из его ладоней, но Николя удержал ее руки в своих. — Давай поговорим о нашем будущем — твоем и моем — и о том, как нам вместе вступить в это общее будущее, ведь каждому из нас необходимо задуматься и исправить ту ошибку, которую мы совершили в памятный для нас обоих день, когда позволили себе расстаться друг с другом.