виду, который открывается с Фур-вье, там мой дядюшка Анри с женой обосновались после его ухода в отставку из армии.

Выяснились и общие знакомые. Луиза — женщина наблюдательная и не лишенная остроумия — многое замечала, что вызывало у него улыбку. И настроение Аликса неожиданно улучшилось — вечер не оказался потерянным, чего он боялся.

После ужина гостям предложили карточные игры и танцы, и они стали расходиться лишь после того, как выставили холодные закуски и шампанское. Уже начинало светать, и холодный дождь смыл последние остатки снега на набережных и улицах Венеции. В теплом воздухе пахло сыростью.

— Погода так же переменчива, как и сердце молодой девушки, — комментировал маркиз, стоя на ступенях, ведущих к каналу. Он сопровождал Жюля, Аликса и Анри к ожидавшей их гондоле. Луиза тоже вышла вместе с отцом, попрощалась с гостями, подумав про себя, что и мужчины в этом смысле вряд ли уступят девушкам.

Как было условлено, на следующую ночь Аликс, отперев дверь, ведущие в переулок, пробрался к галерее, где они с Мариэттой должны были встретиться. Ночь выдалась на редкость безлунной, на небе сверкали яркие звезды. Когда он заслышал приближающиеся шаги девушки, шепотом позвал ее, боясь испугать своим внезапным появлением из темноты. Но она, едва завидев его, раскрыв объятия, подбежала, и они обнялись. Аликс сжимал в своих руках ее замерзшие ладони.

— Ты так рискуешь! — взволнованно зашептала она, явно встревоженная тем, что он имеет еще один ключ. — Ведь, если наш сторож во время обхода обнаружит тебя, он тут же арестует, как какого-нибудь грабителя!

— Мой риск не сравнить с тем, какой опасности подвергаешь ты себя, встречаясь со мной. Ты положила ключ на место?

— Положила. Никто ничего не заметил.

Оказавшись за оградой в переулке, она стала надевать моретту, которую захватила с собой, но Аликс остановил ее.

— Сегодня ты наденешь другую, — торжественно объявил он, вручая лакированную шкатулку. — Надень вот это, будешь выглядеть получше.

При свете его фонаря она увидела сверкнувшие на фоне зеленого бархата золотые блестки. Поверх сложенной мантильи лежала маска.

— Ой, какая красота! Это же моя любимая Коломбина!

Примерив принесенные подарки, Мариэтта, встав на цыпочки, поцеловала Аликса в знак благодарности, и тут же увернулась от него так быстро, что он не успел поймать ее. Пританцовывая и что-то напевая, она шла чуть впереди по переулку.

— Вот теперь я по-настоящему свободна, — радостно воскликнула девушка, обернувшись к нему, не обращая внимания на то, что их могли услышать. У Аликса мелькнула мысль, не было ли это оплошностью — дарить ей все сразу. Может, действительно, в этой маске и мантилье таилась гораздо большая свобода для нее, чем нужно. Меньше всего на свете ему хотелось самому пасть жертвой этой свободы. Он догнал ее, и они пошли вместе.

— Мариэтта, Не отправиться ли нам на ридотто?

— Конечно, ужасно хочется! Ой, как здорово оказаться по другую сторону решетки! А куда пойдем? — Он назвал ей дом, и она согласно кивнула. Это как раз там, где ей довелось увидеть Доменико Торризи без маски. — Мы вполне можем пойти туда. Музыканты Оспедале выступают где-то в другом месте.

— А разве это так уж важно? Все равно тебя никто в этой маске не признает, — успокоил ее Аликс.

Мариэтта улыбнулась. Конечно, мужчине не понять — девушки из оркестра тут же недоуменно переглянулись бы, стоило бы ей только появиться в зале, даже в маске.

— Узнали бы не меня, а бархатное платье, какого нет больше ни у кого, потому что я сама подбирала цвет, фасон и материал для него.

Если бы она знала, что получит от Аликса в подарок маску Коломбины и мантилью, она непременно надела бы свое самое лучшее платье, но ничего — пусть все будет так, как есть — лучше, в конце концов, одеться как можно скромнее и не привлекать внимания. Мариэтта вдруг почувствовала себя в полной безопасности.

Когда Аликс сопровождал ее в буфет на ридотто, ей показалось, что она, не касаясь пола ногами, летит по воздуху. Сознание того, что ее никто не узнает, что можно разговаривать, есть, пить, не снимая маски, даже петь, если чуть-чуть изменить голос, совершенно вскружило юную голову. Она навсегда сохранит моретту, очень любимую маску, но получить в подарок Коломбину — ее давняя мечта, и вот она сбылась. За ужином она расспрашивала Аликса о его семье, доме, жизни, просила рассказать обо всем, вплоть до последней стычки с отцом. после которой он отправился в Большое турне.

— Ты что, совсем не ладишь с отцом? — недоверчиво спросила Мариэтта. — Или все же находишь общий язык?

— Удается, если сознательно избегать разговоров на политические или деловые темы. Он не может понять, что Франции буквально во всем необходимы перемены. Но мне не хочется говорить обо всем этом с тобой, во всяком случае, не здесь и не сейчас.

Доменико Торризи, сидевший за одним из столов в игорном зале, отвлекся от игры и встал: в манере держаться только что появившейся женщины, чье лицо скрывала маска Коломбины, показалось что-то очень знакомое. Сквозь прорези для глаз своей бауты он внимательно смотрел на нее. Пришедшие заняли места за одним из столов. Выяснилось, что женщина здесь впервые и незнакома с правилами игры. Ее спутнику пришлось объяснять буквально все, каждую мелочь, но она оказалась способной ученицей. Когда они перешли к другому столу, игра за которым требовала больше сноровки и умений, она очень скоро вникла в суть игры и, пару раз выиграв, как ребенок, засмеялась.

Мариэтта утратила чувство времени. Она так увлеклась игрой, что даже не придала значения тому, что рядом с ней освободилось место, и на него тут же кто-то уселся. Она ничего не видела вокруг, кроме двух игральных карт у себя в руках, пребывая в полной уверенности, что сейчас непременно выиграет, и уже собиралась назвать ставку, когда тихий мужской голос проговорил прямо на ухо.

— Как же вам удалось пробраться через стены Оспедале, маэстра Мариэтта?

Карты выпали у нее из рук, и вырвался приглушенный не то стон, не то кашель, она в диком страхе посмотрела на того, кто к ней обращался. Откуда этому человеку в маске известно такое? Она видела сверлящий взгляд серых глаз, и тут же поняла, что любое высказанное ею опровержение бессмысленно. Сидевший по другую руку от нее Аликс обеспокоенно поинтересовался, в чем дело, но она даже не повернулась к нему, не в силах отвести взора от глаз Доменико Торризи.

— Не выдавайте меня! — сквозь зубы выдавила она, и в свистящем шепоте не было ни мольбы о пощаде, ни требования.

— Можете довериться мне, — успокоил он, снова углубившись в игру.

Дрожа, Мариэтта вскочила из-за стола и бросилась к выходу, Аликс быстро последовал за ней.

— Что произошло? — он почти кричал, когда они оказались в вестибюле.

Она лишь молча покачала головой, а когда вышли на улицу, без сил упала ему на грудь.

— Этот человек! Синьор Торризи! Узнал меня!

— Но как ему удалось?

— Он мог узнать только по волосам, их цвет выдал меня, они, должно быть, видны через кружевную мантилью.

— Да, верно, чуть-чуть видны. Но ничего, я завтра куплю тебе шелковую.

— Он сказал, чтобы я не беспокоилась и доверилась ему. — Мариэтта так расстроилась, что даже не сразу сообразила, в какой стороне Оспедале. Аликс загородил ей дорогу, и взяв за руки, настороженно спросил.

— А ему можно доверять?

— Думаю, можно.

Они дошли до двери в переулке и отперли ее. Аликс решил пройти на территорию Оспедале вместе с Мариэттой. Обнявшись, они шли к галерее. Мариэтту все еще сотрясала нервная дрожь, юноша осторожно поднял ее маску и нежно поцеловал. Больше всего на свете он боялся, что их встречи на этом