– Согласен с вами, – сказал Ишидо, зная, что Торанага пожелал бы обе болезни ему, если бы только мог. Он поклонился и ушел.

Торанага нарушил молчание:

– Ну?

Хиро-Мацу сказал:

– Если вы останетесь или уедете сейчас, все равно – плохо, потому что вы преданы и изолированы, ваше величество. Если вы останетесь на встречу – встречи не будет целую неделю, Ишидо мобилизует свои войска вокруг Осаки, и вы никогда не уедете отсюда, что бы ни случилось с госпожой Ошибой в Эдо. Очевидно, что вы преданы и что четыре регента будут решать против вас. В Совете они проголосуют четырьмя голосами против одного, обвинив вас в государственной измене. Если вы уедете, они издадут любой указ, который пожелает Ишидо. Вы связаны тем, что решение будет поддерживаться четырьмя голосами против одного. Вы не сможете сказать как регент ни одного слова против.

– Я согласен.

Наступило молчание.

Хиро-Мацу ждал с растущим беспокойством.

– Что вы собираетесь делать?

– Сначала я собираюсь пойти поплавать, – сказал Торанага с удивительной веселостью. – Потом я посмотрю на чужеземца.

Женщина спокойно шла через личный сад Торанага в замке, направляясь к маленькой хижине с соломенной крышей, которая так уютно расположилась на полянке среди кленов. Ее шелковое кимоно и оби были самыми простыми и тем не менее самыми элегантными из тех, что могли сделать самые искусные мастера в Китае. Ее волосы по самой последней в Киото моде были собраны высоко и скреплены вместе длинными серебряными шпильками. Цветной зонтик защищал от солнца ее нежную кожу. Она была тоненькая, всего пяти футов ростом, но очень пропорционально сложена. На шее она носила тонкую золотую цепочку, на которой висело маленькое золотое распятие.

Кири ждала на веранде хижины. Она сидела в тени, ее ягодицы нависали над подушкой. Кири следила, как женщина шла по каменным ступеням, которые были так аккуратно выложены во мху, что казалось, они росли из него.

– Вы более красивы, молоды, чем когда-либо, Тода Марико-сан, – сказала Кири без ревности, отвечая на поклон.

– Я бы хотела, чтобы так оно и было, Киритсубо-сан, – ответила Марико улыбаясь. Она села на колени на кушетку, машинально расправляя кимоно.

– Это правда. Когда мы встречались в последний раз? Два-три года назад? Вы совсем не изменились за те двадцать лет, что я вас знаю. Должно быть, прошло двадцать лет, как мы впервые встретились. Вы помните? Это было на празднике, который устроил господин Города. Вам было четырнадцать, вы только что вышли замуж и были очень красивы.

– И напугана.

– Нет, что вы, не напуганы.

– Это было шестнадцать лет назад, Киритсубо-сан, не двадцать. Да, я помню это очень хорошо. «Слишком хорошо, – подумала она с болью в сердце. – Это был день, когда мой брат прошептал мне, что по его предположению наш уважаемый отец собирается отомстить своему законному господину диктатору Городе и убить его. Своего законного господина!»

– О да, Кири-сан, я помню этот день, и год, и этот час. Это было начало всего этого ужаса. Я никогда не давала никому повода подумать, что я заранее знала о том, что должно было случиться. Я никогда не предупреждала ни своего мужа, ни Хиро-Мацу, его отца, – оба они преданные вассалы своего господина, – что предательство готовилось одним из его самых важных генералов. Хуже того, я не предупредила Городу, своего законного господина. Так я нарушила свои обязанности по отношению к своему господину, к своему мужу, к его семье, которые после моего замужества стали моей единственной семьей. О, Мадонна, прости мне мой грех, помоги мне очиститься. Я продолжала молчать, чтобы защитить своего любимого отца, который обесчестил себя на тысячу лет. О, мой Боже, о, Иисус Назаретянин, спаси этого грешника от вечного проклятия…

– Это было шестнадцать лет назад, – спокойно сказала Марико.

– В тот год я вынашивала ребенка господина Торанаги, – сказала Кири и подумала, что если бы господин Города не был подло предан и убит отцом Марико, господин Торанага никогда бы не должен был сражаться в битве у Нагакуде, она никогда бы не простудилась там и ее ребенок не был бы недоношен. «Может быть, – сказала она себе. – А может быть, и нет. Это была просто карма, моя карма, все, что случилось, не так ли?»

– Ах, Марико-сан, – сказала она без злобы, – это было так давно, как будто в другой жизни. Но вы без возраста. Почему я не могу иметь вашу фигуру и красивые волосы и ходить так изящно? – Кири засмеялась. – Ответ простой: потому что я слишком много ем!

– Ну и что из того? Вы пользуетесь расположением господина Торанаги, не так ли? Так что вы вполне удовлетворены. Вы мудры и добросердечны и вполне довольны собой.

– Я бы хотела быть изящной и тем не менее способной много есть и быть любимой, – сказала Кири. – Но вы? Вы недовольны собой?

– Я только инструмент моего господина Бунтаро, на котором он играет. Если господин, мой муж, счастлив, тогда, конечно, я счастлива. Его радость – моя радость. То же самое и с вами, – сказала Марико.

«Да. Но не то же самое, – подумала Кири и тронула свой веер, золотистый шелк которого поймал послеполуденное солнце. – Я так рада, что я не вы, Марико, со всей вашей красотой и блеском, мужеством и знаниями. Нет! Я не могла бы вынести ни одного дня брака с этим ненавистным, безобразным, невежественным, грубым человеком, пусть даже оставшись одна в семнадцать лет. Он так не похож на своего отца, господина Хиро-Мацу. Тот замечательный человек. Но Бунтаро? Как отцы могут иметь таких ужасных сыновей? Я хочу иметь сына, о, как хочу! Но вы, Марико, как вы можете терпеть такое плохое обращение все эти годы? Как вы вынесли ваши несчастья? Кажется невозможным, чтобы на вашем лице не было от них ни одной тени или хотя бы в вашей душе».

– Вы удивительная женщина, Тода Бунтаро Марико-сан, – сказала она вслух.

– Благодарю вас, Киритсубо Топшко-сан. О, Кири-сан, так хорошо снова встретить вас.

– И вас. Как ваш сын?

– Красивый-красивый. Сарудзи теперь пятнадцать лет, можете представить? Высокий и сильный и очень похож на своего отца, господин Хиро-Мацу дал ему свой надел земли, и вы знаете, что он собирается жениться?

– Нет. На ком?

– Она внучка господина Кийяма. Господин Торанага так хорошо все устроил. Очень хорошая партия для нашей семьи. Я только хочу, чтобы сама девушка была более внимательна к моему сыну, более достойна его. Вы знаете, она… – Марико засмеялась немного застенчиво. – Ну, это звучит у меня как у каждой свекрови. Но я думаю, вы согласитесь, что она еще недостаточно подготовлена.

– У вас будет время для этого.

– О, я надеюсь, что это так. Мне повезло, что у меня не было свекрови. Я не знаю, что я должна делать.

– Вы получите ее ребенком и подготовите ее, как готовите всю свою семью. Не так ли?

– О, я хочу, чтобы все так и было. – Руки Марико-сан без движения лежали на колене. Она наблюдала за стаей стрекоз, пока те не улетели. – Мой муж направил меня сюда. Господин Торанага хочет меня видеть?

– Да. Он хочет, чтобы вы переводили для него.

Марико вздрогнула.

– Кого?

– Нового чужестранца.

– О, а что же отец Тсукку-сан? Он болен?