– Землетрясение, не такое уж сильное. Ночью. Одни говорят – был большой прилив, другие – только одна большая волна… В ту ночь был шторм. И тайфун. Вы поняли – тайфун?

– Да-да.

– Ах, извините. Очень темная ночь. Большая волна, опрокинулись масляные лампы, корабль охватило огнем… Все сгорело – очень быстро…

– А охрана, Нага-сан? Палубные матросы?

– Очень темно. Огонь… Он распространился очень быстро, понимаете? Извините. Сигата ганаи? – добавил он с надеждой.

– Палубные матросы, Нага-сан, где они были? Я оставил стражу.

– Когда через день я вернулся мне было очень жаль. Корабль уже догорал там, на отмелях, у берега. С кораблем было покончено. Я собрал всех людей с корабля и весь береговой патруль, дежуривший в ту ночь, просил их дать мне отчет. Никто не мог сказать наверняка, как это случилось. – Наги потемнел лицом. – Я приказал собрать все, что можно найти, и принести. понимаете? Все! Теперь все там – наверху, в лагере. – Он указал на плато. – Под охраной. Моей охраной. Потом я казнил их и поспешил снова в Мисиму, сообщить господину Торанаге.

– Казнили? Всех на смерть?

– Да, они не выполнили свой долг.

– Что говорит господин Торанага?

– Очень сердит. Он прав, что рассердился. Я предлагал совершить сеппуку. Господин Торанага отказался дать разрешение. Э-э-э! Господин Торанага очень сердит, Анджин-сан. – Нага нервно махнул рукой, показывая на берег. – Весь полк в немилости, Анджин-сан. Все главные офицеры разжалованы, отправлены в Мисиму. Пятьдесят восемь уже совершили сеппуку.

Блэксорн подумал об этих пятидесяти восьми, и ему захотелось кричать от боли… Пять тысяч… и пятьдесят… Разве это вернет к жизни его корабль?!

– Плохо, – произнесли его губы. – Очень плохо.

– Да, Анджин-сан. Лучше отправляйтесь в Эдо. Сегодня. Война может начаться сегодня, завтра, послезавтра, на следующий день. Прошу прощения.

Нага стал настойчиво доказывать что-то Ябу, а Блэксорн, плохо соображая, ненавидел эти неприлично звучащие слова… ненавидел Нагу, Ябу, всех остальных… Он почти не понимал, о чем речь, хотя и видел, что беспокойство Ябу увеличивается. Нага снова повернулся к нему и сказал решительно:

– Сожалею, Анджин-сан, но больше я ничего не мог сделать. Хонто.

Блэксорн заставил себя кивнуть.

– Хонто. Домо, Нага-сан. Сигата га наи.

Он еще поизвинялся и ушел к кораблю, чтобы побыть одному, – вряд ли ему удастся и дальше сдержать свой гнев… Ничего он не может поделать, никогда он не узнает всей правды – почему он потерял корабль… Возможно, священники умудрились нанять за деньги людей или обманом, угрозами заставили участвовать в таком подлом деле… Он медленно и прямо пошел прочь от Ябу и Наги, но, прежде чем ему удалось покинуть пристань, Винк бросился за ним.

– Кормчий, не оставляйте меня здесь одного! – Блэксорн видел, что Винка обуревает страх, – пусть торчит рядом, надо просто полностью от него отключиться…

Неожиданно они вышли на берег к тому месту, где эти ужасные останки человеческих голов… Более сотни… Скрытые от пристани дюнами, они возвышались над песком на специально вбитых кольях… Когда Блэксорн и Винк приближались, поднялось целое кричащее облако белых морских птиц… Когда уходили – птицы тут же уселись обратно, продолжая кричать и ссориться…

Захваченный одной мыслью, Блэксорн смотрел на остов своего корабля. «Марико… Она все видела, понимала истинное положение вещей… Он так и слышит, как она шепнула священникам или Кийяме: «Без корабля Анджин-сан ничем не сможет повредить церкви. Прошу вас: оставьте его в живых… А корабль…» Она была права: это самое простое решение проблемы, возникшей из-за меня у католиков. Но ведь они и сами могли додуматься… А как они пробрались – четыре тысячи охраны?! Кого удалось подкупить? Как? Впрочем, теперь это неважно…»

– Боже, помоги мне! Без моего корабля я мертв! Я не могу помочь Торанаге, и его война погубит всех нас… – Бедный корабль… Прости меня, прости… Погибнуть так бессмысленно… Сколько расстояний мы прошли с тобой?

– Что вы, кормчий? – спросил Винк.

– Ничего. Прости, мой корабль… Никогда бы я не пошел на такую сделку – ни с ней, ни с кем-нибудь еще… Бедная Марико! Прости и ее тоже!

– Что вы сказали, кормчий?

– Ничего, я только подумал вслух.

– Я слышал – вы что-то говорили, ей-богу!

– Ради того же Бога, заткнись!

– Заткнуться? Мы застряли здесь до конца наших дней, с этими проклятыми японцами! Так?

– Да, так.

– Нам придется унижаться перед этими проклятыми Богом паршивыми язычниками до конца своих проклятых дней… А ведь они только и говорят, что о войне, о войне…

– Верно…

– Ах верно? – Винк трясся всем телом. Блэксорн насторожился. – Это ваша вина! Вы сказали – пойдем в Японию, и мы пришли сюда. А сколько умерло по дороге? Это ваша вина!

– К сожалению, ты прав…

– Вы сожалеете, кормчий? А как мы вернемся домой? Эта ваша работа – привести нас домой! Как вы собираетесь это сделать?

– Не знаю… Сюда придут и другие наши корабли, Джохан. Мы только должны подождать…

– Ждать?! Сколько же времени ждать? Пять лет… Двадцать? Боже мой, вы сами сказали, что эти дерьмоголовые готовятся воевать! – Мозг Винка переключился на другое. – Они собираются отрубить нам головы, насадить их на колья… Мы будем как те, что там… И птицы будут выклевывать нам глаза… – Взрыв безумного смеха всколыхнул все его тело, он полез рукой под свою рваную рубаху…

Блэксорн видел конец пистолета… Ему ничего не стоило сбить Винка с ног и отобрать пистолет, но он не сделал ни малейшей попытки защититься… Винк размахивал пистолетом у него перед носом, топая вокруг него со зловещей безумной ухмылкой… Блэксорн ждал, – он не испытывал страха, он надеялся на пулю… Вдруг Винк повернулся и побежал к воде. Птицы взмывали перед ним в воздух с визгом и стонами… Винк в безумном темпе пробежал шагов сто – и упал, перевернувшись на спину… Ноги у него еще двигались, руки вздымались, он выкрикивал какие-то ругательства… Вот он перевернулся на живот, крикнул в последний раз, повернувшись лицом к Блэксорну, и замер… Наступила тишина. Когда Блэксорн подошел к Винку, пистолет был направлен прямо на него, глаза смотрели с бешеной злобой, зубы ощерены… Винк был мертв… Блэксорн закрыл ему глаза, поднял его, взвалил на плечо и пошел обратно. К нему уже бежали самураи во главе с Нагой и Ябу.

– Что случилось, Анджин-сан?

– Он сошел с ума…

– Как это? Он мертв?

– Да. Сначала надо похоронить, потом поедем в Эдо.

– Хай.

Блэксорн послал за лопатой и попросил оставить его одного. Он похоронил Винка выше линии прилива, на гребне, откуда видны были останки корабля. Он прочитал молитву и соорудил над могилой крест из двух обломков плавника – досок, прибитых к берегу течением. Читать молитву над покойником – это было для него привычным делом: много, много раз приходилось ему стоять так над телами своих товарищей… Только в этом плавании – больше ста раз, с тех пор как они покинули Нидерланды. Из всей его команды выжили только Баккус Ван-Нек и юнга Круук. Остальные пришли с других кораблей: помощник капитана Саламон, Жан Ропер, кок Сонк, парусный мастер Джинсель… Пять кораблей и четыреста девяносто шесть человек… И вот еще Винк… «Все умерли кроме нас семерых. А за что?… Чтобы быть первыми, обогнувшими земной шар?»