Проявляя все признаки дружелюбия, Ябу удалился. Блэксорн закрыл за ним дверь и вернулся через внутренний коридор, оставив внутреннюю дверь полуоткрытой. Он прошел мимо Дзиммоко в следующую комнату. Марико сидела, облокотившись на футоны: еще более тонкая и красивая, чем всегда, она как будто стала меньше… Кири стояла на коленях на подушке. Сбоку, свернувшись клубочком, спала Ачико.

– Что он хотел, Анджин-сан? – спросила Марико.

– Просто посмотреть, все ли в порядке.

Марико перевела его ответ Кири.

– Кири говорит, что вы спрашивали его о «плане»?

– Да, но он ушел от ответа. Видно, передумал – не знаю. Возможно это моя фантазия… Показалось сегодня днем он что-то замышлял или даже имел какой-то план.

– Выдать нас?

– Конечно. Но я не знаю, как.

Марико улыбнулась ему:

– А вы не ошиблись – мы же теперь в безопасности…

Ачико что-то пробормотала во сне, все посмотрели на нее: это она и во сне просила разрешения остаться с Марико… Того же хотела и старая госпожа Эцу, громко храпевшая в соседней комнате. Остальные дамы на закате солнца разошлись по своим помещениям. Все направили официальные просьбы разрешить им немедленный выезд. По мере того как смеркалось, по замку распространялись слухи, что завтра о том же попросят еще сто пятьдесят человек. Кийяма послал за Ачико, женой своего внука, но она не захотела покинуть Марико. Дайме сразу же отказался от нее и потребовал вернуть сына. Она отдала сына. Ее долго мучили ночные кошмары наконец она снова уснула.

Марико взглянула на Блэксорна:

Когда она проснулась и оказалась живой, а не мертвой, настроение ее передалось и ему. Первый час, пока они были одни, она лежала у него на руках.

– Ты жива, Марико, жива! Я уже видел тебя мертвой…

– Я думала, что умерла… Я еще не могу поверить, что Ишидо сдался. Никогда за двадцать жизней… О, как я люблю, когда ты обнимаешь меня… ты такой сильный…

– Я думал, что в этот день, с того момента, как ты отдала приказ Ёсинаки, я не увижу ничего, кроме смертей… твоей, своей… всех… Я участвовал в вашем плане, в его выполнении?

– Со дня землетрясения, Анджин-сан. Пожалуйста, простите меня, но я не хотела… не хотела пугать вас. Боялась, что вы не сможете понять… Да, с того дня я знала, что мая карма – спасти заложников в Осакском замке. Только я могла сделать это для господина Торанаги. И теперь это сделано. Но какой ценой! Мадонна простит меня…

Потом пришла Кири и они сели порознь, но это не имело никакого значения. Достаточно было улыбки, взгляда, слова…

Кири подошла к окнам-бойницам: все просматривалось до самого моря, где светились огоньки рыбачьих лодок, возвращавшихся в гавань. – Скоро рассвет, – сказала Кири задумчиво.

– Да, – откликнулась Марико. – Сейчас я встану.

– Скоро, но не сейчас. Пожалуйста, отдохните, Марико-сама. Вам нужно собрать все свои силы.

– Хотела бы я, чтобы здесь был господин Торанага…

– Да-а…

– Вы подготовили письмо о… о нашем отъезде?

– Да, Марико-сама, еще один голубь вылетит на рассвете. Господин Торанага услышит о вашей победе сегодня, – пообещала Кири. – Он будет гордиться вами.

– Я так рада, что он оказался прав…

– О, пожалуйста, простите меня за то, что я сомневалась в вас и в нем…

– В глубине сердца я тоже сомневалась в нем. Простите и меня.

Кири снова повернулась к окну и посмотрела на город.

– Торанага не прав! – хотелось закричать ей. – Мы никогда не уедем из Осаки, как бы мы ни притворялись! Наша карма – остаться, его карма – терять…

В западном крыле Ябу остановился у караулки. Самураи, сменяющие часовых, были уже наготове.

– Я собираюсь провести срочную проверку.

– Да, господин.

– Вы все подождете меня здесь. Вы пойдете со мной. Он спустился по главной лестнице, сопровождаемый только одним охранником. Внизу лестницы стояли еще часовые – в главной прихожей, снаружи был сад и главный двор. Беглый взгляд показал, что все в порядке. Тогда он вернулся в крепость и тут же переменил направление. К удивлению охранника, он спустился вниз, в помещение для слуг. Перепуганные слуги с трудом отрывались от сна, торопливо кланялись, опуская головы на каменные плиты. Ябу почти не замечал их. Он направлялся все глубже в недра крепости, вниз по лестнице, по редко используемым, но хорошо освещенным сводчатыми переходам с мокрыми, сильно заплесневелыми каменными стенами. В этих погребах не стояли часовые – нечего охранять. Вскоре они стали снова подниматься вверх, приближаясь к наружным стенам.

Ябу внезапно остановился:

– Что это? Коричневый самурай остановился, прислушался – и тут же погиб. Ябу вытер меч и затащил тело в темный угол, потом поспешил к плохо заметной, сильно укрепленной маленькой железной двери в стене, – ему сообщил об этой тайной двери посредник Ишидо. Пришлось долго открывать проржавевшие болты, но вот звякнул последний отвернутый болт и дверь распахнулась. Снаружи потянуло холодным воздухом… К горлу его потянулось копье, но остановилось в самый последний момент… Ябу не двигался, почти парализованный. С оружием наготове на него внимательно смотрел ниндзя, почти не выделяясь среди абсолютной темноты за дверью.

Ябу поднял трясущуюся руку и сделал условный знак.

– Я Касиги Ябу!

Одетый в черное, с капюшоном на голове, почти невидимый, главарь кивнул, но продолжал держать копье наготове. Он сделал знак Ябу, и тот послушно отступил на шаг. Главарь, высокий, широкоплечий, с большими плоскими глазами под маской, прошел в середину коридора. Вид у него был очень усталый. Одним движением кисти он вонзил копье в мертвого коричневого, вытащил его, потянув за цепь, прикрепленную к концу копья, подобрал цепь и постоял, внимательно слушая, нет ли опасности. Наконец, удостоверившись в этом, он сделал знак в темноту. Сразу же двадцать человек бросились вверх по ступеням давно забытого хода на верхние этажи. Эти ниндзя несли с собой орудия убийств – цепные ножи, мечи и хариканы. Посредине их черных капюшонов был нашит красный лоскут. Вожак не обращал на них внимания, но не спускал глаз с Ябу и начал медленно считать на пальцах левой руки:

– Один… два… три…

Ябу чувствовал, что из прохода за дверью за ним наблюдает множество глаз, но сам никого не видел.

Теперь люди с красными нашивками поднимались по лестнице парами; наверху пролета они остановились – дорогу преграждала дверь. Они подождали с минуту, потом попытались осторожно открыть ее, но она не поддавалась. Подошел один, со специальным инструментом, поддел дверь коротким стальным ломиком с крючком на одном конце и лопаточкой на другом и открыл. За дверью был еще один проход, более узкий, – все молча устремились по нему дальше. На следующем углу им пришлось остановиться. Идущий впереди осмотрелся и сделал знак рукой идти по другому коридору. В дальнем конце через специальное отверстие в плотной деревянной панели, скрывавшей потайную дверь, просачивался свет. Ниндзя приложил глаз к отверстию и различил широкую комнату для приемов… двух серых и двух коричневых, охраняющих вход в жилые помещения. Он оглянулся и кивнул остальным. Двумя этажами ниже, в подвале, вожак все еще считал на пальцах, синхронно со счетом ушедших. Все глаза сосредоточились на считавшем. Пальцы вожака отмечали секунды, а глаза не отрывались от Ябу… Ябу смотрел и ждал, вспотев от страха. Но вот пальцы замерли, кулак сжался – вожак показал вниз коридора. Ябу кивнул, повернулся и медленно пошел тем же путем, что пришел сюда. Сзади опять начался неумолимый счет: