может быть, и никогда не сделаешь этого», – подумал он и сразу выбросил его из головы. Внизу он разглядел Кири: она вышла на передний двор, командуя служанками, несущими корзины и ящики для погрузки на вьючных лошадей. На главных ступенях лестницы она казалась такой маленькой… Когда-то Сазуко умышленно поскользнулась здесь, отвлекая внимание, что и использовал Торанага… Недалеко от этого места, немного севернее, был разбит уютный садик и стоял маленький каменный дом, где он впервые увидел Марико и Яэмона, наследника… Мысленным взором он проследил, как кортеж в полдень покидает замок, кружит по лабиринтам, беспрепятственно выезжает из крепости, едет лесами и спускается к морю… Он молился, чтобы Марико и ее спутники поскорей оказались в безопасности. Как только они уедут, отбудут и они с Ябу – сядут на галеру и выйдут в море.

Отсюда, со стены, море казалось совсем близким – оно манило, дразнило горизонтом…

– Конбанва, Анджин-сан!

– Марико-сан! – Она, как всегда, неотразима…

– Конбанва. – Блэксорн сразу, без дальнейших вежливых фраз перешел на латынь: – Берегитесь этого капитана серых – он понимает португальский. – И тут же продолжал на португальском, давая ей время прийти в себя: – Не понимаю, как вы можете быть так прекрасны после бессонной ночи, – Он взял ее за руку и повернул спиной к капитану, подводя ближе к парапету: – Смотрите – там Киритсубо-сан!

– Спасибо. Да-да, благодарю вас.

– Почему вы не помашете Киритсубо-сан?

Она помахала и окликнула ее по имени. Кири заметила их и помахала в ответ.

Через минуту, расслабившись и овладев собой, Марико оценила его усилия:

– Благодарю вас, Анджин-сан. Вы очень ловки и очень умны. – Она, как обычно, поздоровалась с капитаном, прошла к выступу в стене и присела, предварительно убедившись, что здесь чисто. – День обещает быть хорошим.

– Да… Как вам спалось?

– Я не спала, Анджин-сан. Кири и я проболтали всю ночь, и я видела, как восходит солнце. Я люблю рассветы… А вы?

– Мой сон был нарушен, но…

– Ох, извините…

– Я прекрасно чувствую себя – правда. Вы сейчас уезжаете?

– Да, но я вернусь в полдень, чтобы захватить Кири-сан и госпожу Сазуко. – Она отвернулась от капитана и сказала по-латыни: – Ты… Помнишь Гостиницу Цветов?

– Конечно. Как я могу ее забыть?

– Если сегодня будет задержка… сегодняшний вечер будет таким же – так же прекрасен и спокоен.

– Ах, хорошо бы! Но я предпочел бы, чтобы ты оказалась в безопасности.

Марико продолжала на португальском:

– Мне сейчас надо идти. Вы извините меня?

– Я провожу вас до ворот.

– Нет, пожалуйста. Смотрите на меня отсюда. Вы и капитан можете все видеть и отсюда.

– Конечно, – согласился Блэксорн, сразу все поняв. – Идите с Богом!

Он остался на парапете. Пока он ждал, во двор проник солнечный свет – теней как не бывало. Внизу появилась Марико. Он увидел, как она поздоровалась с Кири и Ёсинака… вот они заговорили… Серых вокруг них не видно… Потом они поклонились. Она подняла глаза на Блэксорна, закрыв их от солнца, и весело помахала ему рукой, он помахал в ответ. Ворота распахнулись, и вместе с Дзиммоко, идущей в нескольких шагах позади, она вышла из ворот в сопровождении десяти коричневых. Ворота сразу закрылись, на какое- то время Марико исчезла из виду, а когда стала видна снова, их как почетный караул сопровождали пятьдесят серых, появившихся с той стороны ворот. Кортеж уходил вниз по улице, не освещенной солнцем. Блэксорн следил за ним, пока он не скрылся за углом… Марико ни разу не обернулась…

– Пойдемте сейчас поедим, капитан, – предложил Блэксорн.

– Да, конечно, Анджин-сан.

Блэксорн проследовал к себе позавтракать: рис, маринованные овощи, несколько кусочков вареной рыбы, а потом ранние фрукты с Кюсю – свежие маленькие яблоки, абрикосы и твердые сливы. Под конец он с наслаждением полакомился фруктовым пирогом с чаем.

– Еще, Анджин-сан? – предложил слуга.

– Нет, спасибо.

Он предложил фрукты своим охранникам, те охотно приняли угощение. Подождав, пока они кончат есть, Блэксорн отправился на освещенную солнцем крепостную стену: ему хотелось проверить, хорошо ли заряжен спрятанный им пистолет, но так, чтобы не привлекать внимания. Он уже проверил его ночью, под простыней и москитной сеткой, но не имел возможности как следует рассмотреть – нет уверенности в пыже и кремне. «Больше делать нечего, – подумал он, – Ты марионетка. Потерпи, Анджин-сан, твоя вахта кончается в полдень». Он определил высоту солнца. Было начало двухчасового периода змеи, после змеи придет лошадь, в середине часа лошади наступает полдень. Колокола в замке и по всему городу стали отбивать час змеи, и он обрадовался своей точности. На зубчатой стене он обнаружил небольшой камушек и, аккуратно установил его на выступе в амбразуре, под солнцем, поудобнее оперся спиной, примостил ноги и стал смотреть на камень. Серые следили за каждым его движением. Капитан нахмурился. Немного погодя он задал вопрос:

– Анджин-сан, что значит этот камень?

– Простите?

– Камень. Зачем этот камень, Анджин-сан?

– Ах! Я слежу, как он растет…

– О, простите, теперь я понял. – Капитан явно чувствовал себя виноватым. – Прошу простить, что побеспокоил вас.

Блэксорн посмеялся про себя и потом снова уставился на камень. «Расти, мерзавец!» – велел он, но, как он ни ругал камень, ни приказывал, ни льстил ему, – тот не рос… «Ты действительно надеешься, что увидишь, как растет камень? – спросил он себя. – Нет, конечно, но это помогает убить время и успокоиться, У тебя не может быть достаточно ва… Откуда же будет следующий удар? Нет защиты от убийцы, если убийца готовится к смерти…»

Родригес проверил запал у мушкета, взятого им наугад с полки у кормового орудия. Оказалось, что кремень был изношен, истерт и, следовательно, пользоваться им опасно. Не говоря ни слова, он бросил мушкет обратно артиллеристу. Тот с трудом успел схватить его, едва избежав удара прикладом в лицо.

– Кормчий! – воскликнул он. – Стоило ли?

– Слушай, ты, дерьмо, в следующий раз, если я найду неполадки в мушкете или пушке во время твоей вахты, ты получишь пятьдесят линьков и лишишься трехмесячной зарплаты. Боцман!

– Да, кормчий? – Пезаро, боцман, придвинул свою тушу поближе и сердито посмотрел на молодого артиллериста.

– Собери обе вахты! Проверьте каждый мушкет и пушку, все! Бог его знает, когда они могут нам потребоваться…

– Я прослежу за этим, кормчий, – Боцман повернулся к артиллеристу. – Я подпорчу твой грог сегодня вечером, Гомес, за всю дополнительную возню, что ты нам устроил, тебе придется проглотить его с улыбкой! А ну, за работу!

На главной палубе располагалось восемь небольших пушек, четыре справа и четыре с левого борта, и носовое орудие. Достаточно, чтобы отбиться от пиратов, не имеющих пушек, но недостаточно, чтобы отразить атаку настоящего корабля. Маленький двухмачтовый фрегат назывался «Санта-Луз».

Родригес подождал, пока обе вахты не приступили к работе, потом отвернулся и облокотился на планшир. Замок угрюмо блестел на солнце старым оловом, только главная башня с ее голубыми и белыми стенами и золотой крышей, весело сияла в лучах. Он сплюнул в воду и следил, куда поплывет плевок – в сторону свай на пристани или в море. Его понесло в море.

– Черт! – пробормотал он, не обращаясь, собственно, ни к кому, – ему хотелось иметь сейчас, здесь свой фрегат, «Санта-Марию». Как не повезло, что он в Макао, когда так нужен здесь…