этих штучек, удовлетворяющих обычные страсти, нормальная женщина скоро теряет физическое равновесие, и это, конечно, нарушает ее настроение и тем вредит ей и ее окружению. Женщина не имеет той свободы, которую имеет мужчина – в большей или меньшей степени – и правильно, да? Мир принадлежит мужчинам, не так ли?

– Да, – он улыбнулся, – и одновременно нет.

– Извините, но мне жалко ваших женщин. Они ведь такие же, как и мы. Когда вернетесь домой, вы должны научить их, Анджин-сан. Ах, да, скажите королеве, она поймет. Мы очень чувствительны в вопросах секса.

– Я упомяну об этом Ее Величеству. – Блэксорн отложил харигата в сторону, сделав вид, что ему не хочется этого делать. – Что еще?

Кику вынула связку из четырех больших круглых бусин из белого нефрита, нанизанных через определенные промежутки на крепкую шелковую нить. Марико внимательно слушала объяснения Кику, глаза ее раскрылись шире, чем когда-либо, веер замелькал. Когда Кику закончила, она с любопытством посмотрела на бусы:

– Ах, со дес! Ну, Анджин-сан, – твердо начала она, – эти бусы называются кономи-синзу, жемчужины наслаждения, и сеньор или сеньора могут одинаково пользоваться ими. Саке, Анджии-сан?

– Спасибо.

– И женщина, и мужчина могут пользоваться ими, бусины аккуратно помещают в задний проход и потом, в момент Облаков и Дождя, бусины медленно, одну за другой, вытаскивают.

– Что?

– Да, – Марико положила бусы перед ним на подушку, – госпожа Кику говорит, очень важно выбрать время, и всегда… Я не знаю, как вы это называете, ах, да, всегда надо использовать масляную смазку… для удобства, Анджин-сан, – она посмотрела на него и добавила, – она говорит также, что жемчужины наслаждения могут быть разных размеров и что если их правильно применять, они, правда, могут дать очень хороший результат.

Он шумно расхохотался и выразился по-английски:

– Ставлю бочонок дублонов против кучки свиного дерьма, что в это никто не поверит!

– Извините, я не поняла, Анджин-сан.

Когда он смог говорить, то произнес по-португальски:

– Я ставлю гору золота против травинки, Марико-сан, что результат очень значительный на самом деле. – Он поднял бусы и внимательно их рассмотрел, не замечая, что насвистывает. – Жемчужины наслаждений, да? – Через минуту он отложил их. – Что там еще?

Кику была рада, что ее эксперимент удался. После этого она показала им химитсу-кава, секретную кожу:

– Это кольцо наслаждения, Анджин-сан, которое мужчина использует, чтобы поддерживать эрекцию, когда он устал. С ним, – говорила Кику, – мужчина может удовлетворять женщину, даже когда он прошел свой пик или его желание ушло. – Марико следила за ним: – Не так ли?

– Абсолютно, – просиял Блэксорн, – господь Бог защищает меня от этого и от невозможности удовлетворить женщину. Пожалуйста, попросите Кику-сан купить мне три штуки – прямо в ящике!

Затем ему показали хиро-гумби, снаряжение для усталых, тонкие высушенные стебли растения, которые, если их намочить и обмотать вокруг Несравненного Песта, разбухали и делали его крепким на вид. Потом там были всякие стимулирующие средства – средства создавать или усиливать возбуждение, и всякие смазки – для увлажнения, для увеличения объема, для усиления.

– Никогда не ослабевает? – спросил он с еще большим весельем.

– О, нет, Анджин-сан, это неземное ощущение!

Затем Кику вынула другие кольца, которые используют мужчины: из слоновой кости или эластичные, шелковые кольца с шариками, щетинками, ленточками и расширениями и отростками разных видов, сделанные из слоновой кости, конского волоса, семян или даже маленьких колокольчиков.

– Кику-сан говорит, что почти каждая из этих вещей превратит самую скромную даму в распутницу.

«О, Боже, как бы я хотел тебя, распутницу», – думал он.

– Но это только для мужчин, да? – спросил он вслух.

– Чем больше возбуждена госпожа, тем больше наслаждение мужчины, не так ли? – сказала Марико. – Конечно, доставлять радость женщине – также долг мужчины. А с такими вещами, если он, к сожалению, слабый, старый, усталый, он все-таки может достаточно хорошо ее удовлетворить.

– Вы пользовались ими, Марико-сан?

– Нет, Анджин-сан, я никогда не видела их раньше. Они предназначены не нам… жены не для удовольствия, их удел – растить детей и вести дом и хозяйство.

– Жены не ожидают, что их будут удовлетворять?

– Нет. Эти было бы необычно. Это для дам из Ивового Мира, – Марико обмахнулась веером и объяснила Кику, что она сказала. – Она спрашивает, у вас то же самое? Долг мужчины доставлять удовольствие женщине, так же как ее долг доставлять удовольствие мужчине?

– Пожалуйста, скажите ей, что, к сожалению, у нас не так, а совсем наоборот.

– Она говорит, что это скверно. Еще саке?

– Переведите ей, что мы приучены стыдиться наших тел, секса, наготы и… прочим всяким глупостям. Только пребывание здесь заставило меня понять это. Теперь я немного цивилизованнее и знаю больше.

Марико перевела. Он осушил свою чашку. Кику немедленно наполнила ее снова, наклонившись вперед и придерживая длинный рукав левой рукой, так чтобы не коснуться низкого лакированного столика, пока правой она наливала саке.

– Домо.

– До итасимасите, Анджин-сан.

– Кику-сан говорит, что ваше мнение так много значит для нас. Я согласна с ней, Анджин-сан. Вы сегодня заставили меня почувствовать гордость за нас, японцев. Но, конечно, это совсем не так ужасно, как вы рассказываете.

– Это хуже. Это трудно понять, еще труднее объяснить, если вы никогда не жили там. Видите ли, на самом деле… – Блэксорн обратил внимание, как они смотрят на него, терпеливо ждут, одетые в яркие разноцветные одежды, такие милые и чистые, комната такая яркая и опрятная, уютная. Мысленно он стал сравнивать все это с его английским домом: солома на земляном полу, дым из открытого кирпичного очага, поднимающийся к отверстию в потолке; только три новых очага с трубами было тогда во всей его деревне, и то только в самых богатых домах. В коттедже две маленькие спальни и одна большая неопрятная комната, служившая кухней, столовой и гостиной одновременно. Ты входил в морских сапогах, летом и зимой, не замечая грязи, навоза, садился на стул или скамейку, дубовый стол был захламлен так же, как и комната, здесь же три или четыре собаки и двое детей – его сын и дочь его умершего брата Артура, ползающих, падающих и играющих на полу. Фелисите готовит, ее длинное платье волочится по грязи и соломе, служанка шмыгает носом и путается под ногами, а Мэри, жена Артура, кашляющая в соседней комнате, лежит при смерти, но никак не умрет.

Фелисите, милая моя Фелисите. Ванна раз в месяц, и то летом, в медном корыте. Но лицо, руки и ноги она моет каждый день. Фелисите, всегда прячущая тело до шеи и запястий, закутанная в толстые шерстяные одежды, которые не стираются месяцами или годами, воняющая, как все, искусанная вшами, как все, страдающая от чесотки.

И все глупые поверья и убеждения, что чистота может убить, что вода может вызвать простуду и принести чуму, открытые окна могут привести к смерти, что вши и блохи, мухи и грязь, и болезни – все это Божье наказанье за грехи на земле.

Блохи, мухи, свежая солома каждую весну, но каждый день – в церковь, а в воскресенье дважды, чтобы выслушать Слово, вкладываемое в вас: ничто не важно, кроме Бога и спасения.

Рожденная в грехе, живущая в стыде, обреченная на жизнь в аду, вымаливающая прощение и спасение, Фелисите столь предана Богу и так полна страха перед ним и так стремится на Небо. Потом идет домой обедать. Снимает кусок мяса с вертела и, если он падает на пол, поднимает его, стирает грязь и ест, если собаки не успеют схватить первыми, но всегда бросает им кости. Отбросы все на полу, откуда