– Посоветуйте мне что-нибудь.

– Я не могу, Кику-чан. Я чувствую, я попалась в ловушку ками. Это ты должна решить.

Кику взвесила все минусы, потом все плюсы.

– Давайте рискнем. Примем его. В конце концов он самурай и хатамото и любимый вассал господина Торанаги. Не забывайте, что сказал прорицатель: что я помогу вам стать богатой и известной на века. Я молюсь о том, чтобы мне было позволено сделать что-нибудь, чтобы отплатить за всю вашу доброту.

Дзеко ласково потрепала волосы Кику:

– Ох, дитя, ты так добра, спасибо, спасибо. Да, я думаю, это разумно. Я согласна. Пусть он посетит нас, – она любовно ущипнула ее за щеку. – Ты всегда была моей любимицей! Но я бы потребовала двойную плату, если бы знала, что это иноземный адмирал.

– Но мы и получили вдвое больше, Мама-сан.

– Мы должны были получить втрое больше!.

Кику похлопала Дзеко по руке:

– Не беспокойтесь – это начало вашего везенья.

– Да, это верно, что Анджин-сан не обычный чужеземец, а самурай и хатамото. Госпожа Тода сказала мне, что ему дан надел в две тысячи коку, и он сделан адмиралом всех кораблей Торанаги, он моется каждый день, как цивилизованный человек, и больше не воняет…

Чуть слышно появилась Ако и налила вино, не пролив ни капли. Четыре чашки исчезли одна за другой. Дзеко почувствовала себя лучше.

– Сегодняшняя ночь должна быть прекрасной. Если это приказал господин Торанага, конечно, это должно быть исполнено. Он не приказал бы этого лично, если бы это не было важно для него самого, да? И Анджин-сан действительно как дайме. Две тысячи коку в год – клянусь всеми ками, нам очень повезло! Кику-сан, слушай! – Она придвинулась ближе, Ако тоже и смотрела во все глаза. – Я спросила госпожу Тода, так как она говорит на их противном языке, не знает ли она каких-нибудь обычаев или способов, рассказов или песен, поз, танцев, приспособлений или возбуждающих средств, которые предпочитает Анджин- сан.

– Ах, это было бы очень полезно, – сказала Кику, испугавшись, что она согласилась, и жалея, что у нее не хватило ума отказаться.

– Она не сказала мне ничего! Она говорит на их языке, но ничего не знает об их любовных приемах. Я спросила ее, не спрашивала ли она у него об этом, и она сказала, что да, спрашивала, но он ничего не рассказал, – Дзеко поведала о том происшествии в Осакском замке. – Можете вообразить, как это показалось мне странно!

– По крайней мере, мы знаем, что ему не надо предлагать мальчиков – это уже что-то.

– Кроме того, во всем его доме есть только одна служанка, с которой он имел дело!

– У нас есть время послать за ней?

– Я сходила к ней сама. Прямо из крепости. Даже месячное жалованье не открыло ей рта, глупая, маленькая, упрямая дрянь!

– Она была подходящей для этого?

– О, да, в качестве неподготовленной служанки-любительницы. Все, что она смогла сказать, что господин был сильный как мужчина, не тяжелый, что любил ее долго в самом обычном положении. И что он весьма одарен в этом смысле.

– Это не очень-то нам помогает, Мама-сан.

– Я знаю. Может быть, лучше всего – все приготовить заранее, на всякий случай, да? Все.

– Да. Я только должна быть очень осторожной. Очень важно, чтобы все было хорошо. Это будет очень трудно – если не невозможно, – правильно принять его, если я не смогу разговаривать с ним.

– Госпожа Тода сказала, что она будет переводить.

– О, как мило с ее стороны. Это очень поможет, хотя, конечно, не совсем то, что нужно.

– Да-да. Еще саке, Ако – грациозно, дитя, грациозно. Но Кику-сан, вы куртизанка первого класса. Импровизируйте. Этот адмирал-чужеземец сегодня спас жизнь господину Торанаге и сидит рядом с ним. Наше будущее зависит от тебя! Я знаю, ты все проведешь красиво! Ако!

– Да, хозяйка!

– Проверь, чтобы все было в порядке. О цветах не беспокойся. Я сама займусь цветами! И повар, где повар? – она потрепала Кику по колену. – Надень золотое кимоно, а под него зеленое. Сегодня вечером мы должны поразить госпожу Тода. – Она выскочила, чтобы начать приводить дом в порядок, все дамы, служанки и воспитанницы весело суетились, чистили и помогали убираться, гордые таким событием в их доме.

Когда все было устроено, порядок работы других девушек установлен, Дзеко прошла в свою комнату и на минуту прилегла, чтобы собраться с силами. Она не сказала Кику о предложении насчет контракта.

«Я посмотрю и подожду, – подумала она. – Если я смогу добиться того, что хочу, тогда, может быть, я позволю моей милой Кику уйти. Но не прежде, чем я узнаю, к кому. Я довольна, что догадалась выяснить все у госпожи Тода. Почему ты плачешь, глупая старуха? Ты опять пьяна? Подумай о себе! Чем тебе плохо?»

– Хана-чан!

– Да, Мама-сама? – ребенок бегом кинулся к ней. Всего лишь шести лет от роду, с большими коричневыми глазами и длинными красивыми волосами, девочка носила новое кимоно из ярко-красного шелка. Дзеко купила ее два дня назад через местного торговца детьми и Муру.

– Как тебе нравится твое новое имя, детка?

– О, очень, очень нравится. Я рада, Мама-сама! Имя означало – Маленький Цветок, и Дзеко дала ей это имя еще в самый первый день. – Я теперь буду твоей матерью, – добродушно, но твердо сказала ей она в самый первый день, когда расплатилась и вступила в свои права, удивляясь, что будущая красотка родилась у такой грубой рыбачки, как колоннообразная жена Тамасаки. После четырех дней бурной торговли она заплатила кобан за услуги девочки, пока она не достигнет возраста двадцати лет, на эти деньги семья Тамасаки могла прокормиться в течение двух лет.

– Принеси мне зеленого чая, гребень и немного ароматных чайных листьев, чтобы отбить запах саке.

– Да, Мама-сама, – она, не глядя, почти не дыша, бросилась бежать, стремясь угодить, и запуталась в тончайших юбках Кику, стоящей у дверей.

– Oх, oх, ох, извинитеееее…

– Ты должна быть осторожней, Хана-чан.

– Извините, извините, старшая сестрица, – Хана-чан чуть не расплакалась.

– Почему ты так печальна. Маленький Цветок? Ну-ну, – сказала Кику, заботливо вытирая ей слезы. – В этом доме мы отбросили всю печаль. Помни, мы из Ивового Мира, мы никогда не грустим, дитя, зачем нам это? Грусть всегда рядом со слезами. Наша обязанность – радовать и быть веселыми. Бегай, дитя, но осторожно, осторожно, будь грациозной. – Кику повернулась и показалась пожилой женщине: – Нравится, хозяйка?

Блэксорн посмотрел на нее и пробормотал:

– Аллилуйя!

– Это Кику-сан, – церемонно сказала Марико, довольная реакцией Блэксорна.

Девушка вошла в комнату, шурша шелком, стала на колени и поклонилась, сказав что-то, чего Блэксорн не понял.

– Она говорит, что вам здесь рады, что вы оказали честь этому дому.

– Домо, – сказал он.

– До итасемасите. Саке, Анджин-сан? – сказала Кику.

– Хай, домо.

Он следил, как ее изумительные руки безошибочно нашли бутылочку, проверили, достаточно ли она подогрета, потом налили в чашку, которую он поднял и протянул к ней, как ему показывала Марико, причем сделал это так грациозно, что сам удивился.

– Вы обещаете, что будете вести себя как японец, да? – спросила Марико, когда они вышли из крепости,