весь Китай. И тот, кто завоевал Китай, может завоевать весь мир. Мы должны научиться не стыдиться получать знания, откуда бы они ни шли.

– Я уверен, мы не нуждаемся ни в чем со стороны.

– Не обижайтесь, Нага-сан. Я говорю, что мы должны защищать эту страну богов любыми средствами. Наш первый долг – защитить эту уникальную страну, которой мы владеем на земле. Только здесь земля богов, правда? Только наш император божественного происхождения. Я согласен с тем, что этот чужеземец должен замолчать. Но его не надо убивать. Изолировать его здесь, в Анджиро, на длительный срок, пока мы не узнаем у него всего, что он знает.

Дзозен задумчиво почесался: – Мой господин узнает ваши мнения. Я согласен с тем, что чужеземец должен быть изолирован. А также с тем, что подготовку нужно немедленно прекратить.

Ябу вынул из рукава свиток: – Здесь полный отчет для господина Ишидо. Когда господин Ишидо пожелает прекратить подготовку солдат, то подготовка конечно, прекратится.

Дзозен принял свиток: – А господин Торанага? Что с ним?

Его глаза обратились к Нате. Нага ничего не сказал, только смотрел на свиток.

Ябу сказал: – Вы можете спросить у него самого о его мнении. У него есть аналогичный отчет. Я думаю, вы уедете в Эдо завтра? Или вам хотелось бы посмотреть, как мы готовим солдат? Я, к сожалению, должен вам сказать, что наши люди еще не очень хорошо обучены.

– Мне бы хотелось посмотреть одну атаку.

– Оми-сан, распорядитесь. Вы поведете людей.

– Да, господин.

Дзозен повернулся к своему помощнику и дал ему свиток:

– Масумото, отвези это немедленно господину Ишидо. Выезжай сразу же.

– Слушаюсь, Дзозен-сан.

Ябу сказал Игураши:

– Дай ему проводников до границы и свежих лошадей.

Игураши с самураем тут же вышли.

Дзозен потянулся и зевнул. – Пожалуйста, извините меня, – сказал он, – но это из-за того, что я несколько дней не слезал с лошади. Я должен поблагодарить вас за этот необычайный вечер, Ябу-сама. Ваши идеи с дальним прицелом. И также ваши, Оми-сан и Нага-сан. Я похвалю вас господину Торанаге и моему господину. Теперь, если вы меня извините, я очень устал, дорога из Осаки очень длинная.

– Конечно, – сказал Ябу, – как в Осаке?

– Хорошо. Помните этих бандитов, которые атаковали вас на суше и на море?

– Конечно.

– Мы захватили четыреста пятьдесят человек в ту ночь. Многие носили форму Торанаги.

– У ронинов нет понятия чести. Никакой.

– У некоторых есть, – сказал Дзозен, обидевшись. Он жил, вечно стыдясь того, что когда-то был ронином, – Некоторые носили даже форму наших серых. Никто не спасся. Все погибли.

– И Бунтаро-сан?

– Нет. Он, – Дзозен запнулся. Это «нет» выскочило случайно, но теперь, когда он его произнес, он не стал возражать. – Нет. Мы не знаем наверняка – его головы не нашли. Вы ничего не слышали о нем?

– Нет, – сказал Нага.

– Может быть, он и был схвачен. Они просто разрезали его на куски и раскидали их повсюду. Мой господин хотел бы узнать о нем, если вы получите новости. В Осаке сейчас все нормально. Идут приготовления к встрече регентов. Ведутся большие приготовления к празднованию новой эры и, конечно, к чествованию всех дайме.

– А господин Тода Хиро-Мацу? – вежливо спросил Нага.

– Старина Железный Кулак все так же силен и сердит, как всегда.

– Он все еще там?

– Нет. Он выехал со всем семейством вашего отца за несколько дней до моего отъезда.

– А двор моего отца?

– Я слышал, что госпожа Киритсубо у госпожа Сазуко просили разрешения остаться с моим господином. Доктор посоветовал госпоже остаться на месяц. Он считает, что дорога будет не очень благоприятна для ожидаемого ребенка, – для Ябу он добавил, – она же упала тогда вечером, когда вы уезжали, правда?

– Да.

– Надеюсь, ничего серьезного, – спросил Нага, очень озабоченный.

– Нет, Нага-сан, ничего серьезного, – сказал Дзозен, потом опять обратился к Ябу: – Вы сообщили господину Торанаге о моем приезде?

– Конечно.

– Хорошо.

– Новости, которые вы нам сообщили, его очень заинтересуют.

– Да. Я видел почтового голубя, он сделал круг и улетел на север.

– У меня сейчас налажена такая служба, – сказал Ябу, не упомянув, что его голубь тоже был замечен и что соколы перехватили его около гор, что послание расшифровали: «В Анджиро все как сообщалось. Ябу, Нага, Оми и чужеземец здесь».

– Я уеду утром, с вашего разрешения, после атаки. Вы не дадите мне свежих лошадей? Я не должен заставлять ждать господина Торанагу. Я поеду повидаться с ним. Так повелел мой господин в Осаке. Я надеюсь, вы проводите меня, Нага-сан.

– Если мне прикажут, я поеду, – Нага говорил, опустив глаза, но весь сгорал от подавляемой ярости.

Дзозен ушел от них и вместе с телохранителями поднялся на холм к своему лагерю. Он переставил часовых и приказал своим людям спать, вошел в маленькую палатку в кустах, которую они поставили от дождя. При свете свечей под москитной сеткой он переписал составленное ранее письмо на тонкий листок рисовой бумаги и добавил: «В действии пятьсот ружей. Планируется массированная внезапная атака – полный отчет послан с Масумото». После этого он поставил дату и погасил свечи. В темноте выскользнул из-под сетки, вынул из корзины одного из голубей и положил письмо в маленький контейнер у него на лапке. Потом прокрался к одному из своих людей и протянул ему птицу.

– Выпусти его где-нибудь в кустах, – прошептал он, – спрячь его где-то, где он мог бы безопасно просидеть до рассвета. Будь осторожней, здесь везде у них глаза. Если остановят, скажи, что я приказал вести патрулирование, но сначала спрячь голубя.

Самурай исчез молча, как таракан.

Довольный собой, Дзозен поглядел вниз в сторону деревни. У крепости и на противоположной стороне в доме, где жил Оми, горели огни. Как раз под ним в доме тоже горело несколько огней, этот дом сейчас занимал чужеземец.

– Этот щенок Нага прав, – подумал Дзозен, отмахиваясь рукой от москитов. – Чужеземец – это мерзкая зараза.

– Спокойной ночи, Фудзико-сан.

– Спокойной ночи, Анджин-сан.

Седзи за ней закрылись. Блэксорн скинул кимоно и набедренную повязку, надел более легкое ночное кимоно, залез под москитную сетку и лег.

Он задул свечу. Глубокая темнота окружила его. Дом теперь совсем успокоился. Маленькие ставни были прикрыты, но он мог слышать прибой. Луна была закрыта облаками.

Вино и смех вызвали в нем сонливость и эйфорию, он слушал шум волн и чувствовал себя плывущим, его мозг затуманился. В деревне внизу вдруг залаяла собака. «Хорошо бы завести собаку, – подумал он, вспомнив своего домашнего бультерьера. – Интересно, жив он еще? Его имя было Грог, но Тюдор, его сын, всегда звал его «Огог».

– Ах, Тюдор, мой мальчик. Как давно это было. Хотел бы я повидать вас всех – хотя бы написать письмо и послать его домой. «Давай посмотрим, – подумал он. – Как бы я его начал?»

«Мои дорогие! Это первое письмо, которое я смог отправить домой с тех пор, как мы высадились в