кулаки, так что ногти врезались в ладони. Я попросил их потанцевать — они тут же запели какую-то очень плавную, тягучую алголианскую песню и затанцевали.

Господи великий, я до сих пор не понимаю как сдержался тогда.

Радхаур говорил медленно, вспоминая свои ощущения, Этвард и Ламорак внимательно слушали.

— Чувствуя, что сейчас сорвусь, я попросил их уйти. Тогда старшая шаблонья сказала, что если они мне не понравились, они сделают себе Дэлетс. Я спросил, что это такое. Они убьют себя — таковы их традиции… Отправятся к своему богу Алголу, в мир где нет зла. Я решил выбрать самую красивую, спросил, если я с одной останусь, то остальные не сделают себе самоубийство? Узнал, что нет, не сделают, они как сестры, выбрал одну — выбрал всех.

Радхаур замолчал. Этвард и Ламорак не перебивали, по-прежнему смотрели на сине-серую гладь.

— Я долго выбирал и остановился на симпатичной девушке с короткими волосами и родинкой на губе, специально, чтобы ни Лореллу, ни Сарлузу не напоминала. Но свое слово должен был сдержать. Когда все ушли она пошла было ко мне, но я попросил ее потанцевать еще. Она снова запела и танцевала. И глядя на нее одну я захотел в сто раз сильнее, чем когда их было много, у меня прямо в голове кружилось. И тогда, чтобы она обиделась, я спросил, а вот это самое место мое она может поцеловать… — Радхаур с трудом произнес эти слова сейчас, с трудом говорил их и шаблонье. — Она сказала, что сделает для меня все, что я захочу. Я долго смотрел на нее и как-то сразу понял, что я победил, что больше не хочу, что мне легко и просто. Я подозвал ее к себе, усадил за руку и сказал, что не хочу, чтобы она там с собой что-то сделала, но не могу с ней это… Что я поклялся… Я хотел ей рассказать про Лореллу и Сарлузу, но она своим пальцем закрыла мне рот и спросила можно ли ей просто спать рядом со мной — для нее этого достаточно. Мне было все равно, я победил…

Он посмотрел на друзей, ожидая, что они хоть что-то скажут. Но они ждали продолжения.

— Мне казалось, что я победил. Но когда она легла, я себя чуть не проклял — тепло от ее тела вновь взволновало меня. Она спала, а я так и не уснул, я чувствовал спиной прижимающийся ко мне упругий сосок, я даже слышал как ровно бьется ее сердце… Но мне было уже почему-то легче — я победил, хоть и тысячи раз пожалел о собственной клятве. Видно это… ну с женщинами, для меня много значит. И потом рано или поздно, мне все равно пришлось бы клятву нарушить — я обещал отцу, что род не прервется, что у меня будут сыновья. Но дама сердца, после гибели Лореллы у меня вряд ли будет, Я не просил тебя, Эмрис, освобождать меня от клятвы, но я благодарен тебе. Спасибо. Мне легче стало.

— Ты сильный человек, Уррий, — сказал Этвард посмотрев на названного брата. — Я горжусь тобой!

— Да, — выдохнул Ламорак. — Я бы так над собой издеваться не стал.

Они помолчали. Ламорак вдруг спросил:

— Слушай, Ур… Радхаур, я давно хотел попросить у тебя одну вещь, да все забывал.

— Какую?

— Покажи мне волшебный перстень, что тебе от отца достался. Хочу рассмотреть как следует…

Радхаур с готовностью достал чудесный амулет — он висел на груди на золотой цепочке. Радхаур однажды уронил его с пальца, когда входил в алголианский каталог, и теперь боялся случайно потерять. Вот и приспособил носить на цепочке.

Этвард и Ламорак склонились над перстнем, чуть не стукнувшись лбами.

Радхаур с готовностью снял цепочку с шеи и протянул фамильный талисман друзьям.

Ламорак первый взял его в руки и стал с интересом рассматривать. Этвард, стараясь не проявлять несвойственного королю нетерпения, посмотрел на море.

И вскрикнул, указывая рукой вдаль:

— Смотрите!

— Ты выбил перстень из руки! — закричал в ужасе Ламорак и тоже посмотрел на море.

К ним на полной скорости приближались три корабля угрожающего вида, на мачте каждого развевался черный флаг с грубо намалеванными песочными часами — символом смерти. Откуда они появились столь неожиданно, почему не бьет тревогу вахтенный?!

— Пираты! — словно в ответ на эти мысли прозвучал чей-то голос.

— Радхаур, я уронил перстень в море! Что делать?!

Пираты стремительно сближались с их кораблем.

Вышколенные матросы забегали по палубе. Сэр Таулас в восторге вскочил с места, забыв о морской болезни, выдернул из ножен меч и принялся приседать, разминая перед боем затекшие мышцы.

Радхаур снимал куртку, в полной решимости прыгнуть за борт. Он — рыцарь воды, он не утонет, он может быть под водой сколь угодно долго. Так говорила Лорелла.

Он сейчас найдет перстень.

Этвард и Ламорак смотрели на него с побледневшими лицами — по их вине друг лишился отцовского наследства. И непроизвольно бросали взгляды в сторону приближающихся кораблей — уже были видны бородатые лица готовых к абордажу разбойников.

К друзьям подошел сэр Дэбош и спокойно спросил:

— Что случилось?

— Пираты! — вскричал Ламорак.

— Вижу! Не беспокойтесь.

Спокойный тон алголианина вселил в юношей уверенность.

— Я уронил в море перстень, которым Уррий открывал волшебный коридор, — в голосе Ламорака послышались панические нотки.

— Я сейчас прыгну в море и найду его, — решительно сказал Радхаур. — Я — рыцарь воды!

Над мачтой их корабля взвился флаг — зеленая змея Алвисида на желтом фоне, ветер тут же расправил полотнище, словно показывая рисунок пиратам.

Даже отсюда были слышны разочарованные грязные ругательства и скрип снастей. Все три пиратских корабля с трудом ложились на другой курс.

Сэр Таулас выругался не менее разочарованно.

— Вот и все, — пожал плечами Фоор. — Сэр Радхаур, вы действительно потеряли ваш драгоценный перстень?

— Да, — сказал Этвард, решив взять на себя всю вину и ответственность перед Радхауром. — Я увидел пиратов, толкнул Ламорака и он уронил перстень за борт.

— Я сейчас найду его! — решительно заявил Радхаур.

— Нет, — жестко сказал верховный координатор. — Корабль движется быстро — мы далеко уже от места, где упал перстень. На поиски может понадобиться много дней.

Которых у вас, сэр Радхаур, нет. Но у меня есть связи с морским королем Лером, я постараюсь возвратить вам перстень.

— Правда? Вы сделаете это? Вы вернете мне отцовский перстень?

— Обещать не могу. Но постараюсь.

Радхаур посмотрел в сторону пиратских кораблей — они удалились настолько, что превратились в неразличимые жирные точки, словно улитки, ползущие по бескрайней глади воды.

Как досадно все получилось — и винить некого! Не появись не вовремя пираты, Этвард не толкнул бы Ламорака. Но сэр Дэбош подарил надежду — очень жалко терять такую возможность перемещаться из страны в страну! Тем более, что перстень — фамильная драгоценность, передаваемая из поколения в поколение и бережно сохраняемая. А он потерял ее, не сберег!

Радхаур не знал, что Ламорак уронил всего лишь красивую подделку, ни на что ни годную.

Настоящий перстень, подмененный на фальшивку ловкими руками сразу после того как наследник Алвисида переступил порог каталога, лежал в ковчеге Фоора.

Верховный координатор понимал, что поступать так не должен, но не мог удержаться. Ловкач, заменивший волшебный предмет на фальшивый, никогда уже никому ничего не расскажет, а наследник Алвисида уверен, что перстень лежит на дне ирландского моря.

Фоор отныне единственный хозяин волшебного коридора Алвисида. Он заслужил это!

В Уиклоу — ирландский порт — прибыли глубокой ночью.

Для путешественников уже были приготовлены удобные, аж с постелями, кареты со знаками Алвисида