– Кто он был? – спросила Эллен.

– Кто?

– Тот другой парень.

– Не знаю. Парень как парень. Кажется, у нас с ним тоже был общий курс лекций. Дай мне досказать.

Я прочитал о её самоубийстве первого мая, в Нью-Йоркских газетах были короткие заметки. Я поспешил на Таймс-Сквер и купил там номер «Горниста» в киоске иногородних газет. В ту неделю я покупал «Горниста» каждый день, ожидая, что они напишут, что же было в той записке, что она послала тебе. Они так ничего и не напечатали. Не сказали ни слова, почему она сделала это.

А теперь ты можешь представить, что я тогда чувствовал? Я не думал, что она сделала это только из-за меня, но я полагал, что она пошла на такой шаг от какого-то отчаяния. Главным виновником которого, уж точно, был я.

После этого у меня всё стало валиться из рук. Хотя я лез из кожи вон; мне казалось, что только отличными отметками я могу загладить свою вину перед ней. Меня бросало в холодный пот перед каждым экзаменом, и отметки мне ставили хуже некуда. Я сказал себе, что это всё из-за перевода; в Нью-Йоркском Университете была куча предметов, которые не проходили в Стоддарде, и, в общем, баллов шестнадцать я потерял на экзаменах. И я решил вернуться в сентябре снова в Стоддард, чтобы поправить свои дела. – Он криво усмехнулся. – А ещё, наверно, я хотел уверить себя, что больше не чувствую за собой никакой вины.

Однако это было ошибкой. Всё время мне попадались на глаза места, где мы бывали вместе, или здание Муниципалитета… – Он нахмурился. – Я уговаривал себя, что это была целиком её вина, что у любой другой девчонки хватило бы серьёзности стряхнуть все эти переживания с плеч, – но толку от этого было мало. Я дошёл до того, что стал нарочно проходить мимо Муниципалитета и изводить себя мыслью, а что если забраться на крышу и заглянуть в шахту – как я сегодня сделал; я представлял, как она…

– Я знаю, – поддакнула Эллен поспешно. – Мне тоже хотелось туда заглянуть. Думаю, это вполне естественное желание.

– Нет, – возразил Пауэлл, – ты не знаешь, что такое – чувствовать себя в ответе… – Он замолчал, увидев на её лице невесёлую улыбку. – Чему ты улыбаешься?

– Ничему.

– Хорошо – пусть так. Теперь ты говоришь мне, что она сделала это, потому что была беременна – на втором месяце. Конечно, нельзя так говорить, но мне стало намного легче. По-прежнему думаю, если бы я не бросил её, она была бы сейчас жива, но чего вы от меня хотите – чтобы я заранее знал, чем всё обернётся? Я хочу сказать, у ответственности тоже есть своя мера. Теперь, задним числом, можно докопаться до любого – и на него повесить всю вину. – Он выцедил из своего стакана остатки коктейля. – Рад, что ты больше не спешишь в полицию, – признался он. – Не понимаю, откуда к тебе пришла эта идея, что это я убил её.

– Кто-то же убил её, – сказала Эллен. Он поглядел на неё молча, не найдя слов. Фортепьяно на миг тоже сделало паузу в поисках темы, и в наступившей тишине Эллен услышала едва различимый шелест одежды человека, сидящего за перегородкой, в другой кабинке.

Подавшись вперёд, она заговорила, начав рассказывать Пауэллу про двусмысленную записку Дороти, про то, что при ней обнаружили её свидетельство о рождении, наконец, про четыре предмета в её одежде – кое-что старое, кое-что новое, кое-что позаимствованное на время и кое-что голубое.

Он молчал, пока она не закончила свой рассказ. А потом воскликнул:

– Боже мой. Это не может быть совпадением, – с таким жаром, что стало ясно, что и он теперь не верит в версию самоубийства.

– Тот парень, с которым ты видел её, – сказала Эллен. – Ты точно не знаешь, кто он такой?

– Думаю, у нас с ним был общий курс в тот семестр, но когда я встретил их вместе, те два раза, о которых я говорил, это было уже порядочно в конце января, когда началась сессия и уже больше не было занятий, поэтому его имя мне узнать не удалось. И сразу после этого я уехал в Нью-Йорк.

– И больше ты его не видел?

– Не знаю, – замялся Пауэлл. – Кампус в Стоддарде большой.

– И ты полностью уверен, что имя тебе не известно?

– Я не знаю его пока, – сказал Пауэлл. – Но я могу разузнать за какой-нибудь час. – Он улыбнулся. – Видишь ли, у меня есть его адрес.

– Я же сказал, что видел их вместе пару раз, – начал он. – Так вот, во второй раз я наткнулся на них в обед в закусочной по ту сторону дороги, где уже не кампус, а деловая часть города. Никогда не думал, что встречу Дороти там; не слишком-то злачное место. А я сам пришёл туда как раз поэтому. Я их не видел, пока не сел перед стойкой, а потом я уже не хотел вставать, потому что она успела увидеть меня через зеркало. Я сидел у самого конца стойки, потом две девицы, а потом Дороти и этот парень. Они пили портер.

Стоило ей меня заметить, как она тут же оживлённо с ним заговорила, то и дело прикасаясь к его руке; знаешь, стараясь мне показать, что у неё уже новый парень. Мне было ужасно, что она себя так ведёт. Прямо, неловко за неё. Потом, когда они уже собрались уходить, она кивнула девицам, что сидели между нами, повернулась к нему и сказала громче, чем было нужно: «Давай, учебники можем бросить у тебя». Чтобы показать мне, какие у них душевные отношения, так я расценил.

Как только они ушли, одна из девиц прошлась насчет того, какой он красавчик. Другая с ней согласилась, а потом выдала что-то вроде того: «В прошлом году он ходил с такой-то. Похоже, его интересуют только те, у кого есть деньги».

Ну, я решил, что раз закадрить сейчас Дороти ничего не стоит, после разрыва со мной, я должен удостовериться, что она не связалась с каким-нибудь проходимцем. Поэтому я вышел из закусочной и пошёл за ними.

Они пришли к дому в нескольких кварталах к северу от кампуса. Он нажал пару раз на звонок, а потом достал из кармана ключи и открыл дверь, и они вошли внутрь. Я прошёлся по другой стороне улицы и списал адрес в одну из своих тетрадок. Я думал, что позвоню сюда потом, когда в доме будет кто-нибудь ещё, и узнаю, как зовут этого парня. И ещё у меня была смутная идея поговорить о нём с кем-нибудь из студенток.

Этого я так и не сделал. На обратном пути в кампус наглость всей этой… затеи вдруг дошла до меня. Я хочу сказать, хорош бы я был, выспрашивая про этого парня, только на том основании, что какая-то девица высказалась по него не так, а сама, наверно, просто завидовала. Ясное дело, не мог он обходиться с Дороти хуже, чем я. И потом, с чего я взял, что она всё ещё переживает «из-за разрыва со мной»; как я мог утверждать, что они не подходят друг другу?

– Но адрес у тебя остался? – спросила Эллен нетерпеливо.

– Думаю, да. Я сложил все свои старые конспекты в чемодан у себя в комнате. Можем пройти туда прямо сейчас и посмотреть, если хочешь.

– Да, – немедленно согласилась она. – И тогда всё, что нам остаётся сделать, это позвонить и узнать, кто он такой.

– Не обязательно он тот, кого ты ищешь, – заметил Пауэлл, доставая из кармана кошелёк.

– Это он. Другого быть уже не может, потом она просто бы не успела завести новое знакомство. – Эллен поднялась из-за стола. – Всё же мне надо сначала позвонить.

– Твоему напарнику? Тому, кто дежурил внизу, наготове, чтоб позвонить в полицию, если ты не покажешься через пять минут?

– Совершенно верно, – подтвердила она с улыбкой. – Он не дежурил внизу, но он существует на самом деле.

Она прошла к задней стене тускло освещённого зала, где стояла чёрная, выкрашенная в тон стенам, телефонная будка, похожая на гроб в вертикальном положении. Набрала 5-1000.