запертый на крючок. Она осторожно его открыла, показав заключенное в нем сокровище: старый, изъеденный временем пергамент, аккуратно закрепленный по углам резинками.
— Вот мой квадрат, Ари. Пятый квадрат ложи Виллара из Онкура.
И она поставила открытый футляр на журнальный столик прямо перед ними.
Ари в нетерпении склонился над пергаментом. В том, что здесь и сейчас перед ним лежала загадочная страница, начертанная в XIII веке и прошедшая через столетия под тайной защитой преданных компаньонов долга, было что-то нереальное. Оригинал впечатлял его куда сильнее, чем присланная Полем ксерокопия.
На первый взгляд документ казался подлинным, если только это не была великолепная подделка. Во всяком случае, судя по цвету и сохранности пергамента, ему вполне могло быть восемьсот лет, что подтверждали и выцветшие чернила, и почерк.
Расположением текстов и рисунка пергамент напоминал ксерокс Поля Казо. Страница, в левом верхнем углу которой виднелась более поздняя надпись «L:.VdH:.», явно была того же размера. Чуть ниже шли разделенные на пары буквы: «RI NC ТА BR CA IO VO LI —O». Ари заметил, что даже тире перед буквой «О» было точно такое же, как на ксерокопии Поля.
Еще ниже — рисунок резной колонны, по-видимому церковной. Центральным элементом его была капитель, изображавшая разных сплетенных друг с другом животных. Рядом — первый, довольно короткий текст, опять на старопикардийском диалекте. А в самом низу располагалась главная надпись, на сей раз состоявшая из одной короткой фразы.
— Это… Это поразительно, — пробормотал Ари.
Он долго вглядывался в рисунок в дрожащем свете камина. Словно вся история, рассказанная Моной Сафран, становилась реальностью. Даже такой великий скептик, как он, был вынужден признать очевидное: все, что он от нее услышал, обретало достоверность.
— Мона, ты знаешь перевод? — спросил он, не сводя глаз со страницы.
— Конечно, — ответила она, затягиваясь сигаретой. — Тут нет ничего сложного, ты и сам бы мог перевести.
— Не сомневаюсь, в конце концов перевел бы, но прошу тебя…
Глаза Ари светились детской мольбой, и это, похоже, забавляло ее.
— Вот первый текст: «
— «Одну из первых моих работ на родной земле»?
— Да. Думаю, что эта колонна — одна из работ, выполненных Вилларом для аббатства в Воселле неподалеку отсюда. Хотя точно не скажу: от главных построек аббатства остались одни развалины, а церковь, в которой он, вероятно, работал, была полностью разрушена в восемнадцатом веке.
— А ведь я обращался к специалисту, и тот утверждал, что Виллар не был строителем…
— Я смотрю, ты зря времени не терял… Действительно, Виллар, вопреки утверждениям его исследователей, не был ни архитектором, ни строителем. Он был каменотесом, Ари. Любознательным и образованным, но всего лишь каменотесом. Любопытство и жажда знаний заставляли его делать записи и наброски, когда он перебирался со стройки на стройку. Так что на строительстве аббатства в Воселле он был не архитектором, а скульптором. И эта колонна, по всей видимости, стала одной из первых его работ.
— Понятно. А короткая фраза внизу?
— Ну, тут уж я тебе ни к чему. «
Аналитик задумался.
— Здесь ты сделаешь двадцать пять к востоку?
— Точно.
— А чего двадцать пять?
— Понятия не имею…
Ари покачал головой:
— Интересно. Как и на странице Поля, смахивает на игру в поиски сокровищ.
— Так оно и есть, Ари. На этих шести страницах Виллар из Онкура оставил указания, по которым можно найти какое-то место.
— Какое?
— Поверь, не знаю! И по правде говоря, не желаю знать. Вступая в ложу Виллара из Онкура, я поклялась никогда не искать это место. Цель нашей ложи, Ари, в том и заключается, чтобы никто никогда не узнал тайну, сокрытую Вилларом в его тетрадях. Никто, даже мы сами.
— Тогда зачем ты показываешь мне свой квадрат?
— Чтобы доказать, что доверяю тебе, к тому же тебе все равно никогда не собрать всех шести страниц.
— Так вот из-за чего совершаются убийства! Те, кто вас преследует, хотят собрать все шесть квадратов, чтобы проникнуть в тайну Виллара…
— Разумеется!
— Но это не объясняет модус операнди убийцы.
— Они психи, Ари. Настоящие психи. Ты же видел этого Альбера Крона…
— А ты уверена в его причастности?
— Даже не сомневайся. Ему-то Сильвен Ле Пеш и рассказал о нашей ложе.
— Он не один. На меня напали двое громил, а убийство совершила женщина.
— Да. Но, по-моему, заправляет всем он. К несчастью, я понятия не имею, кто его сообщники. Думала, мне удастся что-то разузнать на его конференции, но, увидев тебя, испугалась…
— Какая глупость. Тебе следовало еще тогда мне все рассказать.
— Я не имела права, Ари.
— Почему же ты передумала?
— По дороге домой я не могла избавиться от мысли, что Альбер Крон меня узнал. Я поняла это по его глазам. И испугалась. Я… Я больше не чувствую себя в безопасности. Он до меня доберется.
Ари глотнул виски. У них была хотя бы одна серьезная зацепка. Но этого мало. Понадобятся веские улики, нужно доказать, что Альбер Крон замешан в этом деле, найти его сообщников.
Аналитик снова вгляделся в квадрат Моны Сафран. Что за ним кроется? Какая тайна способна привлечь этого жуткого Альбера Крона?
— Мона, а что означают буквы вверху?
Галеристка улыбнулась:
— Сожалею, но этого я тебе не скажу.
— Ты обещала мне помочь!
— Найти убийц, а не расшифровать письмена Виллара, Ари.
— Думаю, мне легче было бы найти ваших преследователей, знай я, что они ищут в этих чертовых пергаментах!
— Хватит об этом. Я и так раскрыла тебе куда больше, чем имела право…
Мона Сафран встала и погладила Ари по голове:
— Я немного проголодалась. Не хочешь перекусить?
— С удовольствием.
Она направилась в смежную комнату.
— У меня нет ничего особенного, — бросила она. — Разве что печенье…
— Сойдет.
Ари бесшумно вынул из кармана, мобильный и включил режим фотографирования. Держа телефон над квадратом Моны, он на всякий случай сделал три снимка. Затем поспешно убрал аппарат, прежде чем вернулась хозяйка дома.
Голос Моны Сафран заставил его подскочить на месте.
— Ари! В саду кто-то есть!
— Что?
