история поскорее закончилась и они смогли наконец вместе вести нормальную жизнь.

Кристина. При мысли о ней она поморщилась, вспоминая ужасную горечь, которую испытала в тот день, когда Кристина увлекла Франсуа в свою комнату. Похотливой сучкой, вот кем она была. Она использовала свою слепоту, вот и все! В конце концов, это слишком просто! Из-за того, что она калека, ей должны все прощать!

В этот момент в поле ее зрения вдалеке на дороге появилась черная точка, которая быстро увеличивалась.

Сердце подсказало Веронике, что это машина Кристины.

Машина приближалась. Черный «DS» или «ситроен». Она ехала со скоростью не более ста километров.

Когда машина проезжала мимо «таунуса», Вероника очень ясно увидела за рулем Патрика, около него Кристину в черном парике и Марию позади. Кристина курила.

Ни Патрик» ни Мария не обратили внимания на «таунус», стоящий на дороге.

Следовало разбудить Франсуа, предупредить его... Следовало поехать за «ситроеном»...

Вероника потянулась было к Франсуа, но передумала и ограничилась тем, что запомнила номерной знак «ситроена».

Чуть позже проснулся Франсуа. Он сразу же взглянул на часы, резко поднялся:

— Почему ты меня не разбудила?

— Ты так крепко спал, я хотела, чтобы ты отдохнул.

— Ты не спала? Ты их не видела?

— Я постоянно следила за дорогой. Я их не видела, — сказала Вероника спокойно.

То, что могло случиться, ее не касалось.

Николь потянулась, довольно урча. Она широко развела руки, закинув их за голову, затем соединила их в хлопке. Правой рукой она погладила теплый торс Жака, вытянувшегося рядом с ней на песке.

Жак в свою очередь заурчал и спросил:

— Тебе хорошо?

— Отлично. А тебе?

— Слишком жарко. Пойду-ка я искупаюсь.

Одним прыжком он поднялся, отряхнулся, осыпав песком девушку, которая, смеясь, примялась возмущаться. Прикрыв глаза согнутой в локте рукой, она посмотрела на высокого мускулистого парня с плоским животом, одетого в ярко-красные шорты. Он наклонился к ней, со смехом протянул обе руки:

— Давай вставай, вода чудесная!

Николь хотела, чтобы ее поуговаривали, но он не стал ее ждать и побежал к спокойно поблескивающей воде. Тогда она поспешила встать и последовала за ним.

Она догнала его в первых небольших волнах, и, прежде чем пуститься вплавь в открытое море, они начали весело брызгаться.

Николь была счастлива. Она знала Жака всего неделю, но ей казалось, что этот парень занимает в ее жизни больше места, чем все остальные.

А остальных было немало. И ни один из них не мог сравниться с Жаком Стенэем. Молодым, красивым, веселым, умным, элегантным и богатым — вот каким. Если бы она знала, как за это взяться, то женила бы его на себе.

До сих пор, по ее мнению, она не допустила промаха. Доказательством служило то, что этот парень, к которому девицы так и липли, в течение недели от нее не отходил.

На какое-то время она перестала плыть, легла на воду, закрыв глаза от палящего солнца. Жак плыл в открытое морс прекрасным кролем. Она решила подождать его на месте, не шевелясь, растянувшись, как на огромном матраце, на поверхности Средиземного моря.

Жак. Были и другие Жаки, и среди них врач с черной растительностью на теле, который утверждал, что не знает устали, в любви. Однако воспоминания о нем бледнели в сравнении с достоинствами этого, Жака...

При мысли о нем она почувствовала волнение, и ее внезапно охватило желание.

Она поплыла к берегу. Когда он вышел из воды, она уже успела причесаться и подкрасить глаза, которые считала слишком маленькими и которые являлись предметом ее постоянной заботы.

Было почти пять часов. Скоро пляж опустеет. Николь подбежала к своей сумке из зеленого полотна и достала расческу.

Транзисторный приемник, который упал в воду несколько дней назад во время морской прогулки, все же работал. Она покрутила ручку настройки, пока не поймала джазовую мелодию. Николь стала смотреть на море и — увидела светлую голову Жака, который плыл к берегу.

Потом принялась мечтать: вот она выходит замуж за Жака и они проводят жизнь в развлечениях, в путешествиях вокруг света... Он ей сказал, что у него часто бывают деловые поездки...

И вдруг тень Жака накрыла ее. Он тряхнул головой, обдак ее мелкими брызгами, и рухнул на песок рядом. Взяв пестрое полотенце, она медленно вытерла ему спину, затем грудь и ноги.

Он любезно позволил ей это сделать и улыбнулся, обнажив зубы.

Затем произнес:

— Выпьем по стаканчику и пойдем домой. Хорошо?

— Хорошо, дорогой.

Она чувствовала, как вся тает, готовая исполнить его малейшее желание. Когда они оделись, Жак взял пляжную сумку, и они направились в бар.

Мимоходом Жак закинул сумку непринужденным жестом на заднее сиденье огромной белой машины с откидным верхом. Никель с нежностью посмотрела на «кадиллак». Всю жизнь она мечтала обладать такой машиной, и теперь, кажется, ее мечта исполнялась.

Переходя дорогу, он взял ее под руку чуть повыше локтя, и она слегка вздрогнула, как всякий раз, когда он касался ее. Они устроились на высоких табуретах в баре на свежем воздухе, и Жак заказал две порции «Куба либр». В ожидании напитка он опустил монетку в автомат. Послышался сладкий голосок крошки Дина Мартина: «Каждый кого-нибудь любит порой...»

— Паша песня, дорогой! — прошептала Николь.

Они поднялись и танцевали, пока не проиграла пластинка. Николь немного рассердилась на себя за то, что ей было так хорошо. Слишком хорошо. А это, как известно, не могло продолжаться долго...

Она пришла в себя в «кадиллаке», который плавно скользил по дороге. Ветер развевал ее волосы. Правая рука Жака лежала на ее бедре

— Быстрее, дорогой.

Жак поехал быстрее. Через несколько минут машина въехала в сверкающее белизной «владение» и остановилась перед величественным зданием, возвышающимся над морем.

В лифте, который поднимался бесконечно долго, они поцеловались.

Она вырвала ключ у него из рук и открыла дверь сама. В квартире было божественно прохладно, так как жалюзи оставались опущенными весь день.

Пока Жак закрывал дверь, Николь сорвала свое легкое платье, белье. Обнаженная, она раскрыла объятия.

— Быстрее, дорогой, быстрее. Пожалуйста, дорогой.

Улыбаясь, он расстегнул ремень. Позднее, когда день заканчивался, Николь лениво спросила:

— Который час?

— Скоро семь.

— О, мне надо бежать! На этой неделе я работаю в ночную смену, и, если вдруг опоздаю на пять минут, матушка Фануччи наорет на меня!

Она вскочила с постели. Он лежал расслабившись, покуривая сигарету, которую выбил щелчком из пачки, и смотрел, как Николь подкрашивается, одевается.

— Без пяти! Черт, я опоздаю.

— Да нет, я тебя подвезу.

— Ты просто ангел.