немного тяжеловатой. У изножья кровати висел темный гобелен, изображавший Клеопатру со змеей на груди. Чуть поблекшие гобелены на другой стене также представляли классические сцены. Однако мрачноватый колорит старинных ковров уравновешивался золоченой резьбой деревянных рам и яркими красками прочих украшений.

Возле кровати горели свечи. Незнакомка сидела; мягкая шелковая ночная рубашка, расшитая цветами, облегала стройную фигурку. Ноги были прикрыты шелковым стеганым одеялом, которое мать набросила на нее в лесу.

Я подошла к ее кровати и хотела поприветствовать, но что это? Слова застряли у меня в горле, я ахнула и отшатнулась.

А случилось вот что. Я увидела то самое лицо, что стояло у меня перед глазами с детства, что когда- то склонилось над моей кроватью, то самое лицо, которое я много лет вспоминала с ужасом, но никто не подозревал, что у меня на душе.

Девушка была хорошенькая, даже красивая. В первый миг лицо ее было таким же печальным, каким я его запомнила.

Но в следующую секунду оно озарилось странной неподвижной улыбкой: она меня узнала.

Мы молчали, наверное, с минуту, затем заговорила она. У меня же по-прежнему не было сил раскрыть рот.

— Вот чудо! — воскликнула гостья. — Двенадцать лет назад я видела ваше лицо во сне; оно навеки запечатлелось в моей памяти.

— Действительно, чудо! — откликнулась я, пытаясь справиться с ужасом, лишившим меня дара речи. — Двенадцать лет назад я тоже видела вас, не знаю, во сне или наяву. Я не могу забыть ваше лицо. Оно стоит у меня перед глазами.

Улыбка ее смягчилась. Странное выражение исчезло; лицо светилось очарованием, ямочки на щеках придавали ей рассудительный вид.

Я почувствовала себя увереннее и повела разговор в более гостеприимном ключе: поприветствовала гостью и сообщила, сколько радости доставил ее неожиданный визит нам всем, а в особенности мне.

При этих словах я взяла ее за руку. Подобно всем людям, выросшим в одиночестве, я отличаюсь робостью, но тут почувствовала себя раскованнее и даже осмелела. Она сжала мою руку, накрыла ее своей, глаза ее заблестели, она опять улыбнулась и покраснела.

Гостья вежливо ответила на мое приветствие. Не переставая удивляться, я присела на кровать возле нее. Она сказала:

— Я расскажу вам сон, в котором мне явились вы. Как странно, что видения эти были столь яркими; странно и то, что случилось это в детстве, но видели мы друг друга такими, какими стали сейчас. Мне было лет шесть; однажды ночью мне приснился тревожный сон, я проснулась и увидела, что нахожусь в какой-то незнакомой комнате, совершенно не похожей на мою детскую; она была обставлена тяжелыми шкафами и кроватями, между ними располагались массивные кресла и скамьи. Стены были обшиты панелями темного дерева. Мне почудилось, что на кроватях никто не спит, да и в комнате, казалось, никого не было, кроме меня. Некоторое время я озиралась по сторонам; особенно понравился мне железный канделябр на две свечи — я наверняка узнаю его, если увижу еще раз. Мне захотелось пробраться к окну, и я заползла под одну из кроватей, но, выглянув из-под нее, услышала чей-то плач; стоя на коленях, я подняла глаза и увидела вас. Да, я уверена, это были вы: красивая девушка с золотыми волосами и огромными голубыми глазами, и губы — у нее были ваши губы. Вы были такая же, как сейчас, я видела вас так же отчетливо. Вы мне очень понравились; я забралась на кровать и обняла вас; мы обе уснули. Разбудил меня громкий крик; вы сидели и пронзительно визжали. Я испугалась, соскользнула на пол и, как мне показалось, на миг потеряла сознание. Очнулась я дома, у себя в детской. С тех пор я не могла забыть ваше лицо. Я не обозналась — вы та самая леди, которую я видела.

Наступил мой черед рассказывать сходное видение, что я и сделала, к нескрываемому изумлению моей новой знакомой.

— Трудно сказать, кто из нас кого напугал, — улыбнулась она. — Будь вы не такая красивая, я бы наверно, очень испугалась; но мы были детьми, и теперь у меня такое чувство, словно я познакомилась с вами двенадцать лет назад и потому могу называть себя вашей близкой подругой; как бы то ни было, нам, видимо, с раннего детства предначертано подружиться. Интересно, чувствуете ли вы ко мне то же необъяснимое притяжение, что и я к вам? У меня никогда не было подруги — не согласитесь ли ею стать? — Она вздохнула, взгляд ее прекрасных темных глаз пылал страстью.

Честно говоря, я испытывала к прелестной незнакомке странные двойственные чувства. Меня в самом деле, как она выразилась, «необъяснимо притягивало» к ней, но к этому подмешивалась и некоторая доля отвращения. Однако притяжение явно преобладало. Ее красота и бесконечное обаяние вызывали во мне жгучий интерес и мало-помалу покорили меня.

Гостья томно откинулась на подушки; я почувствовала, что она устала, и поспешила пожелать ей доброй ночи.

— Доктор рекомендует, — добавила я, — чтобы с вами на ночь осталась горничная. Одна из наших служанок уже ждет за дверью; вы сами убедитесь, что она девушка исполнительная и вам не помешает.

— Очень любезно с вашей стороны, однако я не могу уснуть, если в комнате кто-то есть. Помощь мне не нужна. Простите великодушно мою слабость, но я всегда запираю на ночь дверь. Однажды наш дом ограбили, убили двух слуг, поэтому я ужасно боюсь воров. Я вижу, ключ торчит в замке; я вас не потревожу. Это вошло в привычку; умоляю, не сердитесь на меня.

На мгновение она крепко обняла меня и прошептала:

— Спокойной ночи, дорогая; до чего трудно с вами расстаться, однако пора. Увидимся завтра утром, только не слишком рано.

Не сводя с меня мечтательно-восторженного взгляда, она с глубоким вздохом откинулась на подушки и снова шепнула:

— Спокойной ночи, дорогая.

В молодости мы часто заводим друзей и даже влюбляемся с первого взгляда. Ее восторженность льстила мне, хоть я и не понимала, чем она вызвана. Мне нравилось, что она сразу же доверила мне тайну своего детства. Да, ей, видимо, суждено стать моей самой близкой подругой.

Назавтра мы встретились снова. Моя новая подруга казалась мне очаровательным созданием.

При свете дня ее черты отнюдь не поблекли — я по-прежнему считала, что в жизни не встречала девушки красивее. Неприятные ассоциации, оставшиеся в памяти с детства, уже не отталкивали так сильно, как в первое мгновение.

Она призналась, что, впервые увидев меня, испытала не меньшее потрясение и, возможно, такую же смутную неприязнь. Мы вместе посмеялись над нашим взаимным испугом.

Как я уже говорила, меня восхищала в ней каждая мелочь.

Но многое не нравилось.

Начну с описания ее внешности. Для женщины она была выше среднего роста, стройная и удивительно грациозная. Двигалась она медлительно и томно; ничто не указывало на нездоровье, кроме некоторой вялости. Большие темные глаза озаряли удлиненное лицо с правильными мелкими чертами. По плечам рассыпались роскошные волосы, изумительно мягкие, чудесного темно-каштанового цвета с золотым отливом. Рассказывая о чем-нибудь своим нежным бархатистым голосом, она откидывалась в кресле, и волосы окутывали ее темным облаком. Я часто запускала пальцы в пышные локоны, дивясь их густоте и тяжести. Мне нравилось играть с пушистыми прядями, заплетать и расплетать косы. О небо! Если бы я знала!

Как я уже говорила, мне нравилось в ней далеко не все. Да, действительно, в ночь нашей встречи она доверила мне тайну своего детства, и это меня покорило; но с тех пор, стоило мне завести разговор о ней