— Был я у него в этом доме, черт побери, в этом самом треклятом Медном Замке, и гроша медного мне там не перепало за все мои труды. Выскочила одна старая карга — страшна как смертный грех, почище самого хозяина — дьявол их возьми! А он дал деру — сбежал, не заплатив долгов… Медный Замок! Лоб у него медный, вот что… Медный истукан — с головы до пят, но если ему поджарят пятки, я первый предъявлю счет, и посмотрим, что крепче — медный замок или каменный мешок… А где, сэр, где прикажете мне получить мои пятьсот гиней, ответьте, сэр! — неистовствовал он, кидая взор то на Лоу, то на Тула и яростно колотя кулаком по столу. Грохот стоял оглушительный.

— Я полагаю, сэр…

Тул хотел было что-то ответить, но мистер Лоу его опередил:

— Я полагаю, сэр, вы поступили бы правильно, сэр, если бы поберегли покой больного.

— Покой больного? — еще больше распалился доктор Диллон. — А я полагаю, что больному на меня начхать. Больной! Двоюродный племянник моей бабушки — вот кто болен! Если вы не в состоянии толковать как человек благоразумный, то не мелите хотя бы чепухи как мировой судья. Больной, надо же! Да только прирожденному идиоту или аптекарю невдомек, что это не больной, а покойник. Но я-то жив-здоров, сэр, и нуждаюсь в подкреплении, а без денег подкрепления не добудешь. Так диктует логика, сэр, — слышите, почтеннейший мировой судья? Вы не станете отрицать этот очевидный медицинский факт, дражайший доктор? А как мне раздобыть мои пятьсот гиней? Ведь вы оба — повторяю, оба! — не пустили меня вчера вечером в Медный Замок, хотя — какой там, к черту, замок — повернуться негде, в табакерке и то места больше. А пойди я вчера — деньги были бы у меня в кармане. Это вы виноваты — оба — и тот и другой.

— Да, сэр, — подтвердил Лоу, — гонорар, безусловно, вам причитается.

— Какой там, к дьяволу, гонорар? Я заключил контракт, сэр, — рявкнул Диллон и, вытащив из кармана расписку Дейнджерфилда, хлопнул по ней что было сил тыльной стороной ладони.

— Контракт или что другое, сэр, а ответственность лежит только на вас самих.

— Мы это выясним, сэр, а тем временем что прикажете мне делать? Счастлив буду узнать. Пусть меня паралич хватит, если я отыщу хоть крону, чтобы расплатиться с кучером. Тоже мне, трепанация — да у меня у самого череп раскалывается.

— Потрудитесь только выслушать меня, сэр, и я докажу вам, что дело ваше небезнадежно. Человек, называемый вами Дейнджерфилдом, вовсе не в бегах, он, правда, арестован, но отнюдь не за долги. Если он вам задолжал и вы не можете взыскать с него причитающуюся сумму, виноваты исключительно вы сами: я располагаю надежными сведениями, что состояние его превышает сто тысяч фунтов.

— А где же он теперь находится, сэр? — вопросил ободренный хирург, сразу смягчившись. — Надеюсь, вы в добром здравии, доктор Тул?

Наш ученый эскулап слегка поклонился в ответ на это запоздалое приветствие, а Лоу ответил:

— Ваш должник содержится в тюрьме графства, сэр; он обвиняется в тяжком уголовном преступлении, но мне, думаю, достаточно будет черкнуть несколько слов, и вы получите разрешение с ним увидеться.

— Премного обязан вам, сэр, — любезно осклабился Диллон. — Который час? — обратился он к Тулу.

Считалось, что у хирурга имеются часы, но почему-то, как правило, их у него при себе не оказывалось. Пока Лоу писал, Тул с достоинством осведомился:

— Вы уже осматривали нашего пациента, сэр?

— С какой стати? Разве я не видел его вчера? Это мертвец. Пульс у него неровный, сам он истощен до крайности. Если его кормить, он умрет от воспаления, если нет — то от слабости. Как видите, он между двух огней — и всем обитателям Дерри его не вызволить^{217}. С ним все кончено, сэр. Я слышал, Пелл приезжает? Я бы остался, если бы не дела, да и смысла не вижу ни малейшего. Благодарствую, мистер Лоу; ваш покорный слуга, доктор Тул.

Сунув записку судьи в карман штанов, Черный Диллон вышел на крыльцо и свистнул кучера. Экипаж тронулся с места, и почтенный наемный хирург устремился к указанной ему цели.

Рискну предположить, что разговор состоялся в высшей степени нетривиальный, однако никаких следов его на бумаге отыскать мне не удалось. Ничуть не сомневаюсь, впрочем, что медик не получил ни шиллинга. Так, во всяком случае, он указал в своем исковом заявлении, возбудив судебное дело против Лоу, но истцу (вернее, его адвокату) в иске было отказано, а значительные судебные издержки отнесены на его счет. Судя по пиетету, каким Черный Диллон пользовался в глазах мистера Дейнджерфилда, немногое могло скрасить плачевное положение последнего больше, нежели причиненная практикующему хирургу крупная неприятность.

Едва только экипаж отъехал, в гостиную заглянула несчастная миссис Стерк.

— Что-нибудь случилось, мадам? — с беспокойством спросил Тул.

— Нет-нет, ничего особенного, наверное, он просто немного переволновался. Он ведь, знаете, такой беспокойный, а доктор из Дублина говорил так громко, и его бросило в дрожь — зубы так и стучат.

— Зубы стучат? — переспросил Тул. — Как при простуде?

— О нет, он не простужен, я уверена — такой опасности нет. Это всего лишь нервы… Я укрыла его еще одним одеялом и дала попить горячего.

— Очень хорошо, мадам, я сейчас приду.

— Но если даже это и простуда, он мигом с ней справится: здоровье у него крепкое, хоть куда.

— Да-да, мадам, совершенно верно, очень хорошо, мадам. Я сейчас.

И миссис Стерк заторопилась наверх.

— Вот так-то, — мрачно произнес Тул, качая головой с видом полнейшей безысходности. — Воспаление… оно началось, сэр… Он обречен. Озноб — плохой симптом, сэр.

— Бедняга, — помолчав, отозвался Лоу. — Мне очень его жаль, и его семью тоже.

— Хорошего мало, — пробормотал Тул, весь съежившись, словно от испуга, и последовал за миссис Стерк, а Лоу остался в гостиной разбирать бумаги.

Тул застал пациента в лихорадочном состоянии; несмотря на груду одеял, Стерка бил озноб, лицо его покрывала бледность, глазницы глубоко запали. Сунув руку под одеяло, Тул нащупал у больного пульс, однако сосчитал удары молча, шумно пыхтя себе под нос. Зубы у Стерка выбивали дробь, но, стараясь перехватить взгляд Тула, он еле слышно прошептал:

— Вам-то понятно, что это значит.

— Ничего-ничего, пройдет, выпейте-ка глоточек, — с напускным хладнокровием откликнулся Тул.

— Сдается мне, ему уже чуточку лучше, доктор, — шепнула на ухо Тулу миссис Стерк.

— Конечно-конечно, все пройдет, мадам.

Тул стоял у изголовья кровати, устремив встревоженный взгляд на изможденное лицо Стерка и поглаживая одеяло красной рукой с короткими, толстыми пальцами. Безотчетно поддакивая миссис Стерк, он не в силах был скрыть своей крайней озабоченности.

У входа послышался шум подкатившей кареты, затем продолжительный стук дверного молотка, и Тул со всех ног бросился встречать знаменитого доктора Пелла. По пути к лестнице Тул ненадолго завел визитера в гостиную, откуда донесся его взволнованный говор. Вскоре оба медика показались в дверях, и доктор Пелл небрежным, как обычно, тоном обронил:

— Когда это началось, сэр?

— Минут десять — нет, меньше — минут восемь тому назад.

Запыхавшись, Тул карабкался вдогонку за стремительно взлетевшим по ступеням сухопарым доктором.

— Мое почтение, мадам, — величественно кивнул доктор Пелл хозяйке дома; бросив муфту на кресло, он остановился у постели больного. — Ну, сэр, как мы себя чувствуем? Так-так, хорошо, не беспокойтесь, можете ничего не говорить, я все вижу. — Он просунул руку под одеяло и, нащупав пульс, начал считать удары. — Это продолжается десять минут?

— Ему было нехорошо, но сейчас стало гораздо лучше. Не правда ли, доктор Тул? — вмешалась миссис Стерк.

— Озноб, вероятно, уменьшается. Он вспотел, мадам?

— Нисколечко, доктор, лоб у него прохладный, его ничуть не лихорадит, спал он спокойно, аппетит