измученной войной стране.
– А как она называлась?
– Она продавала неочищенное виски в бочках американцам, которые там болтались, – сказала миссис Пеллинг, стоя у окна, спиной к ним. – И получала за это комиссионные, двадцать процентов. Они покупали эти бочки и оставляли их для выдержки в Шотландии, считая, что потом с м о г у т их продать и вложенные в это деньги принесут им неплохую прибыль.
– Простите, кого вы имеете в виду, когда говорите «они»?.. – спросил Смайли.
– А потом ее любовник сбежал и прикарманил денежки, – сказала миссис Пеллинг. – Провернул дельце. Очень неплохо.
– Все это чистейший вздор! – выкрикнул мистер Пеллинг. – Эта женщина сошла с ума! Не слушайте ее!
– Скажите, пожалуйста, а где она жила в это время? – спросил Смайли.
– Запишите: «она была представителем», – говорил тем временем мистер Пеллинг, в отчаянии потрясая головой, как будто все полностью вышло из-под контроля, – «представителем компании по производству виски и секретным агентом».
– Она жила с пилотом, – сказала миссис Пеллинг. – Она называла его Малыш. Если бы не Малыш, она бы подохла с голоду. Он был великолепен, но война его всего перекорежила. Конечно, а как же могло быть иначе? То же самое было и с нашими мальчиками, разве не так? Вылеты на задания, день за днем и ночь за ночью. – Откинув голову назад, она вдруг громко прокричала, словно давая команду: «По машинам! Боевая тревога!»
– Она совершенно не в себе, – снова объяснил мистер Пеллинг. – В восемнадцать их нервы ни к черту не годились, по крайней мере, у половины из них. Но они все выдержали. Понимаете, они любили Черчилля, Им нравилось, что он н е т р у с и т. Совершенно спятила, – повторил мистер Пеллинг. – Кричит ни с того ни с сего. Совсем крыша поехала.
– Извините, – сказал Смайли, торопливо записывая. – А как звали Малыша? Пилота? Как его фамилия?
– Рикардо. Малыш Рикардо. Он л а п о ч к а. Знаете, он умер, – сказала она, обращаясь прямо к мужу. – Сердце Лиззи было совершенно р а з б и т о – правда, Нанк? Но все равно, пожалуй, так было лучше.
– Она н и с к е м не жила, человекообразная ты обезьяна! Это все было специально так устроено. Она работала на английскую Секретную службу!
– О Боже мой, – с усталой безнадежностью вздохнула миссис Пеллинг.
– Нет, не твой Боже. А м о й Меллон. Запишите это, Оутс. Дайте-ка я посмотрю, правильно ли вы записали. Меллон. Имя ее непосредственного начальника в английской Секретной службе было М-Е-Л-Л-О- Н, два "л". Меллон. Он изображал простого торговца. И неплохо справлялся с торговлей. Естественно, он же умный человек. Но на самом деле… – Мистер Пеллинг с силой ударил кулаком одной руки по ладони другой, звук получился неожиданно громкий. – Но на самом деле под маской приветливого и услужливого английского предпринимателя этот самый Меллон (два л) вел в одиночку тайную войну против врагов Ее Величества, и моя Лиззи помогала ему в этом. Торговцы наркотиками, китайцы, гомосексуалисты – эти иностранные шпионы, которые всеми силами пытаются подорвать мощь нашего славного государства… Моя бесстрашная дочь Лиззи и ее друг полковник Меллон вдвоем отважно вели войну, чтобы помешать их коварному наступлению! И это – чистейшая правда.
– Т е п е р ь – т о я в и ж у, от кого у нее эта страсть к сочинительству, – сказала миссис Пеллинг и, оставив дверь открытой, удалилась по коридору, ворча что-то себе под нос.
Посмотрев ей вслед, Смайли увидел, что она остановилась на мгновение и наклоном головы пригласила его заглянуть к ней. Потом она исчезла в темном коридоре. Вдалеке хлопнула дверь.
– Это правда, – продолжал Пеллинг, все так же настойчиво, но немного спокойнее. – Да-да-да, все так и было. В английской разведывательной службе мою дочь уважали и ценили как отличного оперативного работника.
Сначала Смайли не отвечал: он был слишком сосредоточен на том, что писал. Поэтому какое-то время не было ничего слышно, кроме неторопливого поскрипывания ручки по бумаге и изредка шороха переворачиваемой страницы.
– Хорошо. Так, а теперь давайте я запишу и эти детали, если не возражаете. Разумеется, это будет держаться в строжайшей тайне. Должен сказать вам, что мы в нашей работе не так уж редко встречаемся с подобными вещами.
– Хорошо, – сказал мистер Пеллинг, и, с решительным видом усевшись на дерматиновое кресло, вынул из бумажника одинарный листок бумаги и протянул его Смайли. Это было письмо длиной в полторы страницы, написанное от руки. Почерк был одновременно и претенциозно-затейливый, и детский. Больше других букв привлекала внимание буква "Я", когда речь шла об авторе письма, затейливо украшенная завитушками, а все остальные буквы выглядели поскромнее. Письмо начиналось с обращения «Мой дорогой и милый папочка» и заканчивалось подписью «Твоя любящая дочь Элизабет», а между ними – текст, который Смайли сумел почти полностью запомнить наизусть.
" Я п р и е х а л а в о В ь е н т ь я н, Э т о г о р о д с м а л е н ь к и м и д о м и к а м и, в ч е м – т о п о х о ж и й н а ф р а н ц у з с к и е г о р о д а, а в ч е м – т о – н е м н о г о д и к и й, н о н е б е с п о к о й с я о б о м н е ; у м е н я е с т ь в а ж н ы е н о в о с т и д л я т е б я, к о т о р ы е я д о л ж н а с о о б щ и т ь н е м е д л е н н о. В п о л н е в о з м о ж н о, ч т о д о в о л ь н о д о л г о т ы н е б у д е ш ь и м е т ь о т м е н я н и к а к и х и з в е с т и й, н о н е в о л н у й с я, д а ж е е с л и у с л ы ш и ш ь ч т о – н и б у д ь н е х о р о ш е е. У м е н я в с е в п о р я д к е, о б о м н е з а б о т я т с я, и я д е л а ю в с е э т о р а д и П р а в о г о Д е л а, к о т о р ы м т ы м о ж е ш ь г о р д и т ь с я. К а к т о л ь к о я п р и б ы л а с ю д а, я о б р а т и л а с ь к а н г л и й с к о м у т о р г о в о м у п р е д с т а в и т е л ю з д е с ь м и с т е р у М а к е р в у р у ( о н а н г л и ч а н и н), и о н н а п р а в и л м е н я р а б о т а т ь к М е л л о н у. Я н е и м е ю п р а в а р а с с к а з а т ь т е б е, п о э т о м у т ы д о л ж е н в е р и т ь м н е ; е г о з о в у т М е л л о н, и о н з а н и м а е т с я т о р г о в л е й, и п р е у с п е в а е т в э т о м, н о э т о т о л ь к о п о л о в и н а д е л а. М е л л о н о т п р а в л я е т м е н я с з а д а н и е м в Г о н к о н г, я д о л ж н а в ы я с н и т ь к о е – ч т о о з о л о т ы х с л и т к а х и н а р к о т и к а х, н е п о д а в а я в и д у, ч т о м н е э т о и н т е р е с н о. П о в с ю д у м е н я б у д у т с о п р о в о ж д а т ь л ю д и, к о т о р ы е н е д а д у т м е н я в о б и д у, а е г о н а с т о я щ е е и м я – н е М е л л о н. М а к е р в у р о б о в с е м з н а е т, н о н е п о д а е т в и д у. Е с л и с о м н о й ч т о – н и б у д ь с л у ч и т с я, я н и о ч е м н е п о ж а л е ю, п о т о м у ч т о и т ы, и я з н а е м, ч т о и н т е р е с ы С т р а н ы, в а ж н е е, и ч т о з н а ч и т о д и н ч е л о в е к з д е с ь, в А з и и, г д е с т о л ь к о л ю д е й и г д е ж и з н ь в о о б щ е н и в о ч т о н е с т а в и т с я ? Э т о – х о р о ш а я Р а б о т а, п а п а, т а к а я, о к о т о р о й м ы с т о б о й м е ч т а л и, о с о б е н н о т ы, к о г д а в о е в а л, з а щ и щ а я с в о ю с е м ь ю и т е х, к о г о л ю б и л. М о л и с ь з а м е н я и п о з а б о т ь с я о м а м е. Я в с е г д а б у д у л ю б и т ь т е б я, д а ж е е с л и о к а ж у с ь в т ю р ь м е.
Смайли вернул письмо.
– Там нет даты, – бесстрастно заметил он. – Вы не могли бы сказать мне, когда оно было написано, мистер Пеллинг? Хотя бы приблизительно?
Пеллинг назвал ему не приблизительную, а точную дату. То, что он провел всю свою трудовую жизнь в Королевском почтовом ведомстве, не прошло даром.
– С тех пор она мне ни разу не писала, – с гордостью сказал мистер Пеллинг, складывая письмо и пряча его назад в бумажник. – И с того самого дня до сегодняшнего – ни единого слова, ни единого звука. Да это и не нужно. Совершенно не нужно. Мы – одно целое. Однажды это было сказано, а потом ни я, ни она больше не упоминали об этом. Она мне только намекнула. И я понял. И она знала, что я знаю. Лучшего взаимопонимания между отцом и дочерью просто быть не может. И все, что за этим последовало: Рикардо Как-Там-Его, живой или мертвый, – какая разница? Какой-то китаец, о котором она долдонит, – это тоже неважно: забудьте про него. Друзья-мужчины, друзья-женщины, коммерция – не обращайте внимания ни на что, о чем вам говорят! Это все – абсолютно все – прикрытие. Она не принадлежит сама себе, она полностью подчиняется им. Она работает на Меллона, и она любит своего отца. Точка.
– Вы были очень добры, – поблагодарил Смайли, складывая свои бумаги. – Пожалуйста, не беспокойтесь: не надо провожать меня, я сам найду дорогу.
– Ищите, что хотите, – откликнулся мистер Пеллинг, снова возвращаясь к своим прежним
