– Мы прошли вокруг всего острова.

– Этого острова?

– Там было место, на которое он хотел посмотреть в темноте. Участок на побережье с другой стороны. Слуги зажгли там свет. «Здесь я высадился в пятьдесят первом, – сказал он. – Люди, живущие на лодках, побоялись входить в главную бухту. Они боялись полиции, привидений, пиратов, таможенников. Говорили, что островитяне перережут им глотки».

– А ночью? – тихо спросил Джерри. – Пока вы стояли на якоре у Лантау?

– Он рассказал, что у него есть брат и что он его любит.

– Он рассказал это впервые? Она кивнула.

– Он говорил, где сейчас этот брат?

– Нет.

– Но ты и сама знала?

На этот раз она даже не кивнула.

Снизу сквозь туман доносился шум празднества. Джерри осторожно поднял девушку на ноги.

– Надоели эти расспросы, – пробормотала она.

– Уже почти все, – пообещал Уэстерби. Он поцеловал ее, она не отстранилась, но и не ответила.

– Давай поднимемся и посмотрим, – сказал он. Минут через десять снова засияло солнце, над ними во всю ширь распахнулось голубое небо. Лиззи шла впереди. Они перевалили через несколько утесов и вскарабкались на седловину. Из гавани больше не доносилось ни звука, в холодном воздухе с пронзительными криками кружили чайки. Ближе к вершине тропа стала шире, теперь они шли бок о бок. Еще несколько шагов, и ветер налетел на них с такой силой, что у них перехватило дыхание. Они стояли на гребне, остром, как лезвие ножа, под ногами у них разверзлась пропасть. Утес, на котором они стояли, отвесно обрывался к бурлящему морю. Волны перекатывались через мыс, окутывая его пеной. С востока налетали облака, пышные, как сдобные булочки, у горизонта небо хмуро чернело. Метрах в двухстах внизу лежал узкий залив, куда не добегали белые барашки бурунов. Чуть дальше, метрах в пятидесяти от берега, сдерживая удары прибоя, буроватой стайкой рассыпались каменистые рифы, окаймленные белыми венчиками пены.

– Это здесь? – завопил Джерри, пытаясь перекричать рев ветра – Он здесь высадился? На этом берегу?

– Да.

– И зажег огни? – Да.

Оставив ее стоять на месте, он медленно двинулся по острию гребня, согнувшись чуть ли не пополам, борясь с ветром, который ревел в ушах и хлестал в лицо противными солеными брызгами. Живот свело от боли – он подозревал, что у него разорвана кишка или открылось внутреннее кровотечение, а может, и то и другое. На самой низкой точке гребня, там, где утес обрывался в море, он еще раз взглянул вниз, и ему показалось, что он различает осторожно спускающуюся к заливу узкую тропку, едва отмеченную где трещинами в камне, где кустиками жесткой травы. Вокруг залива не было песчаного пляжа, но скалы местами казались сухими.

Джерри вернулся и повел Лиззи прочь с острого гребня. Ветер стих, и до них вновь донесся праздничный гомон – веселье на берегу шло вовсю. Затрещали петарды, и действо стало походить на игрушечную войну.

– Это его брат Нельсон, – пояснил он. – Ты, наверно, в прошлый раз ничего не поняла. Ко переправляет его из Китая. Это произойдет сегодня ночью. Вся беда в том, что за ним охотятся еще очень многие. Всем хочется с ним поговорить. В игру вступил и Меллон. – Он перевел дыхание. – Я считаю, что тебе нужно убраться отсюда подальше. А ты как думаешь? Ручаюсь, что Дрейку ничуть не хочется, чтобы ты околачивалась вокруг.

– А чтобы околачивался ты, думаешь, хочется?

– По-моему, тебе нужно сделать вот что: спуститься обратно в гавань, – сказал он. – Ты слушаешь?

– Конечно слушаю, – еле выдавила она.

– Отыщи круглоглазую семью посимпатичнее. В виде исключения хоть раз в жизни заговори с женщиной, а не с парнем. Скажи, что поссорилась со своим дружком, и попроси отвезти тебя домой на их лодке. Если они тебя возьмут, останься у них на ночь, а если не пустят, отправляйся в гостиницу. Раскажи им одну из своих выдуманных историй. Господи, э т о – т о у тебя не вызовет трудностей, правда?

Над ними, описав широкий круг, прострекотал полицейский вертолет. Предполагалось, что он следит за порядком на празднике. Джерри инстинктивно схватил Лиззи за плечи и прижал к скале.

– Помнишь, куда мы ходили в прошлый раз – в бар, где играл джаз-ансамбль? – Он все еще не отпускал ее.

– Да, – ответила она.

– Завтра вечером я зайду туда за тобой.

– Не знаю, получится ли, – сказала она.

– Сделай что угодно, но будь там к семи. В семь часов, поняла?

Она бережно отстранила его, словно твердо решила остаться одна.

– Скажи ему, что я верность хранила, – проговорила она – Он очень тревожится об этом. Я держу слово. Если увидишь его, так и скажи: «Лиза держит слово».

– Обязательно.

– Не надо " о б я з а т е л ь н о ". Просто скажи. Скажи ему это. Он всегда выполнял все свои обещания. Говорил, что позаботится обо мне. И заботился. Говорил, что отпустит Рикардо. И отпустил. Он всегда держал слово.

Он обеими руками приподнял ее голову, но она отстранилась и продолжила.

– И скажи ему… скажи… что они меня не пустили. Заперли меня.

– Будь там с семи часов. – повторил он. – Даже если я немного опоздаю. А теперь иди. Это ведь не трудно, правда? Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы уговорить людей взять тебя на борт. – Он ласково убеждал ее, стараясь на прощание вытянуть из нее улыбку, хотя бы один намек на сочувствие.

Она кивнула.

Лиззи хотела добавить что-то еще, но промолчала. Пройдя несколько шагов, она обернулась, и он помахал ей, точнее, один раз широко взмахнул рукой. Она пошла дальше и не останавливалась, пока не скрылась за склоном горы, но он расслышал, как она крикнула: «Значит, в семь», а может, ему это показалось. Джерри следил за ней, пока она не исчезла из виду, потом вернулся на острый гребень и присел, чтобы перевести дыхание перед подвигами, достойными Тарзана. В голову пришел отрывок из Джона Донна, один из немногих, что запомнились ему со школьной скамьи; цитаты никогда не давались ему особенно хорошо, а может быть, это тоже ему только казалось.