потому что, стоило ей только захотеть, она могла бы с выгодой для себя воспользоваться пробелами в его знаниях. Он также понял, что со временем Ко стал для нее надеждой и опорой. Он вознес ее на такую высоту, что она начала смотреть на свои былые похождения другими глазами – примерно то же самое сделал с ней когда-то школьный учитель.
– Дрейк ни разу в жизни не нарушил обещания, – обронила она, перевернулась на спину и опять скользнула в тревожный сон.
Он вспомнил Сиротку: только не лги мне. Через несколько часов – или жизней – ее разбудил сладострастный вопль, донесшийся из соседней комнаты.
– Господи, – одобрительно воскликнула она. – Да эта баба просто на седьмом небе. – Крик повторился. – Ах-ах-ах! Притворяется. – Наступила тишина. – Ты не спишь? – спросила она.
– Нет.
– Что ты собираешься делать?
– Завтра? – Да.
– Не знаю, – признался он.
– Вступай в клуб, – прошептала она и, похоже, опять заснула.
«И опять мне нужен инструктаж из Саррата, – подумал он. – Очень нужен. Может быть, позвонить Кро? Или попросить у доброго старого Джорджа еще один многомудрый совет – что-то он в последнее время стал скуп на них. Он наверняка где-то тут. Поблизости».
Смайли действительно был поблизости, но в этот миг он не мог дать Джерри никакого совета. Он бы охотно отдал все накопленные знания за то, чтобы понять одну-единственную мелочь. В «изоляторе» день ничем не отличался от ночи. На потолке, рассыпая дрожащие блики, горели лампы дневного света. По одну сторону комнаты расположились Сэм с тремя Кузенами, по другую – Смайли и Гиллем, а разъяренный Фон, как зверь в клетке, расхаживал туда и обратно вдоль ряда кресел из кинотеатра и сжимал крохотными кулачками теннисные мячики. Губы его почернели и распухли, один глаз заплыл. Под носом темнел сгусток запекшейся крови. У Гиллема правая рука висела на перевязи; он не сводил глаз со Смайли. Но в этом он был не одинок, на Смайли обратились взгляды всех присутствующих. Всех, кроме Фона. Зазвонил телефон – их вызывали связисты, обитавшие этажом выше. Из Бангкока сообщали, что они в точности смогли проследить путь Джерри вплоть до Вьентьяна.
– Мэрфи, скажи им, что след давно остыл, – приказал Мартелло, по-прежнему не сводя глаз со Смайли. – Скажи им все, что хочешь. Пусть от нас отвяжутся. Так, Джордж?
Смайли кивнул.
– Так, – твердо ответил за него Гиллем.
– Дружище, след остыл, – повторил Мэрфи в телефонную трубку. Обращение " д р у ж ш ц е " удивило всех. Никто не ожидал от Мэрфи проявлений человеческой теплоты. – Хочешь оставить сообщение или сделать это за тебя? Нам это неинтересно, понял? Так что забудь.
Он повесил трубку.
– Рокхерст нашел ее машину, – во второй раз сообщил Гиллем, Смайли все так же глядел прямо перед собой. – На подземной стоянке в «Сентрале». Там же стоит автомобиль, взятый напрокат. Его нанял Уэстерби. Сегодня. Под своим рабочим псевдонимом. Джордж, ты слышишь?
Смайли кивнул, но так слабо, что можно было подумать, будто он стряхивает с себя дремоту.
– По крайней мере, Джордж, он совершает какие-то поступки, – многозначительно бросил Мартелло, посовещавшись с Коллинзом и «молчунами». – Как говорится, если у вас взбесился слон, лучше всего отвести его в сторонку и пристрелить.
– Сначала нужно его найти, – огрызнулся Гиллем: его терпение достигло предела.
– Я не уверен, Питер, что Джорджу этого хочется, – сказал Мартелло, напуская на себя фамильярный тон. – Может быть, Джордж соизволит наконец спуститься с небес и взглянуть на дело повнимательнее – наше общее предприятие оказалось в серьезной опасности.
– Что вы хотите от Джорджа? – возразил Гиллем. – Чтобы он бродил по улицам, пока не найдет Уэстерби? Или чтобы Рокхерст разослал повсюду его имя и приметы, и каждый журналист в городе знал, что Джерри в розыске?
Неподвижный Смайли, как глубокий старик, ссутулился рядом с Гиллемом.
– Уэстерби – профессионал, – настаивал Гиллем. – Не самородок, конечно, но орешек крепкий. В таком городе, как этот, он может долгие месяцы лежать на дне, и Рокхерст его даже не учует.
– Даже если у него на шее будет висеть девчонка? – спросил Мэрфи.
Не обращая внимания на руку на перевязи, Гиллем склонился над Смайли.
– Эта операция – ваша, – настойчиво прошептал он. – Если вы скажете, что нужно ждать, мы подождем. Отдайте приказ, и мы его выполним. Эти люди только и ищут предлог, чтобы отобрать дело у вас. Сделайте хоть что-нибудь, только не молчите.
Фон, бегающий вдоль ряда кресел из кинотеатра, саркастически прошептал:
– Все болтают, болтают. Ни на что другое не способны. Мартелло сделал еще одну попытку.
– Джордж! Этот остров британский или нет? Ваши парни могут в любой миг перетрясти этот город до основания. – Он указал на глухую стену без окон. – У нас там человек – ваш человек – и на него, кажется, напал амок. Нельсон Ко – самый большой улов, какой когда-либо шел к нам в руки. Самый большой за всю мою карьеру, держу пари на мою жену, бабушку и доходы с моей плантации, и на вашу тоже.
– Пари не принимается, – ухмыльнулся Сэм Коллинз, заядлый игрок.
Мартелло стоял на своем.
– Мы что, Джордж, будем и дальше сидеть тут и выяснять друг у друга, как могло случиться, что Иисус Христос родился именно в Рождество, а не двадцать шестого или двадцать седьмого декабря, и пусть тем временем добыча уходит у нас из-под носа?
Смайли наконец поднял глаза на Мартелло, потом на Гиллема, который неподвижно стоял рядом с ним, выпрямившись так, чтобы руке было удобнее, и наконец опустил взгляд на свои сцепленные руки. На некоторое время он застыл, углубившись в себя; перед глазами его проходила вся история его противостояния с Карлой, которого Энн прозвала " е г о ч е р н ы м Г р а а л е м ". Он думал об Энн, о том, как она не раз предавала его во имя собственного Грааля, который она называла любовью. Вспоминал, как вопреки собственным убеждениям пытался обратиться в ее веру и, словно истинный новообращенный, каждый день повторял ее постулаты, хотя она и толковала их, как ей вздумается. Думал о Хейдоне, которого Карла толкнул в объятия Энн. Думал о Джерри, о той девушке, о ее муже, Питере Уэрдингтоие, вспоминал, каким собачьим преданным взглядом словно признав родственную душу, одарил его Уэрдингтон во время беседы на террасе дома в Айсингтоне: «Мы с вами – те, кого всегда бросают», – говорил этот взгляд. Он думал и о других влюбленностях, которые искал и находил Джерри на своем ухабистом пути, о наполовину оплаченных счетах, которые копили для него в Цирке. Было бы очень удобно свалить с ними Лиззи в одну кучу, но он не мог на это пойти. Так мог бы поступить Сэм Коллинз, но он ведь не Сэм. У Смайли не было ни малейших сомнений, что чувства, которые Джерри сейчас испытывал к девушке, были оправданы в глазах Энн, она поняла бы его и не стала винить. Но он ведь и не Энн. Смайли долго сидел, стиснутый клещами нерешительности, и в отчаянии искренне спрашивал себя: а что, если Энн права; его внутренняя борьба стала не чем иным, как невидимым миру блужданием по безднам собственной неполноценности, в которые он безжалостно втягивает не склонные к бесплодным размышлениям практические умы наподобие Джерри.
" Д р у ж и щ е, т ы н е п р а в, – говорил Джерри. – Н е з н а ю в ч е м, н е з н а ю п о ч е м у, н о н е п р а в ".
" Е с л и я н е п р а в, – ответил он как-то Энн в одном из их бесконечных споров, – т о э т о н е з н а ч и т, ч т о п р а в а т ы ".
И снова услышал голос Мартелло; тот говорил о делах насущных.
– Джордж, люди с р а с п р о с т е р т ы м и о б ъ я т и я м и ждут того, что им можем дать мы. Что может дать Нельсон.
Зазвонил телефон. Мэрфи снял трубку и в наступившей тишине провозгласил:
– Наземная линия связи с авианосцем, сэр. Военно-морская разведка засекла джонки точно по нашему расписанию, сэр. Благоприятный южный ветер, и хороший лов на всем пути следования. Сэр, я не думаю, что Нельсон с ними. Ему пока что нечего делать у них на борту.
