Смайли ехал не спеша, взвешивая свои шансы, а «опель» грохотал, как старая пожарная машина. По всей вероятности, мальчишки еще что-то с ней учинили, что-то такое, чего он не заметил. Он и раньше покидал Германию, приезжал и уезжал нелегально, охотился, когда был в бегах, и хотя он постарел и находился сейчас в другой Германии, чувство было такое, будто он снова в бегах. Он понятия не имел, звонил ли кто-нибудь из кемпинга в полицию, – просто считал это свершившимся фактом. Катер не был заперт, и его тайна наверняка раскрыта. Те, кто тогда отводил глаза, сейчас, как добрые граждане, первыми побегут с доносом. Он уже встречался с таким раньше.

Он въехал в приморский городок, сзади по-прежнему погромыхивал багажник – если это, конечно, багажник. «А может, это глушитель, – пришло в голову Смайли. – Я ведь попал в рытвину по пути в кемпинг». Утренний туман сменился не по сезону жарким солнцем. Деревьев не было. Вокруг разливалось поразительное сияние. Было еще рано, и пустые извозчичьи коляски стояли в ожидании первых туристов. Песок был изрыт ямками, которые поклонники солнца понаделали летом, спасаясь от ветра. Смайли слышал металлическое позвякиванье, эхом отдававшееся при его проезде от витрин магазинчиков с расписными вывесками, а солнечный свет, казалось, лишь усиливал этот звук. Проезжая мимо жителей, он видел, как те поднимали голову и смотрели вслед его невообразимо грохотавшей машине.

«Машину заметят», – подумал он. Даже если в кемпинге никто не запомнил номера, разбитый багажник выдаст его. Он свернул с главной улицы. Солнце действительно светило уж слишком ярко. «Приезжал мужчина, герр вахтмейстер[17], – скажут они полицейскому патрулю. – Сегодня утром, герр вахтмейстер. Назвался другом, заглянул в моторку и уехал. Ни о чем нас не спрашивал, капитан. Такой спокойный. Он выудил туфлю, герр вахтмейстер. Представляете – туфлю!»

Смайли ехал к вокзалу, следуя указателям, выискивая место, где можно было бы оставить машину на весь день. Вокзал массивный, из красного кирпича, должно быть, построили еще до войны. Он проехал мимо и слева обнаружил большую автостоянку. Стоянку прочерчивала череда облетающих деревьев – кое-какие машины уже засыпало листьями. Автомат принял у него деньги и выдал карточку, которую следовало приладить к ветровому стеклу. Он развернулся и стал среди машин, постаравшись заехать багажником как можно дальше на грязную обочину. Он вылез из машины, и удивительное солнце пощечиной ударило его по лицу. В воздухе не ощущалось ни дуновения. Он запер машину и положил ключи в выхлопную трубу, не вполне сознавая зачем, – разве что из чувства вины перед компанией, дающей напрокат автомобили. Носком ботинка забросал планку с номером листьями и песком, так что она почти скрылась под ними. Через какой-нибудь час в такой день бабьего лета здесь будет сотня, а то и больше машин.

Смайли заметил на главной улице магазин мужской одежды. Купил там льняной пиджак и ничего больше, так как людей, которые покупают экипировку полностью, запоминают. Пиджак он не надел, а понес в пакете. В боковой улочке, полной маленьких магазинчиков, купил безвкусную соломенную шляпу, а в писчебумажном магазине – карту этого района для отдыхающих и расписание поездов, обслуживающих Гамбург, Шлезвиг-Гольштейн и Нижнюю Саксонию. Шляпы он тоже не надел, а приобщил к пиджаку. От неожиданно нагрянувшей жары он вспотел. Жара его раздражала, будучи столь же нелепой, как снег летом. Он зашел в телефонную будку и снова стал изучать телефонные справочники. В Гамбурге Клаус Кретцшмар не числился, а в одном из справочников по Шлезвиг-Гольштейну Смайли нашел Кретцшмара, жившего в местечке, о котором Смайли никогда и слыхом не слыхивал. Он принялся изучать карту и обнаружил маленький городок, который находился на главной железнодорожной магистрали, ведущей в Гамбург. Это ему очень понравилось.

Отогнав от себя все остальные мысли, Смайли решил спокойно подвести итоги. Как только полицейские найдут машину, они сразу обратятся в компанию по аренде автомобилей в Гамбурге. Как только они поговорят с компанией и выяснят его имя и описание внешности, в аэропорту и во всех узловых пунктах установят наблюдение. Кретцшмар – ночная птица и встает поздно. Городок, где он жил, находился в часе езды на поезде.

Смайли вернулся на вокзал. Главный зал представлял собой вагнерианский вариант готического дворика со сводчатым потолком и огромным окном-витражом, сквозь который разноцветные солнечные лучи падали на керамический пол. Из телефонной будки Смайли позвонил в гамбургский аэропорт и назвался «Стэндфаст, с инициалом Джен», то есть тем именем, какое стояло в паспорте, взятом из сейфа его лондонского клуба. Первый рейс в Лондон, на который имелись билеты, отправлялся вечером, в шесть часов, причем были только билеты первого класса. Смайли заказал первый класс и пообещал по прибытии в аэропорт доплатить разницу между туристским классом и первым. Ему ответили: «В таком случае приезжайте, пожалуйста, за полчаса до начала регистрации». Смайли нисколько не возражал – ему хотелось произвести хорошее впечатление, – но, увы, мистер Стэндфаст не располагает телефоном, по которому его можно было бы до тех пор найти. Ничто в тоне девушки не подсказывало, что рядом с ней стоит офицер безопасности с телексом в руке и шепчет на ухо, что надо говорить, но Смайли предполагал, что через каких-нибудь два- три часа фамилия Стэндфаст, на которую заказан билет, вызовет мгновенный отклик, потому что «опель» был арендован на имя мистера Стэндфаста. Он вошел в главный зал вокзала, прочерченный полосами разноцветного света. В две кассы выстроились две небольшие очереди. В первой кассе сидела интеллигентная девушка, и он купил билет второго класса до Гамбурга. Но он покупал его намеренно долго, сомневался, нервничал и, когда наконец купил, захотел записать время отъезда и прибытия, причем попросив у девушки шариковую ручку и блокнот.

В мужском туалете, перенеся содержимое карманов, начиная с бесценной половины открытки, которую он выудил на катере Лейпцига, в льняной пиджак, Смайли надел его и соломенную шляпу и во второй кассе без лишних разговоров купил билет на поезд, который шел со всеми остановками до городка, где жил Кретцшмар. При этом Смайли совсем не смотрел на кассира, а все внимание из-под полей своей кричащей соломенной шляпы устремил на билет и сдачу. Прежде чем уйти, он принял последнюю меру предосторожности. Позвонил герру Кретцшмару, извинился, что ошибся номером, и выслушал отповедь возмущенной жены: это безобразие – звонить так рано. И в качестве совсем уж последней меры предосторожности сложил пакеты от покупок и сунул в карман.