Сама же она больше всего хотела — ах, если бы только это было возможно! — остаться здесь. Жить в этих пещерах, полных жизни, читать, слушать Толкователей, слушать их именно здесь, где их искусство расцветало и имело полную отдачу, где их беседы со слушателями были целостными, а не фрагментарными. Ей хотелось стать частью этого леса слов. Слушать. Учиться. Это было именно то, для чего она была лучше всего приспособлена, чем всегда мечтала заниматься. Но не могла. Как и мазы — мечтали, но не могли. — До чего же глупо мы поступили, йоз Сати! — говорила ей Маз Гоири Эньянке, прибывшая сюда из большого города Каньенье, расположенного в самом центре Континента. Гоири была настоящим ученым, философом; она четырнадцать лет провела в сельскохозяйственном исправительном лагере, куда ее бросили «изживать в себе реакционную идеологию». Эта женщину жизнь достаточно потрепала, она порой казалась уставшей от вечных мытарств, но характер у нее был по-прежнему упрямый и резкий. — Это была такая глупость — притащить книги сюда, в горы! Их нужно было оставить там, внизу, тем, кто хотел иметь и хранить у себя хотя бы несколько книг. Нужно было сделать с них копии и спрятать где-нибудь там. Да-да, потратить время на копирование, а не тащить свое сокровище сюда, где они одним махом могут уничтожить ВСЮ БИБЛИОТЕКУ! Но мы, видите ли, старомодны! Мы думали о том, как много времени потребуется, чтобы скопировать книгу, как опасно заниматься ее перепечаткой! Мы даже не глядели на те копировальные устройства, которые уже научилась производить Корпорация и которые способны были в один миг скопировать целую книгу. Да что там, целые библиотеки можно было «загнать» в память компьютера! А теперь наше последнее сокровище, самое дорогое, что у нас есть, находится в таком месте, где мы достижениями современной технологии даже воспользоваться не можем. Даже если б и сумели притащить сюда компьютер, то к какому источнику энергии его подключить? И сколько времени потребуется, чтобы все это убрать в память компьютера?

— При учете аканских технологий — долгие годы, — сказала Сати. — А с помощью того, что имеется в распоряжении Экумены, максимум одно лето. — И, глядя Гоири прямо в глаза, прибавила:

— Если, разумеется, Корпорация разрешит нам это. И если это разрешат экуменические Стабили.

— Я понимаю.

Они сидели «на кухне» — в той пещере, где обычно готовили еду и ели за общим столом. Это была одна из внутренних пещер, и там всегда было более или менее тепло; она также служила местом общих сборов, здесь можно было поговорить в любой час суток, здесь же проводились всякие дискуссии и беседы. Сати и Гоири только что позавтракали и сидели за столом, сжимая в ладонях чашки с горячим, но довольно жидким чаем безит. «Безит разгоняет жизненные соки и объединяет людей», — прозвучал у Сати в ушах тихий голос Изиэзи.

— А нельзя ли попросить вашего Посланника, чтобы он испросил такое разрешение, йоз Сати?

— Да, конечно, — сказала Сати, помолчав. — Именно об этом я и собираюсь его попросить. Но не знаю, сочтет ли он мою просьбу исполнимой. И не слишком глупой. Ведь если подобная просьба окажется всего лишь свидетельством для ваших властей, что Библиотека действительно существует и находится в Лоне Силонг, то мы же своими руками погубим ее, открыв врагам доступ в эту святыню.

Гоири только усмехнулась, забавляясь тем, какие пафосные слова выбирает Сати. Они, разумеется, говорили на языке довзан.

— Мне кажется, уже сам тот факт, что Экумена знает о существовании Библиотеки и заинтересована в ее спасении, сможет защитить наши книги, — сказала она. — Сможет помешать полиции явиться сюда.

— Возможно.

— Высшие лица нашего государства весьма уважают мнение Стабилей Экумены.

— Да, безусловно. В той же степени они уважают и мнение нашего Мобиля, Посланника Экумены на Аке. До того уважают, что не допускают к нему никого, кроме министров и высших чиновников! Корпорация получила от Экумены огромное количество полезной информации, поистине неоценимый дар. А Экумена получила взамен огромное количество бессмысленной пропаганды!

Гоири некоторое время обдумывала ее слова и наконец спросила:

— Если вы это понимаете, то почему допустили подобную сделку?

— Видите ли, Маз Гоири, у Экумены очень дальний прицел. Такой дальний, что людям, существам с очень короткой продолжительностью жизни, с ним зачастую просто невозможно смириться. Основной принцип, на котором строится наша работа, заключается в том, что утаивание знаний недопустимо. Это всегда ошибка, которая с течением времени непременно проявится. Так что, когда нас просят поделиться информацией, мы всегда это делаем. В этом отношении мы очень похожи на мазов.

— Теперь уже нет, — горько усмехнулась Гоири. — Мы теперь все стараемся спрятать!

— У вас просто нет выбора. Ваши бюрократы — опасные люди. Истинно верующие. — Сати с наслаждением глотнула горьковатого чаю. В горле у нее пересохло. — На моей планете, когда я была еще девочкой, существовала могущественная группа таких вот истинно верующих. Они считали, что их верования должны господствовать во всем мире, а все иные системы мышления просто недопустимы. Они заносили различные вирусы в компьютерные сети, в которых хранилась информация; они по всей планете уничтожали библиотеки и учебные заведения… Разумеется, они не все успели разрушить. Но разрушенное пришлось складывать снова из разрозненных кусков. Ущерб был огромен. После таких ударов поправиться трудно — как человеку после тяжелого инсульта. Человек, конечно, поправляется — но все же не совсем. Впрочем, вы и сами все это знаете.

Сати умолкла. Что-то она слишком разговорилась! И слишком много эмоций, слишком! Снова личные переживания! И снова ошибка!

Впрочем, Гоири тоже выглядела потрясенной до глубины души.

— Все, что мне известно о вашей планете, йоз…

— Это то, что мы умеем делать ракеты, летать в космос и способны «нести свет знаний маленьким и отсталым мирам»! — подхватила Сати. И невольно шлепнула одной ладонью по столу, а второй — себя по губам.

Гоири так и уставилась на нее.

— Так рангма обычно заставляют самих себя прекратить болтовню, — пояснила Сати. Она улыбалась, но руки у нее дрожали.

Некоторое время обе молчали.

— А я считала вас… всех людей Экумены очень мудрыми, стоящими выше нелепых ошибок. Такими маленький ребенок часто считает всех взрослых. И до чего же я была не права! — промолвила Гоири задумчиво.

Снова воцарилось молчание.

— Я сделаю все, что смогу, маз! — искренне пообещала Сати. — Как только доберусь до Довза-сити. Если я туда доберусь, конечно. Я попытаюсь связаться с нашим Мобилем по телефону еще из Амарезы, хотя это может быть и небезопасно. Я попробую сказать телефонисткам, что мы, например, заблудились, пытаясь автостопом добраться до вершины Силонг, и вышли из горных районов по какой-то восточной тропе. С другой стороны, если станет известно, что я в Амарезе, где мне находиться не разрешено, меня тут же начнут расспрашивать, допрашивать… Я умею молчать, но не уверена, что умею лгать. То есть умею, конечно, но плохо… И еще этот Советник…

— Да-да. Хорошо бы вам побеседовать с ним, йоз Сати.

«Eh tu, Brute?»[6] — услышала она ироничный голос дяди Харри.

— Но зачем, маз Гоири?

— Ну, видите ли, он… как вы называете таких людей?., истинно верующий. И вы справедливо заметили также, что это опасно. Расскажите ему о своей планете то, что рассказывали мне! Даже подробнее, чем мне. Скажите ему, что вера — это такая рана, которую способно излечить только знание.

Сати сделала последний глоток безита. На языке осталась легкая приятная горечь.

— Не могу вспомнить, где я слышала эти слова… Я точно это не прочитала… Нет, я СЛЫШАЛА, как кто-то это сказал!

— Теран сказал это Пенану, — улыбнулась Гоири. — После того, как был ранен в сражении с варварами.