разговоры не только постоянно прослушиваются, что было бы еще полбеды, – но что распечатки этих разговоров могут быть прочитаны любым желающим за весьма скромную сумму. Поэтому и изъяснялся он по телефону обиняками, никогда не называя имен, мест и ситуаций, а предпочитая обходиться словами «наш общий друг», «тот, о ком шла речь», или же «помнишь, тот человек, который не любит футбола».

– У завода проблемы, – сказал Извольский, – Нам не хватает окатыша. Вместо сорока вагонов в вертушке[8] их осталось двадцать три. Остальные якобы в ремонте. Причем из этого ремонта они уходят в Экибастуз и там возят уголь с разрезов Цоя. У тебя завтра встреча с губернатором, съезди перед ней в Павлогорск.

– А…

В трубке раздались короткие гудки.

Денис поднял глаза и обомлел. Перед ним стояла Настя, в красных шортах с курточкой и красных же ботфортах. Между шортами и высокими, выше колен сапогами белели длинные, как у жеребенка, ножки. Бог его знает, где Настя раздобыла этот наряд девиц из казино. В горле у Дениса мгновенно пересохло, и он уставился на девушку взглядом, в значении которого невозможно было ошибиться. Настя засмеялась и уперла ручки в боки:

– Ну что, возьмешь с собой?

– Настя, – сказал Денис, чувствуя себя абсолютным дураком, – я должен ехать. В Павлогорск.

– Когда?

– Сейчас.

Извольский был не первый человек, который заметил нехватку вагонов: первым был директор Павлогорского ГОКа Сергей Ахрозов.

Ахрозов отзвонился в Ахтарск еще день назад, но Извольского на заводе не было, и разговор его с директором по производству вышел весьма мирный. Затем Ахрозов связался с гендиректором «Южсибпрома», но тот по незнанию материала разговора не поддержал, зато охотно посудачил с Ахрозовым на тему, что губернатора и всю его свору надо сажать в концлагерь.

После этой содержательной беседы Ахрозов велел своему начальнику депо к концу недели отремонтировать все собственные вагоны, еще раз позвонил на АМК и отправился обедать.

Он пообедал в заводской столовой, в отдельной комнате, предназначенной для начальства. В комнате был стол, покрытый белой накрахмаленной скатертью, а на столе – граненые стаканы, поднос с хлебом и беленькие щербатые тарелки с надписью «общепит».

На обед Ахрозову подали густые щи и котлету с гарниром из пшенки, ровно то же, что подавали в столовой всем сотрудникам заводоуправления, а так как Ахрозов был начальством, ему порезали еще копченой колбасы и поставили на стол минералку.

Ахрозов отправил все это в себя с таким же равнодушием, с каким водитель заливает внутрь казенной машины 76-й бензин вместо 92-го, запил пшенку минеральной водой, и отправился к мэру, с которым у него был предварительный уговор о встрече.

Однако оказалось, что мэра на месте нет: тот спешно укатил в областной центр. Ахрозов поехал на местную железную дорогу и поговорил с ее начальником. Разговор шел на очень повышенных тонах.

Ничего не добившись насчет вагонов, Ахрозов поехал обратно и пути заехал на один из трех карьеров, добывавших руду для ГОКа.

Несмотря на август, погода была отвратительной. Вот уже третий день над Павлогорском шел злой мелкий дождь, температура упала до плюс десяти, и БелАЗы, выкатывавшиеся из карьера, роняли на дорогу комья белой грязи.

Джип Ахрозова спустился в карьер и остановился около огромного шагающего экскаватора. Экскаватор стоял у самого конца узкоколейки и раз за разом опорожнял пятитонный ковш в разверстые зевы вагонов.

Ахрозов поднял руку, и экскаватор остановился. Экскаваторщик – грузный мужик лет сорока – по знаку Ахрозова спустился вниз по лесенке. Кабина, в которой сидел экскаваторщик, находилась на высоте четвертого этажа.

– Позови прораба, – сказал Ахрозов.

Прораба искали довольно долго – минут двадцать. Ахрозов понимал, отчего тот прячется, но в конце концов его нашли. К этому времени по карьеру пробежала весть о приезде Ахрозова, и к экскаватору собралось человек шесть или семь других рабочих.

Наконец пришел и прораб.

– Куда идет состав? – спросил его Ахрозов, хотя ответ был, разумеется, ясен.

– На фабрику.

– Почему вскрышу грузишь вместо руды?

Прораб сморгнул. Он грузил пустую породу, потому что бригада только начала разрабатывать пласт, и если бы он вывозил вскрышу в отвалы, то бригада бы не выполнила еженедельный план. Если бы план был не выполнен, зарплата упала бы на двадцать процентов. Прорабу было сорок пять лет, и он грузил вскрышу на фабрику и при прежних хозяевах, и при советской власти: при советской власти вообще чего только не делали! И вскрышу на фабрику, и породу в отвалы, и приписывали к добытым тоннам чуть ли не нули…

– Да чего ж она пустая? – вздумал спорить прораб.

И тут раздался звонок Извольского.

Извольский был взбешен. Он только что прилетел в Ахтарск. Зам по производству побоялся сказать ему о нехватке вагонов, и вышло только хуже: Извольский узнал о проблеме, включив компьютер и заметив данные о непозволительно малых запасах окатыша на складах.

– Почему нет вагонов? – спросил Извольский.

– Я решу эту проблему, – ответил Ахрозов.

– Денис будет завтра у тебя. Посмотрит, как ты ее решаешь.

– Я справлюсь без Дениса.

– У тебя была неделя без Дениса. Мне что, городской мусор в домну сыпать?

И Извольский бросил трубку. Она тут же зазвонила опять. Ахрозов машинально включил телефон, ожидая, что это снова Извольский, но голос, звучавший в трубке, был нежен и тих:

– Сережа? Это Анастас. Говорят, у вас трудности с вагонами. Приезжай ко мне завтра, обсудим…

Ахрозов выключил телефон и повернулся к прорабу. Тот по-прежнему объяснял, что порода не пустая, вот только случайно так вышло, а если посмотреть, так оно в общем-то руда…

Ахрозов размахнулся и ударил прораба под дых. Тяжелый ватник смягчил удар, но прораб все равно задохнулся и упал на колени. Ахрозов прибил его еще раз – сапогом по шее. Прораб опрокинулся на спину.

Экскаваторщики попятились, а охранник Ахрозова бросился на босса и попытался удержать его от рукоприкладства, но получил удар кулака и отлетел в сторону.

Ахрозов бросился на прораба, сгреб горсть вскрыши и принялся пихать ее прорабу в рот, с криком:

– Это руда? Ты у меня эту руду с кровью сожрешь!

Тут охранник снова кинулся на него, и к нему на помощь подоспел выскочивший из джипа шофер. Вдвоем они оттащили директора от прораба и кое-как впихнули в джип.

Рабочие стояли в оцепенении. Прораб лежал возле рельс, не шевелясь. Белая мокрая грязь под ним постепенно розовела. Джип Ахрозова завелся и пошел задним ходом. Через минуту он остановился, из него выпрыгнул шофер и подбежал к неподвижно лежащему человеку.

– Жив? Ну, слава богу, – сказал шофер, когда прораб под его руками шевельнулся и застонал. – Ну чего стоите, Ироды! В больницу его везите!

– Так чего объяснять в больнице-то? – несмело спросил один из рабочих.

– Хочешь на ГОКе работать? Скажи, что сам упал!

Когда шофер запрыгнул в машину, директор уже начал приходить в себя. Он молча обмяк на заднем сиденье, а охранник слегка придерживал его за плечи, опасаясь новой вспышки ярости.

– Нельзя же так, Сергей Изольдович, – сказал водитель, – неровен час, убьете кого-то. Скандал будет.

– Давай к заводоуправлению, – хрипло ответил Ахрозов.