пока вокруг не укрепились. Пока суд да дело, телился, машины собирал — уже напали на них. Второй раз так не ошибутся. И так до вас и дойдёт. Постепенно, вроде как с горы спуститься и всех бурёнок поиметь.

— И чего предлагаешь? — минутку подумав, спросил Василий.

— Засылайте вашего Трофимыча к пушкарям, а мы попробуем у вас пристроиться в оборону. У вас же от деревни поле во все стороны, так?

— Ну.

— Ну вот те и «ну». Тут и два снайпера могут долго держаться. Кстати, а вы вообще деревню как-то укреплять собираетесь? Тут же кроме бандитов всякой твари развелось, мало не покажется. Или так и будете мошну чесать на печи?

— Народ всё больше телился, сам знаешь нашу породу: пока не обгадишься, то и порток стирать не надо. Но вчера Трофимыч засуетился вроде, про ров говорить начал и прочую фортификацию.

— Это я ему за столом идейку подкинул, — сказал Большой, сидя у пулемёта. — Ров, а за ним местами дзоты. И полоса отчуждения нужна, кое-где лес прямо в деревню лезет. Этот самый лес на колья пустить; Трофимыч сказал, что знает, где колючкой разжиться можно.

— Это ж возни-то сколько! — поразился Василий.

— А сколько? — возмутился уже я. — Раньше города стеной огораживали, и всё руками, а у вас трактора, мотопилы, лесопилка, в которой ты аж целый директор, и не стена, а обычное заграждение, как перед окопами. Но вам трудно, понимаешь. Возни столько, что аж жить надоело.

Васька задумался. Не было ещё на их деревни настоящего наката мертвечины, вот и не могут понять, что теперь вопрос о выживании идёт. Хорошо хоть про банду узнали, поняли, что в мире хрен знает что творится, а не просто пахотных земель побольше стало, и начальство из района больше не приедет. Не придут мёртвые — придут живые, что хуже любых зомби. Мы-то уже насмотрелись на художества таких — до сих пор тошно.

В Сгарогорку вернулись ещё затемно, даже поспать удалось почти четыре часа, что совсем неплохо. Разбудился будильником в наручных часах, вскочил, а завтрак-то уже готов. Ей-богу, тут жить надо оставаться, питание просто лучше некуда! Пухлый стану, гладкий, красивый… Вышел за забор, закинув автомат на плечо, и увидел идущего ко мне Кэмела. Точно, за мной собрался.

— Ты как, ехать с нами не передумал? — спросил он без «с добрым утром».

— Нет, — оживился я. — Мне самому интересно, как вы там договоритесь.

— Тогда пошли, — махнул он рукой. — Кого берёшь с собой?

— Только Шмеля, за руль. Остальные пусть пока на обороне деревни будут, мало ли что? Вас сколько едет?

— Получается, что двое. Трофимыч с вами в одну машину решил залезть.

— Экономит ресурс колхозной техники? — съехидничал я.

— Не, разговор у него есть какой-то.

Мы скорым шагом направились в сторону наших машин, так и стоящих под охраной возле дома правления, а я попутно ещё и Шмеля по рации вызвал. Лёха уже был там, и Трофимыч стоял возле крыльца, объясняя что-то примерно двум десяткам мужиков. С мужиками были трое: давешний Иван со шрамом на щеке и двое бойцов помоложе, в камках и с автоматами, те самые дезертиры. Трофимыч ставил какую-то исторически масштабную задачу, судя по тому, как он там клешнями размахивал, охватывая мироздание на всю ширину, от одной околицы до другой. Наконец, закончив речь, подошёл ко мне, поздоровался.

— Васька говорит, повзрывали вы тама у бандюг технику?

— Повзрывали, — подтвердил я. — Да только они новую найдут, техники теперь бесхозной прорва. «Двухсотые» у них есть и «трёхсотые». Если о последних заботятся, то это их задержит, если нет…

— Какие? — сощурился Трофимыч.

— Убитые и раненые, — уточнил Васька.

— Что поделаешь! — философски сказал председатель. — Попробуем сегодня обо всём договориться. Ну что, поехали, что ли?

Погрузились в наш УАЗ, Трофимыч с Кэмелом сзади уселись. Тронулись. Шмель было сунулся в сторону трассы, но Трофимыч его поправил, сказал, что короткая дорога есть, через лес, тридцать вёрст всего.

— Медленней, конечно, но её не знает никто, почитай, — объяснил наш пассажир. — В лесу вырубки были, валили лес из разных сёл. И к каждому селу по дорожке от таких вырубок. У нас пол-области такими дорожками связано, только знать их надо. От села до вырубки, от вырубки до другого села. Васька вот знает, кстати, — добавил Трофимыч и многозначительно замолчал.

— Трофимыч, ты продолжай мысль-то, не рассчитывай на догадливость, — подтолкнул я его к продолжению.

— Вот и продолжаю. Василия хотите к себе? Тока честно мне!

— Хотим, — подтвердил я.

— И правильно, он парень толковый, а уж раз служили вместе… — Он хитро прищурился. — Но тут такое дело. Село без защиты сейчас, так что народ его отпустит лишь с одним условием — сидите у нас или пока оборону не построят, или пока военные с бандой не разберутся. Или пока нас под свою охрану не возьмут. Это первое.

— А второе?

— Он свой автомат оставляет, вы его вооружаете и ещё четыре автомата даёте, по три рожка к каждому, две тыщи патрон и гранат хоть десяток. Вот так, без всякого торга.

— Трофимыч, так, может, тебе вояки сейчас и так подкинут? — на всякий случай перевёл стрелки я.

— Что вояки подкинут, то подкинут, оно уже за другое, — солидно заявил председатель. — Я и те автоматы, что вы ночью принесли, уже людям дал. И ты выкладывай, я ж знаю, что у вас ещё есть, я ж не то что последнее, даже от лишнего много не прошу.

Если честно, то я примерно что-то в таком духе и полагал, но Кэмела к себе в отряд хотел так, что аж дальше некуда. Минно-взрывное дело знает, радиодело в разумных пределах тоже, в разведку ходил, в одних операциях с ним мы участвовали, стрелок он хороший, силы верблюжьей, что ещё надо? У нас тогда «ветеранская» часть отряда шесть человек насчитывать будет. А с поправкой на умеющих стрелять девушек, которых, главное, к делу правильно приставить, так вообще сила.

— По рукам, Трофимыч, — согласился я, хоть и поморщившись для виду. — Ты мне только вот что скажи, а таким манером докуда можно доехать? Если лесами и вырубками?

— Да до границы области запросто, — показал он рукой куда-то вперёд. — До самого Гороховца, пожалуй.

Дорога и правда была то, что надо — чистое загляденье. Песчаная лесная грунтовка с полосой незаезженной травы посередине, местами с грязью, для нас не проблемной. Кто на такую сунется? Сюда ни мертвяк, ни бандит, ни морф не полезет, если нам такой глухоманью хотя бы день пройти получится, то уже лучше не придумаешь. Зелень кругом хвойная, да птички поют. Привалы можно нормальные устраивать, с кострами и горячей пищей. Пикники, блин. Хоть на гитаре бренчи про «солнышко лесное», если есть гитара и желающий на ней бренчать и если я его за это не пристрелю. Ненавижу бардовское творчество, а эту песню больше всего. Как слышу, так «рука тянется к пистолету».

Дальше болтали о всяком и добрались через час до классических ворот «в/ч номер такой-то» — зелёных, с красными наваренными звездами. КПП, от него во все стороны бетонный забор. Но это не всё — перед КПП в рогатках «егоза» намотана, целый лабиринт бетонных блоков ведёт к воротам, прямо не проедешь. Прямо на плоской крыше КПП — укрытие из мешков с песком, из-за него не что-нибудь, а ствол НСВ[19] торчит, даст — мало не покажется. Ещё в двух местах, на крышах зданий, огневые точки, причём в обеих стоят «зушки»[20], а в креслицах стрелки развалились. Если на чём типа бэтээра к ним сунуться, они его с трёх точек разберут на запчасти, причём очень мелкие.

Ага, на крышах ещё и пара автоматических гранатомётов имеется. Нормально. Уважение вызывает. Перед воротами, прямо на входе в КПП, тоже из фундаментных блоков стенка. После того как между блоков напетляешься, аккурат под неё и подставляешься. За ней трое бойцов, молодых, может, даже и срочников, и с ними прапор лет тридцати пяти, рыжий, усатый, нос картохой. Смотрят настороженно, но не слишком.

Трофимыч взял ситуацию в свои руки, представился тем, кто он есть на самом деле, всеми званиями,