что он контрабандист.
Пнин едва не рассмеялся и с огромным трудом придал лицу выражение безразличия. Когда Нит Батокссс стал опекать Кургана Стогггула, флот-адмирал очень удивился. Затем Пнину удалось выяснить, что в Аксис Тэре появился Курион, которого впоследствии убил именно Нит Батокссс. Узнав об этом, Пнин насторожился, а через некоторое время ему сообщили, что в Аксис Тэре видели Лужона. Флот-адмиралу было известно, что Лужон обосновался в заброшенной смотровой башне к востоку от города. Пнин постоянно следил за саракконом, потому что ждал — рано или поздно с посланцем южного континента свяжутся гэргоны. Так почему же они оставили Лужона в покое особенно теперь, когда тот у них под боком? Этот вопрос мучил Пнина с той самой минуты, как Нит Батокссс приказал ему молчать. И лишь Лужон точно знает ответ.
— Контрабандистов полно, некоторые вступают в сговор с гэргонами, — пожал плечами Пнин. — Один из них — этот сараккон. Что в этом плохого?
— Гэргоны занимаются контрабандой вместе с саракконами? — фыркнул Иин Меннус. — Теперь я понял, что ты свихнулся!
«Если хочешь подольше оставаться звезд-адмиралом, тебе нужна разведка получше», — подумал Пнин, но решил промолчать. Флот-адмирал знал, как успокоиться, — он рассматривал небольшую коллекцию сувениров, стоящую на столе: ньеобскую вазу, краэльского идола, пару аргггедианских хрустальных шаров — военные трофеи, напоминающие о кровавых битвах, трудных победах, павших товарищах, которых он не скоро забудет.
Трофеи мерцали, словно разговаривая с Пнином. Уже очень давно в его жизни было больше мертвых, чем живых: не только многочисленные враги, а еще и соратники, друзья, собратья по оружию. От этого Пнину становилось грустно, а сердца раздирала боль, ставившая в тупик геноматекков. Флот-адмиралу казалось, что он дышит прахом, в который превратились друзья и враги. Когда он ел, за ним следили их глаза, а когда спал, они оживали и разговаривали с ним. Мир мертвых во многом заменил ему реальность. Каждое утро Ардус просыпался с мыслью, что вокруг мгла, из которой за ним наблюдают темные глаза умерших. Скорбь, которую Пнин читал в призрачных лицах, не пугала, а наоборот, успокаивала. Он знал, что друзья и враги ждут, когда он, наконец, к ним присоединится.
— Ты совсем одряхлел, — радостно объявил Меннус, понимая, что Пнин не собирается отвечать на его выпад. — Ты можешь спокойно отойти в сторону и объявить об отставке. Видишь, я более великодушен, чем ты, и даю тебе шанс. Если откажешься, — пожал плечами звезд-адмирал, — то окажешься в полной изоляции и никогда не покинешь этот дом. Разве это достойный конец для кхагггуна?
Пнин так устал от запугивания! Единственное, чего ему хотелось, — лечь, закрыть глаза и присоединиться к сонму мертвых. Это более достойный конец для кхагггуна, лишенного сыновей, но еще способного разрушить эту грязную интригу и избавить себя от сомнительных милостей и подачек со стороны нового звезд-адмирала. Дочь была хорошей оружейницей, да только этим ее достоинства ограничивались. Она оказалась совершенно не приспособленной к жизни и не сумела даже заручиться поддержкой верных Пнину кхагггунов. С тяжелыми сердцами флот-адмирал поднялся. Меннус тут же выхватил ионный кинжал и пригвоздил левую руку Пнина к столу.
— Разве я разрешил тебе встать? — Меннус вонзил лезвие на одну восьмую длины. Потекла кровь, и Пнин почувствовал обжигающую боль, которая поднималась по плечу к груди. — Отныне все будет только так, мой адмирал! — Кинжал все глубже погружался в ладонь Пнина, и тот беспомощно опустился на стул. — Да, похоже, ты меня понял.
Конара Инггрес влетела в высокие ворота монастыря Плывущей Белизны. Она была в таком волнении, что йа-гаары завыли. Наватир тут же бросился к ней со всех ног. Начался дождь, крупные капли мерцали на белой каменной дорожке и хрустальными бусами висели на светлых волосах и бороде Реккка.
Услышав, что над Плывущей Белизной нависла опасность, конара Инггрес отдала остаток настоя товарищам пострадавшего и велела капать каждый час на язык по три капли.
— Он выживет? — без конца спрашивали кундалиане.
— Конечно, выживет, — сказала конара потому, что не могла лишить их надежды. Но сможет ли травяной настой и моральная поддержка товарищей спасти парня, она не знала.
Когда Инггрес уходила, пострадавшего осторожно несли домой.
— Что случилось? — спросил Наватир, и его волшебная мантия затрепетала, словно флаг. — Что произошло?
Пытаясь успокоить заразившихся ее волнением йа-гааров, конара Инггрес рассказала о происшествии в Каменном Рубеже.
— Почему они идут сюда? — непонимающе вопрошала она. — Почему их так много?
— Наверное, все дело в крыл-адъютанте Вииине.
Инггрес непонимающе покачала головой.
— Пойдем.
Наватир повел ее на террасу. Крутой конек крыши поддерживали несколько колонн. Под аккомпанемент дождевых капель Реккк рассказал, как они с Элеаной встречались с крыл-адъютантом Вииином, как Элеана притворилась рамаханской связной и, наконец, как Вииин пригрозил разорить монастырь, если не получит информацию о движении отрядов Сопротивления.
— Значит, конара Урдма шпионила на кхагггунов?
Наватир кивнул.
— Конара Бартта тоже. Все началось еще при конаре Моссе, которая заключила договор с кхагггунами, чтобы спасти Плывущую Белизну.
— Последний бастион рамаханского образования и культуры. А я-то удивлялась, почему нас пощадили! — задумчиво проговорила Инггрес, ужасаясь тому, на какую жуткую сделку решились ее предшественницы.
Они вместе сидели у порфирового алтаря и смотрели на серые дождевые капли, заливающие каменные дорожки. Где-то в долинах гремел гром, и собеседникам казалось, что его раскаты приближаются.
— Это я виноват, — горько сказал Наватир. — Я напрочь позабыл о крыл-адъютанте Вииине. Он показался мне скорее хозяйственником, чем военным, и я не воспринял его угрозы всерьез.
— Не стоит себя винить, — мягко проговорила конара. — Что нам делать?
— Не беспокойся, Инггрес, мы сможем себя защитить.
Конара сидела, не шевелясь. Инггрес. Никто ее так не называл с тех самых пор, как маленькой девочкой она попала в монастырь. Ее имя без рамаханского сана звучало так нежно и ласково. По спине побежала дрожь, а между ногами стало мокро.
Наватир взял ее за руку.
— Не теряй веры. Ты через столько сумела пройти!
— Их так много, а нас очень мало, — проговорила конара. Они сидели одни в темноте, в плену серебристого дождя, не видимые никем. Казалось, они отрезаны не только от монастыря, но и от всего мира.
Реккк гордо поднял голову.
— Я родился воином. В моих венах драконья кровь, а в мантии — их непобедимая магия. — Рука Наватира легла на плечо конары Инггрес. — Ты дрожишь. Я не боюсь, и ты тоже не бойся.
Тут конара совершила невероятный поступок. Она нежно поцеловала Наватира в губы.
Путешествие Кристрен
Перекатывая между пальцами кубик из красного нефрита, Кристрен смотрела на вершины деревьев. Океан скрылся из виду шесть дней назад. Для девушки это не представляло никакой проблемы, потому что она родилась вдали от моря и впервые его увидела уже подростком. В отличие от брата Кристрен не
