мародеры.

Джийан опустилась на колени. Ее поза выражала такое почтение и благоговение, что Миннум почувствовал — он тоже должен преклонить колени. Хотелось задать кучу вопросов, однако соромиант боялся. Он ведь по-прежнему на испытании, а друуги наверняка следят за каждым его шагом. Джийан могла вернуть его к той жуткой жизни в Музее Ложной Памяти, которую Миннум вел до прихода Дар Сала-ат. Вкусив свободу, маленький соромиант просто не мог вернуться в эту тюрьму!

Дрожа от ужаса, Миннум смотрел, как кончиком кинжала Джийан касается пустого участка земли там, где они с Сорннном еще недавно работали. Соромиант заглянул в ее лицо, пытаясь понять, о чем колдунья думает, и это оказалось невозможно. Джийан присела на корточки.

— Миннум! — медленно и четко произнесла Первая Матерь. — Что еще вы с Сорннном СаТррэном здесь нашли?

— Госпожа?

— Хватить прикидываться! — рявкнула Джийан. Голубые глаза так и буравили Миннума. — Ты уже фактически признался. Поздно отрицать.

— Госпожа, я…

— Миннум, послушай! Мы в храме Мстительного Духа. Это святое место. Естественно, это понятие относится ко всему За Хара-ату. И, тем не менее, этот храм — святыня из святынь. Именно отсюда контролировался весь город. Ты меня понимаешь? На языке За Хара-ата святость интерпретируется как сила. — Джийан огляделась по сторонам. — Когда-то сила была здесь, и секрет состоит в том, что она никуда не исчезала. Сила по-прежнему живет в За Хара-ате, она просто дремлет, выжидая, пока все части головоломки не встанут на свои места. Тогда она и проявится во всю мощь.

Взгляд Джийан притягивал к себе, окутывал мягкой шалью. Завороженный Миннум не видел ничего, кроме нее.

— Миннум, я спрашиваю тебя во второй и в последний раз. Что еще вы здесь нашли?

— Мы и правда нашли кое-что еще. — Из глаз Миннума потекли слезы. — То, что лежало под кинжалом.

— Знаю, я поняла это, как только взяла кинжал в руки.

Миннуму было так же горько и одиноко, как в Музее Ложной Памяти.

— Теперь ты должен все мне рассказать.

«И получить по мозгам, — подумал он. — Я запутался в собственной глупости. Как, ради Миины, я мог потерять этот камень?»

Миннум вздохнул:

— Это яд-камень, госпожа. Мы с Сорннном нашли яд-камень.

Джийан закрыла глаза, а когда открыла, Миннуму показалось, что она состарилась на десять лет.

— И где же он теперь?

— В этом-то все дело, — зарыдал Миннум. — Я не знаю!

Джийан ничего не ответила, словно выжидая, когда За Хара-ат сам отомстит тем, кто имел глупость верить в то, что древняя цитадель разрушена.

— Госпожа, он… он просто исчез. Будто по собственной воле.

— Яд-камень способен на многое, и все же уйти он не может, — проговорила Джийан. — Ты представляешь, как это могло случиться?

— Госпожа, я не…

— Нет, Миннум, представляешь! Ты не терял яд-камень, его украли.

«Мстительная Миина, что теперь?» — подумал соромиант. Ведь предупреждал же его Сорннн, однако Миннум не слушал, потому что боялся даже подумать об этом.

— Миннум, — мягко позвала Джийан, — кто мог его украсть?

— Это не Сорннн!

— Конечно, нет! Ему бы и в голову не пришло!

— Тогда один из Бэйи Дас. Они помогают вести раскопки, суют свой нос в чужие дела и нечисты на руку.

— Они воруют безделушки, всякую мелочь, которую можно незаметно вынести с места раскопок. Разве ты не слышал, что тех, кого ловят с поличным, строго наказывают?

Миннум вздрогнул.

— Тогда это точно кхагггун.

— Ни один из кхагггунов не зайдет так глубоко в За Хара-ат, потому что они сопровождают архитекторов, а те боятся заходить в заброшенные храмы.

— Тогда кто?! — вскричал Миннум. — Кто мог украсть яд-камень?

На самом деле соромиант знал ответ, он знал его не хуже, чем свои грехи.

Джийан встала и по проходу между колоннами пошла к выходу из храма. Миннум был в отчаянии. С того самого момента, как пропал яд-камень, он не переставал думать о том, что следовало лучше его охранять.

Вот они вышли на площадь Недописанной Руны, и Джийан обернулась.

— Кажется, ты думаешь, что тебя сейчас накажут, — тихо сказала она.

— Совершенно верно, госпожа.

— И напрасно! Мы должны думать не о том, что случилось, а о том, что может случиться. — Джийан остановилась у каменного колодца в центре площади… — Следует предположить, что произошло худшее.

— Соромианты! — задыхаясь, пролепетал Миннум.

— Правильно! Скорее всего, они украли яд-камень. Это объясняет то, что они помешали Перрнодт колдовать на опале и смогли отравить ее мадилой.

— Госпожа, как я могу исправить эту ошибку?

— Во-первых, перестань себя жалеть, во-вторых, в следующий раз будь внимательнее. — Джийан положила руку на плечо соромианта. — А в-третьих, запасись терпением и верой. — Она огляделась по сторонам и с наслаждением вдохнула ночной воздух. — Как хорошо в За Хара-ате, Миннум! Такое чувство, что я вернулась домой.

— Мне здесь тоже нравится, и от этого мой промах кажется еще менее простительным.

— Не знаю, как ты, — сказала Джийан, потирая руки, — а я страшно проголодалась.

Вернувшись в палатку, они увидели, что бедро песчанки обугливается, а лепестки шиповника пропали безвозвратно. Пришлось довольствоваться остатками мяса и острыми лепешками, которые Бэйи Дас пекли из разных сортов муки. Зато они допили ба’ду, и Миннум открыл бутылку нэффиты, жемчужно- зеленого ликера, в букете которого гармонично сочетались вкус гвоздики, корицы и жженой апельсиновой корки.

Миннум и Джийан сидели на толстых коврах Хан Джад, а когда похолодало, закутались в теплые одеяла Бэйи Дас, чтобы не замерзнуть. Они говорили обо всем на свете и радовались, что могут поближе узнать друг друга.

— Скажи, — попросила Джийан, — эту мадилу соромианты специально выращивают?

— Что вы, госпожа, — проговорил Миннум, — коррушские степи плодородием не отличаются, поэтому при мне архонты не имели возможности ее использовать.

— Значит, можно предположить, что соромианты покинули коррушские степи. Еще одно доказательство того, что у них появился сильный союзник.

— Я бы сказал, этот вывод напрашивается сам собой.

— Раз они используют мадилу, то, значит, переселились в место, где гриб растет в естественных условиях. Ведь у них не было времени посеять споры и собрать урожай.

— Ваша логика безупречна, госпожа! Я могу вспомнить лишь одно место на северном континенте, где мадила растет в естественных условиях. Много лет назад я сам собирал ее там.

— И что это за место? — спокойно спросила Джийан.

Миннум осушил чашу с ликером.

— Это на западе, высоко в предгорьях Дьенн Марра. Кажется, это северо-западный сектор