Элеана вспомнила отца, его перепачканные в земле руки и потное лицо. Как счастлив он был, когда учил ее сажать лекарственные растения. Он обрабатывал крохотные делянки, освобожденные от колючего кустарника, — предгорья Дьенн Марра не подходили для земледелия. Однако отца не останавливали никакие трудности. Если посевы погибали, он сажал снова. Как он радовался любому урожаю! Никогда не сдавался — таким был ее отец.
Она сохранила в памяти отца и всю семью живыми. А Аннон, живущий в чужом теле, какие воспоминания могли быть у него? Однажды Элеана подслушала, как Риана жаловалась, что ничего не помнит: ни мать, ни отца, ни братьев или сестер — амнезия стерла воспоминания. Почти чистый лист, жизнь без прошлого. Элеана не могла представить себе ничего ужаснее.
Она качала Раину на руках, нежно баюкала, любя.
Тело Рианы, согреваемое Вуалью и теплом Элеаниных рук, дрожало, словно утлая лодчонка в бурном море. Штормовой ветер сотрясал внутренности, пытаясь разорвать их на куски.
Элеанин отец быстро постарел и поседел от горя. Держась за маленькую ручку дочери, он дрожал и едва мог ходить. Ему не хотелось жить, без жены и детей он не представлял будущего. А однажды утром, когда дочка еще спала, отец взял ружье и ушел, не попрощавшись. Элеана не знала, как и где он умер, она и не хотела знать. Воительница лишь верила, что он смог отомстить и умер счастливым. Скорее всего глухой ночью он перерезал глотки кхагггунам, пока они спали и грезили о новых победах.
Элеана осталась одна. Пришлось учиться жить самостоятельно и убивать. В таком состоянии девушку нашел Аннон Ашера и перевернул все ее представления о в’орннах. И вот он вернулся к ней из мертвых. Нежно баюкая Риану, Элеана приняла решение. Она не позволит ей умереть. Вспомнилась давно забытая песня, которую вполголоса напевал отец, когда они вместе вспахивали землю, сажали семена или подрезали ветки клеметтовых деревьев. Простая бессмысленная песенка с такой чудесной мелодией, что слезы наворачивались на глаза. Элеана вспоминала отца, которого она так любила! А песня наполняла ее дух светом и желанием жить.
Через несколько часов Элеана проснулась. Хагошрин больше не пытался вытащить их из расщелины. По-видимому, он спрятался в глубине бездны, потому что исчез даже характерный запах. Дар Сала-ат зевнула и пошевелилась. Несколько судорожных конвульсий, и она перестала дрожать.
Элеане приснились родители, живые и счастливые, окруженные чтаврами. Она очнулась с тяжелым сердцем и склонилась к самому лицу Рианы.
— Послушай, Аннон, — зашептала воительница, — в самом начале я наврала тебе. Помнишь, я рассказывала, что мои родители разводили чтавров? Я знала — если признаюсь, что воровала их, ты не будешь мне доверять. Кто поверит воровке? Было бы здорово, если бы мои родители были живы и действительно разводили чтавров!
Признание отняло много сил, и Элеана впала в полубессознательное состояние, то засыпая, то вздрагивая от возбуждения.
Но вот ее подруга задышала ровнее, и Элеана забылась глубоким сном.
Иин Меннус стоял в полутьме пыточной камеры. Потянувшись, он снял с полки небольшой прут, активизировал его хрустальным датчиком и стал тыкать флот-адмирала Хиша, словно недожаренное жаркое. Хиш застонал. «Еще жив, — подумал Меннус, — хотя и ненадолго».
Поверженный флот-адмирал Хиш лежал на каменной скамье, где раньше рамаханы молились Миине. Он был высоким, широкоплечим и красивым. В общем, он обладал всем, чего не было у Меннуса. Точнее, раньше обладал. Двадцать часов под пытками Ханнна сильно его изменили, теперь он походил на мятый клеметт.
— Слышишь меня, адмирал?
Кусок мяса зашевелился.
— Посмотри на себя, адмирал! Какое унижение! — Меннус зацокал языком. — Какой жуткий конец! Смерти ты, конечно, не боишься, верно? А вот умереть с позором как заговорщик и предатель — вот это неприятно.
Флот-адмирал Хиш попытался выругаться, но с губ сорвался стон, потому что Меннус снова ткнул его прутом.
— Хотя ты еще можешь спасти себя, если хватит ума принять мои условия.
Хиш что-то пробормотал потрескавшимися губами.
— Что? — Меннус воткнул прут в окровавленное тело. — Не слышу!
— Ч-ч-что?
— Что? — повторил Меннус. — Все правильно! Что ты можешь сделать, чтобы избежать собачьей смерти? — Звезд-адмирал склонился пониже, стараясь не морщиться от жуткой вони, исходящей от тела раненого. — Объясни мне кое-что, — продолжал он как ни в чем не бывало. — Контр-адмирал Лупаас уже умер. Умирая, он рассказал, что именно ты стоял во главе заговора против регента.
— Строй-генерал Локкк Виэрррент…
— Да, мы все думали, что в заговоре участвовали только Виэрррент и бывший звезд-адмирал, — криво усмехнулся Меннус. — Только ты, конечно, знаешь правду. Ручаюсь, что даже лучше, чем я. — Лицо Меннуса скривилось и стало почти уродливым. — Существовал более обширный заговор. Именно это рассказал мне контр-адмирал Лупаас, прежде чем его дух отлетел в Н’Луууру. Во главе этого заговора стоял ты, Хиш. Неудивительно, ведь ты был в восторге от бывшего звезд-адмирала. Кто еще участвовал? Если скажешь, я тебя пожалею и позволю умереть спокойно. Твою семью тоже оставят в покое, деньги и привилегии останутся при них.
Контр-адмирал поднял на Меннуса мутные усталые глаза.
— Я… я ни в чем не участвовал, — прохрипел Хиш. — Ни о каком за… заговоре не знал.
— Другими словами, Лупаас врал. Это ты хочешь мне сказать?
В глазах Хиша были животный страх и боль.
— Не врал, — выдохнул он, — ошибался.
— Относительно тебя или заговора?
— Я… Я… — Флот-адмирал Хиш задыхался. Его израненное тело пахло так отвратительно, что звезд-адмирала чуть не вырвало. — Я… слышал о волнениях в некоторых казармах… Но кхагггуны никогда не бывают довольны…
Меннус повернул прут в ране.
— Так ты знал о заговоре или нет?
— Да, — выдохнул Хиш, — заговор существовал. Его составили звезд-адмирал Рэдддлин и строй- генерал Виэрррент.
— На них мне плевать. — Меннус мрачно продолжать крутить прут в ране. — Эти имена тебя не спасут.
— Что?..
— Кто еще участвовал?
Хиш зажмурился, по щекам текли слезы.
— Кто еще? — повторил Меннус, с силой налегая на прут.
Грудь Хиша тяжело вздымалась, зрачки вращались под опущенными веками. Меннус понял, что конец совсем близок.
— Рэдддлин был слишком молод и неопытен, чтобы составить такой заговор. Флот-адмирал Пнин. Это он был настоящим зачинщиком?
— Ардус Пнин? — вскричал Хиш.
— Да, — Меннус медленно вращал прут, будто помешивая густую похлебку, — Пнин.
Хиш покачал головой.
— Нет, ты сошел с ума.
Меннус продолжать вращать прут. Грудь Хиша выгнулась, рот раскрылся. Это был конец. Звезд- адмирал зашел слишком далеко. С трепещущих губ сорвался последний вздох.
— Ардус Пнин не доверял Рэдддлину, — выдохнул Хиш, — он и тебе не доверяет.
Взревев, Меннус сорвал хрустальный датчик с полки и растоптал окровавленным носком сапога.
