кафе, ничем не примечательное заведение под названием «Железный кулак». Угнетающий интерьер идеально соответствовал настроению прим-агента. В синеватом освещении его лицо, отраженное в мутных зеркалах, казалось бледным, как у мертвеца. Что ж, как нельзя кстати. СаТррэн заметил, что большинство посетителей — мрачные кхагггуны из близлежащих казарм. Подходящая компания.
Усевшись за стойку бара, Сорннн решил выпить. После первого стаканчика ему стало хуже, он заказал еще и еще, а после четвертого прим-агент просто не смог встать и уйти.
— Реккк, кажется, она умирает, — проговорила Джийан. Она держала на руках Перрнодт, лицо дзуоко было бледным, как сугроб за окном. — Я спасла ее от кси-вируса, но она… она снова угасает. Не могу понять, что именно ее убивает, — не помогает ни одно заклинание.
Наватир, Джийан и конара Инггрес сидели в лазарете монастыря. За окнами брезжил сероватый свет, возвещающий, что горный хребет, на котором находился монастырь, снова окутал туман. Мгла была такой густой, что полностью поглощала огни деревеньки Каменный Рубеж. Невозможно было разглядеть даже верхушки девяти минаретов.
— Может быть, я смогу ей помочь, — сказал Наватир. Сняв мантию, он укрыл ею Перрнодт. Все трое с удивлением наблюдали, как мантия обволакивает тело дзуоко. Концы одеяния затрепетали, как парус на ветру. Перрнодт пошевелилась.
— Реккк, что происходит?
— Я еще не разобрался в свойствах мантии, — признался Наватир. — Единственное, что я знаю, — она состоит из материала, которого нет на Кундале. Мантию соткали драконы, вложив в нее часть своей силы и воли. Это и оружие, и средство обороны, хотя я еще толком не понимаю, как ее использовать. — Реккк аккуратно взял Перрнодт из рук Джийан и положил на кровать. — Тем не менее мне кажется, что мантия ей поможет. — Он взглянул на конару Инггрес. — Пожалуйста, приставьте к ней одну из ваших рамахан. Наверное, нам придется оставить ее здесь. Перрнодт нужно поправиться и набраться сил.
6
Корень горечавки
— Что это? — спросила Маретэн Стогггул, поднося к носу блестящий коричневый кубик.
— Тушеный корень горечавки, — смеясь, ответила Майя. — Готова поспорить, ты никогда не пробовала настоящую кундалианскую еду. — Девушка зачерпнула из небольшого котелка, висящего над костром, и положила немного горечавки на почерневшую деревянную тарелку. — Попробуй, на вкус она лучше, чем на запах.
Длинноногая красавица Маретэн, в которой сочетались холодный расчет и обжигающая чувственность, откусила кусочек и удивилась. Майя была права — клубни оказались мягкими, а тушение придало им нежный сливочный вкус.
— Неплохо, — похвалила Маретэн. И рассмеялась вместе с Майей.
С тех пор как Маретэн вступила в отряд Сопротивления и помогла угнать конвой с новейшим кхагггунским оружием, ее считали своей, несмотря на то, что она была тускугггун. Ей удалось завоевать доверие кундалиан благодаря находчивости и отваге, которую она проявила, когда отряд попал в засаду. В том бою кхагггуны перебили всех, включая лидера Касстну. В живых остались только трое. Маретэн не оплакивала Касстну — он с самого начала не доверял ей и сделал первые дни жизни в отряде ужасными. Любое предложение молодой женщины воспринималось в штыки, ей приходилось выполнять самую грязную работу, например, выносить помои.
Именно Маретэн придумала захватить грузолет и вместе с Бассе и Майей исчезнуть с поля битвы. Они полетели на северо-запад, в высокогорье Дьенн Марра, а затем, обогнув огромный треугольник Борободурского леса, — на запад к грязно-белой громаде скал, которые назывались Грядой Слез. Со скал открывался потрясающей красоты вид, хотя для бойцов Сопротивления куда важнее были его стратегические достоинства. На юге был лес, на западе — река Трех Рыб, на северо-востоке — водопад Серебристый. За их спинами на севере и северо-западе среди грозовых туч высились мрачные вершины Дьенн Марра. Гряду Слез продували сильные холодные ветра, от которых не спасали ни плащи, ни меховые накидки. Зато здесь партизаны были в безопасности.
Утром и вечером в скалах клубился туман, но к полудню небо становилось идеально чистым. Любая тускугггун из лежащего в низине Аксис Тэра восхитилась бы голубизной неба, а тускугггун-художница была просто в восторге.
— Здесь мы в безопасности, если кундалиане вообще могут чувствовать себя в безопасности, — объявил Джерва, лидер отряда Сопротивления, как только они прибыли. Бассе, Майю и особенно конвой грузолетов встретили всеобщим ликованием. Что касается Маретэн, то прием оказался, мягко говоря, прохладным.
— В конце концов, ты в’орнн, — заявил Джерва. — За тобой будут внимательно следить.
— Можешь не объяснять, — ответила Маретэн, отхлебнув горячего вина с неизвестными ей специями.
— Нет, я должен тебя предупредить, ведь ты помогла добыть столько оружия. — Темные глаза, тонкие бледные губы и низкий лоб придавали Джерве довольно зловещий вид. — Правда, скажу откровенно, пока не разберусь, почему ты нам помогаешь, не смогу тебе доверять.
— Прекрасно тебя понимаю, — отозвалась Маретэн. — Нам нужно привыкнуть друг к другу.
Разговор состоялся несколько недель назад, и за это время Маретэн смогла найти свое место в отряде. Она завоевала доверие Джервы, которого в отличие от грубого, вспыльчивого Касстны уважали и не боялись.
Джерва не давал Маретэн унизительных поручений, но довольно часто молодая женщина сама вызывалась выносить помои, готовить и убирать. В благодарность Джерва несколько раз посылал ее на разведку — следить за бесчисленными кхагггунскими патрулями, которые по приказу звезд-адмирала Иина Меннуса подстерегали неосторожных бойцов Сопротивления. Хотя Маретэн велели не отходить от лагеря более чем на пять километров и она была уверена, что Джерва послал кого-нибудь наблюдать за ней, она была благодарна за эти поручения, которые делали ее полезной для всего отряда.
Огонь потрескивал и искрился, словно борясь со злым ветром, котелок покачивался и скрипел, как старое дерево. В мирное время стройную черноволосую смуглянку Майю наверняка интересовали бы только парни. Гормоны так и бурлили в ней, однако война и страдания сделали ее убийцей. Несмотря на это, девушка привязалась к Маретэн, что тоже вряд ли случилось бы в мирное время.
— Ты ешь горечавку, как настоящая кундалианка, — похвалила Майя. — Жаль, что тебя не видит Касстна.
— Касстна ненавидел меня за то, что я в’орнн, — напомнила Маретэн. — Что бы я ни сказала, все было плохо.
— Может, и хорошо, что мы от него избавились, — вздохнула Майя. — Мы с Бассе часто говорили, что он не лучший из лидеров. Для него собственная ненависть была важнее, чем здравый смысл.
Майя раскурила косячок лааги, и собеседницы некоторое время курили молча, передавая его друг другу. Маретэн думала о Сорннне. Она так по нему скучала! По ночам ей снилось, что Сорннн сжимает ее в объятиях и ласкает. Маретэн чувствовала тепло его тела и нежное прикосновение губ, а по утрам глаза молодой женщины опухали от слез. Днем плакать было некогда, и все же перед сном она мысленно переносилась в Аксис Тэр и думала, как бы послать любимому весточку. Слишком опасно! Не только для нее, но и для всего отряда. Нужно было думать и о благополучии новых друзей.
Лучи солнца ярко озаряли скалы, зато на севере, над зубчатой грядой Дьенн Марра, темнели тучи и гремел гром. Раскаты эхом разносились по обледенелым расщелинам. Воздух стал горьковатым. Маретэн знала, что это к снегопаду.
Увидев Джерву, девушки перестали курить. Бледное измученное лицо командира говорило о постоянном стрессе и больном желудке. Джерва носил куртку из коровой кожи, пропахшую дымом и потом.
