Задняя сторона убогой лачуги состояла из двух крошечных комнатушек. Одну старуха использовала под спальню: небольшой тюфяк, пара подушек, одеяло… Даже лампы не было! Похоже, старуха обезумела настолько, что перестала понимать, в каком времени живет. Вторая комната была еще меньше и забита всяким хламом. По углам висела паутина. Дыру в крыше заколотили обернутой шерстью деревяшкой. На полу толстым ковром лежала пыль.

Разинув рот, Курган смотрел, как Курион сдвигает в сторону кучу мусора. Под ничтожной рухлядью скрывался люк, грязные ступеньки вели куда-то вниз. Курион поднял крышку люка и, поманив за собой Кургана, исчез из вида.

Что-то заставило регента поднять голову. Старуха смотрела на него пустым, ничего не выражающим взглядом, прялка вертелась в морщинистых руках.

— Что? — с вызовом спросил Курган. — Что тебе нужно?

Старуха продолжала молча прясть.

Пожав плечами, Курган встал на верхнюю ступеньку лестницы и спустился в подвал. От резкого запаха плесени закружилась голова. Услышав шорох, он обернулся. Курион включил фонарь, свет которого осветил узкий туннель. Сводчатый потолок плавно переходил в стены. Прикоснувшись к ним, Курган понял, что каменные плиты плотно пригнаны одна к другой.

— Туннель приведет нас в центральную часть храма, — сказал Курион.

Курган молча шел следом. Ему было немного страшно, но он скорее бы отправился в Н'Луууру, чем признал это.

— Как же тебя пускают в Храм Мнемоники? — спросил Курган, когда саракконский капитан обрисовал ему план.

— Все дело в окейе, — ответил Курион. — Ниту Батоксссу не хочется возиться с ней самому, вот он и придумал, что мы будем ее приносить прямо в лабораторию. Так что рискуем только мы.

Все гэргоны довольно непредсказуемы, однако именно у Нита Батокссса были тайны, которые Кургану не терпелось узнать. Он вспомнил покровительственное отношение Старого В'орнна, его повышенный интерес к делам Кургана, особенно когда тот стал регентом. Что же в конце концов хотел от него гэргон? Его обещаниям правитель больше не верил — наверняка техномаг все выдумывал. Курган был уверен, что правда скрывается в лаборатории гэргона. Куриону тоже так казалось, поэтому они и решились на эту опасную выходку.

Запахло сыростью, где-то капала вода и скрипела кожа, старая и сухая. В туннель со свистом ворвался поток воздуха и, словно испугавшись, утих.

Они повернули налево, потом направо, прошли метров сто, а потом снова повернули налево. В отличие от большинства кундалианских построек туннель оказался совершенно непримечательным, что почему-то обеспокоило Кургана. Ему показалось, что он добровольно залез в ловушку и идет навстречу смерти. Регент мрачно посмотрел на затылок Куриона. В конце концов, что он знает о саракконе? Одной Н'Луууре известно, что у него на уме. Курган сжал рукоятку кинжала, раздумывая, не заколоть ли ему капитана. Большинство в'орннов славятся подозрительностью, Курган же вообще не доверял никому.

У каждого свои интересы, и едва они сталкиваются, как исчезает всякое доверие. «Не доверяй никому, особенно друзьям», — с детства твердил будущему регенту Старый В'орнн, и Курган отлично усвоил урок.

Веннн Стогггул был настоящим параноиком, сын умело сыграл на его страхах и фактически загнал отца в могилу. Сотни раз Курган себе обещал, что никогда не станет таким, как отец. И все же гены делали свое дело, и правитель постоянно слышал предостерегающий шепот Веннна.

Хотя главное дело в другом: сараккон — такой же авантюрист, как Аннон, и, что ни говори, такой же храбрец. И к тому же он связан саракконским кодексом чести — Курган спас ему жизнь, и Курион поклялся ему в верности.

Капитан резко обернулся, и Курган вытащил кинжал из ножен.

— Регент, ты что, хочешь меня искромсать? — спокойно поинтересовался Курион. — Ты не веришь в дружбу? Я больше не должен поворачиваться к тебе спиной?

Они остановились у огромной двери из черного матового металла, инкрустированного золотым нефритом.

— Ты мне не друг, — глухо проговорил Курган. — У меня был всего один друг. И он погиб.

— Как жаль.

— Его погубило мое коварство.

— Я не боюсь тебя, регент, если ты это имел в виду.

Курган вплотную приблизился к саракконскому капитану.

— Мы многое пережили вместе, случалось всякое. Но если ты решил, что можешь…

— У нас все впереди, регент. Произойдет еще и не такое…

Курган заглянул в бездонные глаза и, будто из глубины, раздался голос Нита Батокссса: «Тебе следует бояться совсем другого».

Чего именно? Что он не может понять?

— За дверью нельзя ни разговаривать, ни шуметь вообще. Кинжалом играть тоже нельзя. Ступай прямо по моим следам. Маршрут, который определил для нас Нит Батокссс, безопасен. Хотя стоит немного отклониться, и сразу натолкнешься на стаю гэргонов, которые вряд ли обрадуются нашему вторжению.

Сараккон повернул ручку большой двери, они вошли.

Зазвенели колокольчики, запульсировали гиперактивные ионы, а где-то внутри загудели мощные двигатели. Фонарь Куриона остался в туннеле, так что они стояли в полной темноте. Курган сжимал рукоять кинжала, борясь с желанием его вытащить. Казалось, воздух был пропитан запахом после каких-то экспериментов. И Курган представил себе, как из чрева нового оружия бьет мощный поток энергии.

Идущий впереди Курион достал маленький карманный фонарик, который ему наверняка дал Нит Батокссс. Тонкий лучик яркого света позволял рассмотреть лишь собственные ноги, но Курган был рад и этому.

Они шли дальше.

Довольно скоро Курган понял, что в Храме Мнемоники нет обычных коридоров. Был ли это замысел кундалианского архитектора, или так здание перестроили гэргоны — сказать трудно. Несколько шагов — и капитан с регентом упали во что-то вроде лифта. Вокруг вспыхивали и гасли яркие искры, под ногами не было ничего прочного, и все же они опускались с постоянной скоростью. Испуганный Курган видел, как вместе с ним падают сотни его отражений.

Предостерегающе кивнув, Курион вышел из прозрачного лифта, Курган за ним, стараясь ступать по следам сапог из акульей кожи. Процедура с лифтом повторялась три раза: один раз они поднимались и дважды опускались.

Наконец фонарик осветил довольно большую комнату. После замкнутого пространства лифтов сразу стало легче дышать. Не успел Курган порадоваться, как увидел, что они стоят на краю пропасти. Пол просто обрывался под углом девяносто градусов. Курион посветил фонариком, однако тоненький лучик не мог пробиться сквозь тьму.

К огромному ужасу Кургана, Курион шагнул прямо в пустоту. И не упал. Остановившись, капитан поманил за собой Кургана. Курион шел, ставя одну ногу точно перед другой, и регент понял, что сараккон спускается по очень узким мосткам.

Вскоре они коснулись верхушки огромного шара. Курион свернул по дуге налево, к небольшому круглому люку, и ловко поднял крышку. Вот он залез в люк и поманил за собой Кургана.

Каплевидные светильники, вращающиеся по овальной орбите, освещали ромбовидную палату холодным голубым светом. Судя по всему, это и была лаборатория гэргонов. Курган с удивлением заметил на стенах прекрасно сохранившиеся кундалианские фрески, обвитые плющом апельсиновой сладости.

— Лаборатория Нита Батокссса, — объявил Курион. В ромбовидной комнате его голос звучал как-то странно.

— Откуда ты знал, что мы не застанем Нита Батокссса?

— Сейчас священное для него время саламуууна, — сказал Курион. — Гэргон парит между мирами, и до его прихода у нас минут пятьдесят.

Курган огляделся по сторонам, не веря своим глазам. Он попал в тайное логово гэргонов, святую