Девушка покачала головой.

— У меня слишком много работы. Кроме того, это были его друзья. Я бы чувствовала себя там лишней. — Она отпила глоток. — У каждого из нас своя жизнь. Мы... мы как два колеса, которые катятся по своим маршрутам. Нас тянет друг к другу, но мы колеблемся, прикидываем, насколько можно приблизиться, не слишком отклоняясь от своего пути.

— И что же случится, если вы зайдете слишком далеко и отклонитесь от своих, как вы говорите, маршрутов? — поинтересовался Док Дирфорт.

Жюстина встала, подошла к окну, посмотрела на горячий пляж и прохладный пенящийся прибой.

— Если это случится, — произнесла она чуть слышно, — боюсь, что мы погибнем.

— Девушки позаботятся о вас, месье. — Поглаживая усы, метрдотель указал рукой на темную лестницу с крутыми ступеньками.

— Знаете, я думал, вы отвезете меня в Центральный парк, — сказал Николас.

— Вы имеете в виду кафе “Бедмор”? Господи, да там никогда прилично не кормят.

На втором этаже было тихо. Занятым оказался только один стол у дверей. Две официантки, в темных блузках и коротких юбках, были очень приветливы. Они говорили с заметным акцентом. Кроукер попросил столик на возвышении возле окна, и одна из официанток проводила их туда. Спросив, что они будут пить, она оставила их изучать меню.

— Вы давно знали Танака? — спросил Кроукер. Его глаза скользили по строчкам меню.

— Около шести лет, — ответил Николас — Мы познакомились в классе кэндзюцу.

— Здесь, в Нью-Йорке?

— Да, я до сих пор туда хожу. Мы можем съездить туда после ланча.

— В порядке моего просвещения? Гм, пожалуй, я возьму яичницу с беконом.

Официантка принесла напитки: аперитив для Николаса и темный ром со льдом для Кроукера. Кроукер заказал яичницу, и Николас последовал его примеру. Когда девушка ушла, Кроукер продолжил.

— Этот додзё. Откуда Танака взял деньги, чтобы его открыть?

— Думаю, основную часть он заработал. — Николас сделал большой глоток. — И потом, кое-что он привез с собой в Америку: мать оставила ему небольшое наследство.

— Сколько?

Николас пожал плечами.

— Понятия не имею. Он из богатой семьи, но у них было девять детей.

— Где они теперь?

— Насколько мне известно, все в Японии. Только Терри уехал оттуда.

— А отец?

— Погиб во время войны.

— Так-так. — Кроукер покачал годовой. — Чтобы открыть в Нью-Йорке свое дело, нужно иметь либо кучу наличных, либо мощные гарантии под кредит.

— К чему вы клоните?

Кроукер молча отпил глоток из своего бокала.

— Вы же сами знаете: взять взаймы просто, а вот отдать долг... Иногда люди начинают нервничать, они не хотят больше ждать.

Николас покачал головой.

— Единственным его деловым партнером был банк “Чейз Манхэттен”, и Терри расплатился с ним девять месяцев назад. Дела в додзё шли прекрасно.

— Кого-то это не устраивало.

— Послушайте, лейтенант...

Кроукер поднял руку в предупреждающем жесте.

— Я просто перебираю все варианты. Вы так уверены, что у Танака все было чисто? Я хочу сказать: вы же не проводили с ним двадцать четыре часа в сутки.

— Это не обязательно. Я знал его. Поверьте, у него не было сложностей с законом. По крайней мере, таких, на которые вы намекаете.

— Вернёмся к бусидо?

Их разговор прервала официантка, принесшая заказ. Кроукер дождался, пока она удалится, и сказал:

— Знаете, Линнер, глядя на вас, не подумаешь, что вы особенно убиваетесь по этим двум покойникам.

Николас не пошевельнулся. Он чувствовал сильное биение пульса на шее. Ему казалось, что в мозгу пронесся холодный ветер, словно глухие голоса предков донеслись до него из недр времени. Пальцы Николаса под столом стали твердыми и неподвижными как сталь. Ему не нужно было никакого оружия. Самым совершенным орудием убийства являлось его собственное тело.

Кроукер смотрел ему в глаза.

— Ладно, забудем об этом, — предложил он мягко и поднял вилку, по которой стекал желток. — Ваша еда стынет.

Кроукер вернулся к своей яичнице, не подозревая, что мгновение назад находился на волосок от смерти.

Бывают разные оскорбления и разный гнев. “Лью Кроукер — еще один недалекий американец”, — успокоил себя Николас. Он просто не отдает отчета своим словам и возможным последствиям, Кроукер сказал это, чтобы проверить реакцию Николаса. Но никакой реакции не должно было последовать — этому научили Николаса занятия будзюцу. Просто с тех пор прошло слишком много времени, и он расслабился.

“Это урок”, — подумал Николас. Опасность рядится в самые неожиданные одежды. Разумеется, ему нечего было бояться Лью Кроукера. Просто на примере лейтенанта, который, сам того не желая, положил голову под топор, Николас еще раз убедился в том, что невежество тоже по-своему опасно.

Николас пытался рассказать Кроукеру о сущности бусидо, и лейтенант то и дело поглядывал на него, отрываясь от тарелки. Конечно, в основе лежит повиновение, но для людей Запада это слово имеет такой унизительный оттенок, что Николас не решился с этого начинать. Идеи бусидокоренились не только в социологии и религии, но и в истории. Однако американцам, у которых собственная история насчитывала всего две сотни лет, это казалось непостижимым.

Тем не менее, Кроукер слушал Николаса со все большим интересом. Когда принесли кофе, Кроукер откинулся на спинку кресла и достал мятную резинку. Какое-то время он рассеянно смотрел по сторонам, затем неожиданно заявил:

— Моя старуха сведет меня с ума. Мне не хочется возвращаться домой.

— Но вы сами сказали, — заметил Николас, — что почти не бываете дома.

Кроукер отпил глоток кофе, потом влил туда сливок и высыпал гранулированный сахар из пакетика.

— Не знаю почему, но я никак не могу привыкнуть к черному кофе, тем более без сахара. — Он сделал еще один глоток и удовлетворенно кивнул. — Да, сказал. Но дома мне еще хуже.

— Вам нужно поменять работу, — съязвил Николас.

— Нет, думаю, мне надо поменять жену. Элис — эндокринолог. Она уже три с половиной года работает над одним проектом. По-моему, какая-то чушь — за все это время они ни на шаг не приблизились к цели. — Лейтенант перекатил зубочистку из одного угла рта в другой. — Рекомбинант ДНК.

— Ага, клоны?

Кроукеру понравилось, что Ник об этом знает. Его лицо разгладилось.

— Да. — Лейтенант рассмеялся. — Она там плодит армию супермужчин, так что нам с тобой скоро нечего будет делать, Ник. — Он снова засмеялся. — Шутка. Они пытаются изменить ДНК в материнской утробе так, чтобы у людей с наследственными болезнями могли быть дети. — Некоторое время Кроукер молча отхлебывал кофе. — У нас уже давно не ладится. Видимо, пора уходить.

— Тогда уходи, — предложил Николас Кроукер посмотрел на него.

— М-да. — Наступило неловкое молчание. — Послушай, то, что я раньше сказал...