- Это я отправил чарли в страну вечного сна, - отвечает Терри.

- Как?

- С гранатой в штанах.

- Он здесь был не один, Мясник, - говорит Мун. - Я чую их носом.

- Мы отсюда скоро смотаемся, - опасливо озираясь, говорит Терри. - И зачешись они здесь все!

- А если вертушка не прилетит?

- Как так не прилетит? Она уже на подходе.

Равана тоже на подходе. Интересно, кто доберется до нас первым?

- Равана? Кто такой этот Равана?

Мун поворачивается к Терри.

- Я исповедую Теравадан-Буддизм, Мясник. - Терри ясно видит боль, написанную на его лице. - Равана это главный демон в нашей религии.

- И велико ли могущество этого вашего дьявола?

- Весьма велико, - серьезно ответил Мун. - Он может даже самого Будду оторвать от медитации.

- Ну тогда, если он нацелился на нас, - сказал Терри, - надеюсь, что вертушка прибудет сюда первой.

- Но может и опоздать. Мясник, - сказал Мун. - На этот случай нам надо сделать приготовления.

Терри знаком призвал его к молчанию. Он услыхал что-то - но что? Крадущиеся шаги, короткую передышку в брачном танце древесной лягушки? Или и то, и другое вместе? Трудно сказать, потому что нельзя в такие минуты доверять своим органам чувств. Физическая боль, как и паника, может искажать реальность, отвлекать ваше внимание от одного, подавлять другое. Это опасное состояние в любое время, а в боевой обстановке - смертельное.

Терри проверил свой АК-47, вставил новый магазин. Жаль, что он лишен мобильности. Это создает ощущение бессилия, уязвимости. И, конечно, он не хочет стрелять без особой необходимости: это выдаст их местонахождение.

- Что это было? - спросил Мун некоторое время спустя.

- Не знаю, - ответил Терри. - По-видимому, ничего. - И затем, чтобы отвлечься от невыносимого напряжения неопределенности, повернулся к Муну. Так что ты говорил?

- Тебе Равану нечего бояться, - сказал Мун. - Он придет не за тобой, а за мной.

- Только за тобой? Как это так?

- Потому что у меня есть нечто, принадлежащее ему, - объяснил Мун. - Лес Мечей.

До этого момента Терри слушал Муна без особого внимания. Все эти кхмерские демоны, Будды - все это чушь собачья. Потом он вспомнил слова капитана Клэра об Азии. Прежде всего, запомните, что вам вовеки не понять этого континента. Он находится совсем в другом измерении, и если вы будете пытаться подгонять увиденное или услышанное вами здесь под ваши западные представления, то это может привести к тому, что вы послужите причиной чьей-либо смерти, а то и вашей собственной.

- Что? Ты держишь у себя что-то принадлежащее демону? - переспросил он. Что это за хреновина?

- Ну, не непосредственно ему. Это талисман, принадлежавший много вечностей назад Махагири, монаху-расстриге, который был учеником Раваны. С помощью этого демона Махагири составил Муи Пуан, запрещенный Тераваданский апокриф, описывающий тысячу адов и как вызывать злых духов, обитающих там. Лес Мечей, изготовленный Махагири с помощью Раваны, является материальным воплощением этой книги. Тот, кто им обладает, является господином этой четвертой части обитаемой суши. Вот во что верит мой народ.

- Ну а ты сам веришь?

- В какой-то мере, - ответил Мун, опуская глаза, - это и не важно. Их вера наделяет этот талисман силой.

- И как тебе досталась эта штука?

Мун колебался какое-то мгновение, и впервые Терри уловил в глазах кхмера страх.

- Я происхожу из семьи, где по линии отца многие и многие поколения священников. Мы - особая династия, Мясник. - Мун шумно вздохнул. - Мы с отцом об этом, естественно, не распространяемся. Поскольку я старший сын, мне отец доверил эту тайну, местонахождение Леса Мечей, потому что мы являемся прямыми потомками Махагири.

Никто из моих предков не только не прикасался к талисману и не выкапывал его, но даже не осмеливался приблизиться к нему. - Глаза Муна были так расширены от ужаса, что Терри видел белки вокруг темной радужной оболочки обоих глаз. - Времена сейчас тревожные, и я хотел быть уверенным, что никто не пронюхал про место, где он тысячелетия пролежал в земле. Я хотел просто переложить его в другое место, о котором буду знать только я один. Во всяком случае, таково было мое первоначальное намерение. Но когда я взял в руки этот меч, я почувствовал, что не могу с ним расстаться. Я ощущал его силу. Мясник, она переливалась в нем, как грохочущие воды полночной реки. Его сила была моей силой. И тогда я понял, почему все Теравадан-Буддисты - и кхмеры, и бирманцы признают в нем символ силы и власти.

Мне стало страшно, и я сделал то, что намеревался сделать с самого начала. Я закопал его в укромном месте, о котором знаю только я.

Мун замолчал. О таком, понятно, говорить не просто.

И страх так и исходил от него, просачиваясь в ночь, как ядовитый газ.

Терри задумался над тем, что ему рассказал Мун. Впервые за то время, как они оказались в таком плачевном положении, он забыл про гложущий его страх. Он напряженно думал.

- Скажи мне, - обратился он к Муну, - этот Лес Мечей почитается также и горцами на севере Бирмы, в провинции Шан?

- Ты имеешь в виду тамошних вояк, контролирующих производство и торговлю опиумом? - Мун утвердительно кивнул. - О, еще как! Они в высшей степени суеверные люди. И Лес Мечей для них имеет особое значение: они будут целовать землю, на которой он лежит. Но мне-то что до этого, Мясник? Если Равана придет за мной, а Лес Мечей все еще у меня, мне тогда вечно пребывать с ним и с Махагири, отлученным от самсара, то есть колеса перевоплощений. Он содрогнулся при одной только мысли об этом.

Теперь Терри стал понятен страх Муна. Для буддиста, верящего в то, что дух проходит цикл перевоплощений, нет ничего страшнее отлучения от самсара. Это примерно то же самое, что для католика быть обреченным аду. То есть, если веришь в самсара или ад.

Единственный ад, в который верит Терри, это тот, в котором они пребывают в данный момент. Но Мун, наверно, прав, считая, что вера людей в Лес Мечей создает его могущество. Вот бы его мне! - думает Терри. Что бы я с ним стал делать?

- Могу я тебе чем-нибудь помочь?

- Да, - ответил Мун с величайшей серьезностью. - Я хочу завещать тебе Лес Мечей, Мясник. И ты должен принять этот дар от полноты сердца. Ты ведь не буддист, и для Равана ты просто не существуешь. Тогда он и меня не сможет забрать, и Леса Мечей не получит. - Его черные глаза смотрели на Терри умоляюще. - Сделаешь это для меня?

Для Терри что вера, что не вера, - все одно. Кто увидит между ними разницу здесь, в стране обмана и смерти? Видя, что от волнения рваная рана на боку кхмера начинает снова кровоточить, он поспешил сказать:

'Да, конечно, да!' С одной стороны, он не хочет волновать Муна: он и так потерял много крови. С другой, в самом деле не плохо было бы завладеть этим талисманом. Он уже воображал себя среди главарей азиатской наркомафии. У него в руках Лес Мечей, а эти разбойники преклоняют перед ним колено, как рыцари перед сюзереном, и передают ему свои феодальные уделы в полное его распоряжение. Власть! Неограниченная власть!

Мечты, мечты... Однако они имеют смысл лишь в том случае, если они выберутся из этого ада. Мун в ближайшие полчаса умрет. Впрочем, если до них доберутся чарли, они оба умрут куда раньше. Где этот сучий вертолет, чтоб ему ни дна, ни покрышки!

- Поклянись, Мясник!

- Клянусь, клянусь, не волнуйся так!