пытался понять. Одно длинное уравнение заняло целый разворот, в нем попадалось много зачеркиваний и исправлений. Микаэль не мог даже определить, были ли это серьезные математические формулы и расчеты, но, хорошо зная Лисбет, он решил, что уравнения эти настоящие и в них содержится какой-то эзотерический смысл.
Он долго листал этот блокнот. Уравнения были не более понятными, чем вереницы китайских иероглифов. Но он догадывался, ради чего она записала уравнение (
На самой последней странице блокнота обнаружилось несколько совсем кратких и загадочных записей, не имевших никакого отношения к математике и совершенно не похожих на формулы:
(Блондин + Магге) = НЭБ
Это было подчеркнуто и обведено кружком, что ничуть не проясняло смысл. В самом низу страницы был записан телефон фирмы «Автоэксперт», расположенной в Эскильстуне и занимающейся сдачей в аренду автомобилей.
Микаэль даже не стал пытаться расшифровать эти записи. Он решил, что это просто каракули, которые она начертила, задумавшись о чем-то другом.
Эрика Бергер начала праздничные выходные с невеселой и очень напряженной трехкилометровой пробежки, закончившейся возле пароходного причала в Сальтшёбадене. В последние месяцы она запустила занятия в гимнастическом зале и чувствовала, что тело ее стало вялым и непослушным. Возвращалась она шагом. Грегер читал лекции на выставке в Музее современного искусства и должен был вернуться не раньше восьми вечера; Эрика собиралась открыть бутылку хорошего вина, приготовить ванну и соблазнить своего мужа. Это, по крайней мере, поможет ей отвлечься от одолевавших ее проблем.
Четыре дня назад она была приглашена на ланч вице-директором одного из крупнейших шведских медиапредприятий. За салатом он совершенно серьезно сообщил, что хочет предложить ей должность главного редактора их самой большой ежедневной газеты. «На правлении обсуждалось несколько имен, и мы пришли к выводу, что вы принесете газете большую пользу. Мы хотим привлечь вас к работе», — сказал он. По сравнению с жалованьем на предложенной ей должности ее доход в «Миллениуме» выглядел до смешного жалким.
Новое предложение оказалось неожиданным, как гром средь ясного неба, и она растерялась. «Почему именно я?» — спрашивала она.
Он долго упирался, уходил от ответа, но в конце концов все-таки сказал, что она известный, уважаемый человек и хорошо зарекомендовала себя на руководящей должности. То, как она сумела вытащить «Миллениум» из болота, в котором он находился в течение двух лет, внушает уважение. Кроме того, Большой Дракон нуждался в притоке свежей крови. Благородный налет старины, который украшал газету, привел к тому, что число подписчиков из молодежи стало постоянно снижаться. Эрика известна как смелый и зубастый журналист. Поставить во главе самого консервативного органа печати Мужественной Швеции женщину и феминистку будет вызывающим и дерзким жестом. Ее выбрали единогласно. То есть почти единогласно. Во всяком случае, за нее единогласно высказались все, от кого зависит решение.
— Но я не разделяю основных политических взглядов газеты!
— Какое это имеет значение! Вы также не являетесь завзятой противницей. Вы будете главным редактором, принятие политических решений — не ваше дело, а передовица уж как-нибудь сама о себе позаботится.
Решающее значение для выбора имело также, хоть этого он и не сказал вслух, происхождение Эрики из высших слоев общества, что дало ей соответствующее воспитание и связи.
Она ответила, что предложение показалось ей заманчивым, но она не может немедленно дать ответ, сначала ей нужно хорошенько все обдумать. Они договорились, что в ближайшее время она сообщит о своем решении. Вице-директор добавил, что если ее сомнения вызваны размером оплаты, то можно продолжить обсуждение этого вопроса. Кроме всего прочего, здесь предполагается чрезвычайно мощный «золотой парашют» — а ей ведь пора уже позаботиться о своей будущей пенсии.
Скоро ей сорок пять. К этому возрасту она благодаря собственным заслугам поставила на ноги «Миллениум» и стала главным редактором, и вот теперь ей предлагают начать все сначала на новом месте и сделаться заместителем у кого-то другого. Момент, когда она будет вынуждена снять трубку и сказать «да» или «нет», неумолимо приближался, а она все еще не знала, что ей ответить. Всю прошедшую неделю она несколько раз собиралась обсудить этот вопрос с Микаэлем Блумквистом, но так и не собралась. И вот сейчас она чувствовала, что темнила в отношениях с ним, и из-за этого ее мучила совесть.
Несомненно, это предложение заключало в себе не одни только светлые стороны. Положительный ответ означал, что придется прекратить сотрудничество с Микаэлем. Он никогда не пойдет следом за ней к Большому Дракону, как бы она его ни соблазняла. Деньги ему не требовались, ему и без них было хорошо — только бы никто не мешал спокойно заниматься своими текстами.
Эрика превосходно чувствовала себя в качестве главного редактора «Миллениума». Благодаря этой работе она завоевала в журналистике определенный статус, который в душе воспринимала скорее как удачу, доставшуюся ей не по заслугам. Она была редактором, а не автором новостей. Это была не ее область, свой уровень как пишущей журналистки она считала средним. Зато у нее хорошо получалось вести беседы на радио или на телевидении, но в первую очередь она была блестящим редактором. Кроме того, ей вообще нравилась текущая редакторская работа, которая входила в ее обязанности на посту главного редактора «Миллениума».
Однако предложение все же прельщало Эрику не столько из-за высокой оплаты, сколько потому, что эта должность сделает ее одной из самых сильных фигур на медийном поле в этой стране. «Такое предложение можно получить только один раз в жизни», — сказал ей вице-директор.
Где-то возле «Гранд-отеля» в Сальтшёбадене она, к своему огорчению, поняла, что не сможет сказать «нет», и заранее затрепетала при мысли о том, как сообщит эту новость Микаэлю Блумквисту.
Как обычно, обед в семействе Джаннини проходил в обстановке некоторого хаоса. У Анники, сестры Микаэля, было двое детей: тринадцатилетняя Моника и десятилетняя Йенни. На попечении ее мужа, Энрико Джаннини, начальника скандинавского отделения компании, занимавшейся биотехнологиями, находился шестнадцатилетний Антонио, его сын от предыдущего брака. Остальные гости состояли из его мамы Антонии и брата Пьетро, жены последнего Эвы-Лотты и их детей Петера и Никола. Кроме того, в том же квартале жила сестра Энрико, Марчелла. К обеду была также приглашена тетушка Энрико, Анджелина, которую родня считала совершенно сумасшедшей или, во всяком случае, необыкновенной чудачкой, вместе с ее новым бойфрендом.
Поэтому уровень хаоса, царящего за весьма вместительным обеденным столом, был довольно высок. Диалог велся на гремучей смеси шведского и итальянского языков, временами всеми одновременно. Ситуация отнюдь не становилась легче оттого, что Анджелина посвятила этот вечер обсуждению вопроса о том, почему Микаэль до сих пор еще холостяк, сопровождая дискуссию предложением подходящих кандидатур из числа дочерей своих многочисленных знакомых. В конце концов Микаэль заявил, что он бы и рад жениться, но, к сожалению, его любовница уже замужем. От таких слов даже Анджелина на некоторое время умолкла.
В половине восьмого вечера запищал мобильный телефон Микаэля. Он думал, что отключил телефон, и, покинув собеседников, надолго застрял в прихожей, откапывая аппарат во внутреннем кармане куртки, которую кто-то закинул на шляпную полку. Звонил Даг Свенссон.
— Я не помешал?
— Да нет, ничего. Я обедаю у сестры, и ее родственники пытаются меня прижучить. А что случилось?
— Случились две вещи. Я пытался дозвониться до Кристера Мальма, но он не отвечает.
