На взгляд Микаэля, Даг Свенссон очень хорошо владел пером, так что в своей редакторской работе он в основном ограничивался замечаниями на полях. Микаэлю приходилось потрудиться, чтобы обнаружить что-то действительно требующее правки. За те недели, что на столе Микаэля появлялись новые части рукописи, они не смогли прийти к согласию только в единственном случае. Речь шла об одной странице, которую Микаэль хотел вычеркнуть, Даг же ожесточенно боролся за то, чтобы оставить ее нетронутой. Но это была сущая мелочь.
Короче говоря, «Миллениум» получил отличную книгу, которая скоро должна была пойти в типографию. Микаэль не сомневался, что эта книга вызовет в газетах поток взволнованных откликов. Даг Свенссон так беспощадно разоблачал людей, пользовавшихся услугами проституток, и так убедительно выстраивал доказательства, что всякий должен был ясно понять: тут что-то не так в самой системе. Здесь сыграло роль и его писательское мастерство, и представленные факты, на которых строилась вся книга, полученные в результате выдающегося журналистского расследования.
За прошедшие месяцы Микаэль узнал о Даге три вещи. Даг был дотошный журналист, не оставлявший никаких пробелов в своем расследовании. У него отсутствовала глубокомысленная риторика, граничащая со словоблудием, которой так часто грешат репортажи на темы общественной жизни. Это был не просто репортаж, а объявление войны. Микаэль довольно усмехнулся. Даг Свенссон был моложе его лет на пятнадцать, но Микаэль узнавал в нем ту страсть, которая некогда воодушевляла его самого, когда он бросил вызов негодным журналистам, занимающимся вопросами экономики, и выпустил скандальную книгу, которую ему до сих пор не простили в некоторых редакциях.
Но книга Дага Свенссона должна быть такой, чтобы в ней ни к чему нельзя было придраться. Если репортер пишет на такую горячую тему, у него все должно быть на сто процентов подкреплено фактами, иначе за подобную задачу вообще лучше не браться. У Дага Свенссона прочность доказательств достигала девяноста восьми процентов, но оставались слабые места, требовавшие тщательной доработки, и встречались некоторые утверждения, которые, с точки зрения Микаэля, были недостаточно подкреплены документами.
В половине шестого он открыл ящик своего письменного стола и вынул сигарету. Эрика Бергер запретила курение в редакции, но сейчас он был тут один, и все праздники никто сюда не придет. Поработав еще сорок минут, он собрал все листы и положил просмотренную главу на стол к Эрике для прочтения. Даг Свенссон обещал прислать завтра по электронной почте окончательный вариант трех последних глав, чтобы Микаэль успел проработать этот материал за выходные. На первый вторник после пасхальных праздников было запланировано совещание, на котором Даг, Эрика, Микаэль и секретарь редакции Малин Эрикссон собирались утвердить окончательный вариант текста книги и статей, предназначенных для «Миллениума». После этого оставалась только разработка макета, что в основном составляло задачу Кристера Мальма, и после этого можно будет отдавать рукопись в печать. Микаэль решил снова положиться на то предприятие, где была напечатана его книга о деле Веннерстрёма и с которым в отношении как цены, так и качества не могла состязаться никакая другая типография.
Взглянув на часы, Микаэль позволил себе выкурить тайком еще одну сигарету, а потом сел у окна и стал смотреть на Гётгатан. В задумчивости он потрогал языком больное место на губе. Оно понемножку заживало. В сотый раз он задавался вопросом, что же такое произошло тогда на Лундагатан у дверей дома, где обитала Лисбет.
Единственное, что он теперь знал наверняка, это то, что Лисбет Саландер жива и вернулась в Стокгольм.
После этого происшествия он ежедневно пробовал связаться с ней: посылал электронные письма на адрес, которым она пользовалась год назад, но не получил никакого ответа, несколько раз ходил на Лундагатан. Микаэль уже начал отчаиваться.
Надпись на дверной табличке изменилась, теперь там значилось «Саландер — Ву». В регистре народонаселения оказалось двести пятьдесят человек с фамилией By, и примерно сто сорок из них проживали в Стокгольме, однако ни у одного не был указан адрес на Лундагатан. Микаэль не имел ни малейшего представления, кто из этих By мог поселиться у Лисбет Саландер — завела она бойфренда или сдала кому-то свою квартиру. На его стук никто не открыл.
В конце концов он сел и написал ей обыкновенное старомодное письмо:
Разумеется, в ответ не пришло ни слова.
Вернувшись домой наутро после происшествия на Лундагатан, он открыл ее сумку и выложил содержимое на кухонный стол. Оно состояло из бумажника, в котором лежала почтовая квитанция за денежный перевод, приблизительно шестьсот шведских крон наличными и двести американских долларов, а также месячный билет Транспортных линий Большого Стокгольма. Еще там лежала начатая пачка «Мальборо лайт», три зажигалки «Bic», коробочка таблеток от горла, начатая пачка одноразовых носовых платков, зубная щетка, зубная паста и в отдельном карманчике три тампона, начатый пакет презервативов с этикеткой, из которой было видно, что он куплен в лондонском аэропорту Гетвик, блокнот в черном прочном переплете формата А5, четыре шариковые ручки, баллончик со слезоточивым газом, небольшая сумочка с губной помадой и косметикой, радио-FM с наушником, но без батареек и вчерашний номер газеты «Афтонбладет».
Самым интригующим предметом в сумке оказался молоток, который лежал в легкодоступном наружном отделении. Однако нападение произошло так неожиданно, что Лисбет не успела достать ни молоток, ни баллончик со слезоточивым газом. По-видимому, она воспользовалась только связкой ключей, которая послужила ей вместо кастета: на ней остались следы крови и содранной кожи.
На ее связке висело шесть ключей. Три из них были типичными ключами от квартиры — от парадной двери, от квартиры и от французского замка. Однако к замкам на Лундагатан они не подошли.
Блокнот Микаэль раскрыл и просмотрел страницу за страницей. Он сразу узнал ее красивый аккуратный почерк и с первого взгляда понял, что это совсем не похоже на обычный девичий дневник. Приблизительно на три четверти блокнот был заполнен математическими значками. В левом верхнем углу первой страницы было написано уравнение, знакомое даже Микаэлю:
Микаэль никогда не испытывал трудностей с математикой. Гимназию он окончил с отличными оценками; хорошим математиком он не был, но оказался способен усвоить школьную программу. Однако на страницах записной книжки Лисбет Саландер встречались значки, которых Микаэль не понимал и даже не
