иностранца. Тут же набежали стражи порядка.

Дальше дело разбиралось в небольшом домишке, что стоял возле доков. Иван сидел за столом, заваленным бумагами, изображал судейского чиновника. У дверей встали его молодцы в одинаковых мундирах. У каждого на шее массивная цепь с огромной бляхой с чеканным изображением оскалившихся львов. Чужому человеку и не догадаться, что такое носят привратники в клубах. А эти, как и положено казенным людям, стоят нерушимо, взгляд равнодушный, жуют табак. Рядом с ними суетился Боб, якобы владелец кошелька, что-то доказывал и размахивал своей трубочкой, набитой какой-то вонючей смесью.

Задержанный, то ли от растерянности, то ли по незнанию, ни на каком языке объяснится не мог. Вася, которого задержали в качестве свидетеля, стал переводчиком. Объяснил, что рассматривается дело о краже кошелька, и по английским законам всеми делами, касающимися иностранцев, занимается специальная служба.

Допрос начали немедленно, обещали во всем разобраться.

Иван водил пером по бумаге, вроде бы записывал вопросы и ответы. Спокойно рассматривал задержанного. Сыт, гладко выбрит, хорошо одет. Отвечает бойко, повторяет известны. Заулыбался, услышав, что, скорее всего, произошла ошибка, пообещал никому не жаловаться. Но его глаза забегали, когда услышал, что английские власти обязаны сообщить о случившемся в российское посольство и принести извинения. Начал объяснять, что придерживается старой веры и не хочет иметь дело с российскими властями, которые всячески притесняют раскольников.

— Как тебя зовут? — спросил по-русски Иван.

— Иван Зубов, — от неожиданности задержанный побледнел. — Но я…

— Крестил тебя поп Иваном, да люди зовут болваном, — грубо прервал его Иван. — Где волонтер Пашка Карасев? Третьего дня ты ужинал с ним в таверне у моста. С тех пор его никто не видел.

— Верно, ужинал. Но куда делся Пашка, не знаю. Но я буду жаловаться.

— Жалуйся. Но запомни, у тебя нашли чужой кошелек. Все мы свидетели, и дело записано в казенные бумаги. Можем договориться, если нам поможешь. Пошли вниз, опознаешь — Пашка это или кто другой.

По узкой лестнице спустились в сводчатый подвал, освещенный тусклым фонарем. Под ним на столе лежал утопленник.

Конечно, Боб перестарался. Когда он сбросил покрывало, все увидели такое… А запах… Не зря, подлец, сам курил эту гадость… Да еще взял покойника за руку и потянул. Размокшая кожа поползла с пальцев… Вася охнул, шарахнулся в угол. Его рвало…

Задержанный пошатнулся, прохрипел,

— Это не Пашка.

Иван взял его за ворот, сильно встряхнул:

— Посольство просит нас помочь, им нужны сведения о пропавшем волонтере. Выбирай сам — мы тебя сдаем в их канцелярию и сегодня же в кандалах будешь на судне, уходящем в Архангельск. Оттуда прямая дорога в застенок Преображенского приказа, к князю Ромоданскому. Но можешь остаться в Англии. Если будешь говорить нам правду. Соврешь — из этого подвала не выйдешь.

— Пощадите! Ради Господа!

— Как тебя звала мать?

— Семеном.

— Эх, Семей-Семен, что же это с тобой приключилось, — сочувственно произнес Иван. — Пошли в другое место.

Вернулись в верхние комнаты. Сзади топали молодцы с бляхами, тащили Васю. Иван налил Семену. Чтоб унять дрожь в руке, выпил и сам… Ну, Боб, спасибо за представление… Теперь придется еще и Васю выхаживать.

— Ладно, Семен. До московитов и твоей веры нам дела нет. У вас говорят — ищи добра на стороне, а дом люби по старине. Вижу, ты с этим не согласен?

— Нет мне жизни в России. Страшно там, за старую веру карают жестоко.

— Выпей еще и расскажи о себе.

От новой стопки Семен отказался, вспомнил о своей вере. Заговорил торопливо, на глазах выступили слезы стыда и обиды.

… Сапожничал он в стрелецкой слободе за Москва-рекой. Его семью, как и других раскольников, обложили двойным налогом, мужикам приказали нашить на кафтаны особые красно-желтые знаки, а женщинам носить шапки с рогами. Издевательствам и поборам не было конца. Когда взяли на царскую службу, капралы и сержанты били без пощады. Бежал из полка и скитался по Риге, а потом подался в Польшу. Там поймали пруссаки и продали шведам в солдаты. Эти стали посылать в разные места, приказывали узнать одно, высмотреть другое. Кормили и не били. К тому времени Семен уже говорил по- немецки, начал привыкать к новой работе. После войны шведы обещали наградить. Теперь прислали в Лондон, приглядывать за российскими волонтерами.

— Бог тебе судья, — сказал Иван. — В Лондоне живи, как хочешь. Кто твой начальник в шведском посольстве?

— Полковник Хандсон, правая рука посла Гилленборга. Он приказал разведать о кораблях, которые русские закупают в Англии.

— Эти дела нас не касаются. Лучше узнай, какие у шведского посольства связи с беглыми англичанами, что осели в Париже. Мне нужны имена и адреса. Вижу, что ты парень сообразительный, и мы с тобой поладим. Получи задаток и послезавтра приходи в таверну «Причал радости», что рядом с доками.

— Прошу прощения, сударь. Как мне вас величать?

— Зови просто — моряк.

— Где вы так хорошо научились говорить по-русски, мистер Моряк? — Семен почти пришел в себя и даже улыбнулся.

— Выучил, когда жил в Новгороде, — Иван сурово нахмурил брови. — Наши люди есть во всех российских городах, в том числе и в Москве. Так что не надо рассказывать нам о своей торговле сукном на Солянке. Если будешь служить, получишь собственную лавку в Лондоне. Вздумаешь хитрить — отправишься пасти окуней в Темзе.

Федор Салтыков внимательно выслушал доклад Ивана. За последнее время он сильно похудел, глаза запали. Порой морщился и потирал грудь. Сейчас тяжело вздохнул:

— Пронюхали шведы о наших делах. Надо их обмануть, сбить со следа.

Семен старался, служил исправно. Добытые им сведения получили подтверждение и через других осведомителей. Поэтому решили приступить к главному.

Сочинили ответ российского посольства на якобы полученный из Санкт-Петербурга запрос о закупке в Англии военных кораблей. Как и положено в секретной казенной бумаге на высочайшее имя, ничего не стали скрывать. Указали названия кораблей, время их отправления, места стоянок. Получилось очень похоже на правду. Гербовую бумагу, особую шелковую тесьму, именной конверт и даже печать самого барона фон дер Лита доставил из посольства верный человек. Целую ночь Вася Шапкин трудился над бумагой, писарским почерком выводил строчку за строчкой. Иван диктовал, а он только головой качал:

— Господи, грех-то какой! В страшные игры играем.

— Ты, знай, пиши, бумага все терпит, — отвечал Иван. — Врать тоже надо уметь. Так, чтобы ложь от правды отличить было бы нельзя.

Сумку с казенным конвертом два проверенных волонтера, о содержании бумаг они и понятия не имели, понесли на пристань, чтобы передать гонцу, уплывающему на пакетботе в Амстердам. Как им и было приказано, пришли рано, и засели в пивной. Затем один из них вышел по нужде, а другой вроде охмелел и уронил голову на стол. Он и не заметил, как кто-то быстро вытащил из сумки конверт и вложил в нее новый.

Иван сидел вдалеке, пил кофе и читал газеты.

Потом Семен рассказывал, что поджидавший за углом полковник Хандсон, получив конверт, даже подпрыгнул от радости. В тот же день узнали, что шведы задумали захватить «русского боярина», который ведает покупкой кораблей. С этой целью четверо их офицеров должны прибыть в Англию под видом