Если же допустить их изначальную «индоевропейскость», придется тогда отнять формальное право на ПИЕ у степных народов. Одна проблема автоматически заменит другую. В целом картина явных различий южной, центральноевропейской и восточноевропейской этнокультурных областей позволяет сделать любой произвольный выбор в поисках начала ПИЕ-родины. С другой стороны, такая «точечная» локализация противоречит многим фактам естественной эволюции указанных культур, в конце которой мы застаем исторические и.-е. народы. И более того: изначальные различия пракультур логично вписываются в известную картину разделения и.-е. языков.

Этому не противоречат бореальная гипотеза НД Андреева («Ранне-индоевропейский праязык». Л.: Наука, 1986), вычерчивающая евразийский языковой ареал индоевропейско-уралоалтайского мезолита, и идея циркумпонтийской региональной общности (НЯ. Мерперт, E.H. Черных. «Древний Восток: этнокультурные связи». М.: Наука, 1988). Даже поддержавший малоазиатскую теорию Сухачев Л.Н. («Перспектива истории в индоевропеистике». СПб., 1994, с. 99, 189–195) признает, что ПИЕ язык — это «результат взаимодействия и конвергенции ряда исходных диалектов», вычленившийся из первобытного языкового континуума. Ввиду этого мы не затрагиваем здесь ностратическую гипотезу, основанную исключительно на формальных лингвистических сходствах.

«Эпоха бронзы лесной полосы СССР». М.: Наука, 1987, с. 27.

«Мезолит СССР», м.: Наука, 1989, с. 87.

Количество внешних культурных заимствований само по себе еще ни о чем не говорит, иначе средневековых японцев следовало бы считать китайцами, русских — татарами, румын и византийских греков-«ромеев» — истинными римлянами, а американских индейцев и негров — англосаксами (поскольку они восприняли язык и культуру своих хозяев и завоевателей).

Приведем только один пример, ярко показывающий всю ненаучность простых решений в вопросах о происхождении этноса и культуры. Даже в таком географическом «изоляте», как мезолитическая культура Оленсостровского могильника (Онежское озеро, VI–V тыс. до н. э.), отмечены самые разнообразные типы захоронений — на боку, на спине, скорченные, вытянутые и вертикальные, одиночные, парные и тройные, впускные, в различных половозрастных сочетаниях, с богатым и бедным инвентарем и вовсе безынвентарные.

Как очаги доместикации животных и растений возникли практически одновременно в различных местах, так же, вероятно, обстоит дело и с рядом других культурных новаций. Поэтому и не прекращаются споры ученых о первичности утевских (приволжских), григориопольских (молдавских) или предмайкопских (прикубанских) курганов, к каковым следует добавить европейские «ротонды», «хенджи» и лендьелские святилища-обсерватории. И неолитизация, и «курганизация», и собственно индоевропеизация возникают скачкам и сразу на обширных пространствах.

Дополним наши рассуждения цитатами сторонников «малоазиатской теории». Матюшин (1992, с. 36): «В древнекаменном веке население Европы распадалось на сотни замкнутых мирков, но единая психология человека и единый охотничий образ жизни порождали единые формы идеологии». Сухачев (указ. соч., с. 195): ИЕ праязык — «это язык 'обиходный'… привязанный к ситуативному общению, располагавший сравнительно ограниченным словарем».

Сюда можно отнести изоглоссы таких понятий, как «зерно», «мед», «вино», «коза», «бык», «овца», «барс», «детеныш», «руда», «гора», «махать, качать», «кожа, кора», «волосы, шерсть», «membrum virile», «укрепленное поселение», числительные 6 и 7, а также некоторые другие термины, что, кстати, снимает проблему фонологических различий, возникающую в теории ностратического лингвогенеза. С другой стороны, само развитие требует информационных — в широком смысле — контактов. Ср. с этим, что пишут исследователи об эволюции на уровне археологических культур: «Обращает на себя внимание то, что все основные культурно-генетические процессы, сопровождавшиеся зарождением новых культур или их вариантов… обычно приурочены к контактным зонам, областям или районам» (Stratum plus. № 2, 1999). Койне называют общую форму родственных языков. Ту, которую понимают все и которая используется для общения родственных народов. Например, в Древней Руси документы писались на «княжеском койне», а племена разговаривали на своих версиях древнерусского языка.

См. на интернет-сайте http://vatandash.ufanet.ru/