себя.

Я натянул поводья.

— Мисс Фарлей, уже недалеко, поэтому я хочу вам кое-что объяснить. Видите ли, в городе, в Майлс- Сити собираются набрать отряд виджилантов. А уж если дойдет до этого, то сразу примутся решать, что делать в первую очередь. И тогда Роман Белен непременно скажет свое слово. А Белен, он такой… По нему лучше линчевать двух честнейших фермеров, чем упустить одного вора. И потом, виджиланты, они всегда рано или поздно отбиваются от рук. Начинают с очищения округи от бандитов, а кончают сведением старых счетов. Скажите Фило, пусть держится поближе к дому. Если Белену дать волю, Фило попадет в их списки.

— Фило? Но это же немыслимо! Фило никогда ничего не крал, а уж тем более коров. Да ему и незачем. Какой вздор!

— Скажите это Белену.

Часом позже мы подъехали к дому.

На пороге появился Фило. Стоя у двери, он во все глаза уставился на нас. Он был повыше меня, светловолосый и худощавый. Впервые увидев его, стремительного и резкого в движениях, вы бы решили, что он — довольно-таки нервный парень. Но так кажется лишь на первый взгляд. По крайней мере, лично я считал, что у него вовсе не было нервов.

Когда мы въехали во двор, он сделал нам навстречу несколько шагов. Казалось, Фило не верит собственным глазам.

— Энн? — промолвил он растерянно. — Энн!

Она соскочила с седла и бросилась ему на шею. Я повернул коня.

Внезапно Фило поднял голову и высвободился из объятий сестры.

— Пайк, погоди, не уезжай. Заходи в дом.

— Пора возвращаться! — прокричал я. — И так уж запаздываю, Эдди будет беспокоиться.

— Это тот негр?

— Ты его видел?

— Он проезжал мимо. — Фило бросил на меня какой-то странный взгляд. — Я и не знал, что вы двое тут рядом.

— Ладно, я поехал. Понадобится помощь, позовите. — Последние слова я произнес, обращаясь к Энн. Затем поскакал прочь.

Но при выезде со двора я едва не остановился. Я не сводил глаз с земли, на которой явственно выделялись следы. Добрая дюжина следов. Небрежно направив коня к колоде с водой, — словно затем, чтобы напоить его, — я осторожно осмотрелся по сторонам.

Так и есть, у колоды с водой виднелось множество таких же следов — отпечатков маленьких копыт в мокасинах.

Луна низко повисла над землей. Выли койоты. Вода плескалась у копыт моего коня. Переправившись через ручей Повешенной Женщины, я выехал на берег. В хижине было темно. Внезапно меня охватила паника. Я остановился.

— Эдди? — негромко позвал я. — Эдди Холт?

Откуда-то из темноты донесся едва слышный ответ:

— Парень, до чего же я рад тебя видеть! — Чувствовалось, что Эдди и в самом деле ужасно рад моему приезду. — А у нас тут неприятности, самые настоящие…

— Я поем, — сказал я, — а ты пока расскажешь.

Расседлав коня, я вошел в хижину. Эдди накрывал на стол при свете свечи, прикрытой пустой жестянкой из-под помидоров.

— Так безопаснее, — пояснил он. — Да и нагара меньше. Я-то ужинал еще до темноты, а потом укладывался. Уж теперь я знаю, зачем Оливер проделал запасной лаз.

Эдди приготовил рагу из бобов и свинины. За ужином он сообщил, что в дверь несколько раз стреляли. Один из выстрелов разбил лампу, так что хижина едва не сгорела.

А потом, несколько ночей назад, приезжали ночные всадники.

— Ночные всадники? — переспросил я.

— Ну да… в таких саванах, как у куклуксклановцев с Юга. Сдается, думали меня напугать. — Эдди усмехнулся. — Невдомек им, что с тех пор, как в детстве меня испугала сова, я привидения ни в грош не ставлю.

Они появились ночью и с пронзительными воплями кружили вокруг хижины. Когда Эдди это надоело, он высунулся и крикнул им, что если у них пересохнет в глотке, то пусть попьют водички из ручья. Тут они впали в бешенство и сказали, чтобы он убирался, пока я не приехал, а не то они вздернут нас обоих.

Это было непохоже на Чина Бакера или Коротышку Коунса. Бакер бы сразу начал стрелять. Скорее уж это напоминало повадки людей Белена.

Со следующего дня мы вновь впряглись в работу. Мы старались держаться вместе и разлучались лишь в случаях крайней необходимости, да и то ненадолго.

С каждым днем становилось все холоднее. Наконец ударили заморозки, и листва окрасилась в пурпур и золото. Деревья покачивались под легким дуновением ветерка, напоминая высокие золотистые свечи. По утрам трава покрывалась инеем, и копыта коня оставляли темную полоску на белой глади луга.

Мы по-прежнему сгоняли скот поближе к хижине. Работали от темна до темна, поднимаясь задолго до рассвета. И не расставались с оружием. Оно всегда находилось под рукой. Однако гости не появлялись — ни чужаки, ни кто другой.

А потом выдалось несколько теплых дней. Отложив остальные дела на потом, мы с Эдди наточили косы и вышли на луг косить. Сено грузили на телегу, отвозили в корраль и складывали в скирды. Я косил неуклюже, как мальчишка. Зато Эдди был великолепен. Под легкими взмахами его косы трава ложилась ровными рядами.

Затем снова похолодало. Как-то ночью вода в бочонке, стоявшем в углу хижины, покрылась тонкой корочкой льда.

Когда мы рано заканчивали работу, Эдди учил меня боксировать. Он выполнил свое обещание и действительно раздобыл перед отъездом из Майлс-Сити две пары боксерских перчаток. Их одолжил ему Чарли Браун. Мы отыскали между деревьев ровную площадку — там и боксировали, — а для отработки ударов использовали набитый опилками мешок.

В первую очередь Эдди показал мне, как наносить прямые и боковые удары, как действовать в клинче и как ограничивать свободу действий противника. А потом добавил к этому еще несколько нечестных приемов, не годных для ринга, зато отлично подходящих для уличной драки.

Сам же Эдди действовал спокойно и уверенно. Он никогда не торопился и не причинял мне боли, но все же я никак не мог его достать.

Однако я не огорчался. Помахать кулаками я всегда любил, а Эдди был превосходным учителем.

— Профессиональный бокс, — объяснял он, — это просто всяческие приемы, отработанные за много лет. Прямой удар, например, всегда быстрее, чем свинг, поскольку идет по кратчайшему расстоянию.

За все это время нас никто не побеспокоил. Работа была тяжелой и грязной, но мы неплохо справлялись со своим делом. Лишь изредка выкраивали часок-другой, чтобы потренироваться да еще один день ушел на косьбу. И все же меня не оставляло чувство, будто мы живем в раю для дураков.

Мне не терпелось навестить хозяйство Фарлея, но я удерживал себя. Само собой, у меня хватало здравого смысла, чтобы сообразить, почему меня туда так тянет. Но тот же здравый смысл подсказывал мне, что такая девушка, как Энн Фарлей, никогда не заинтересуется ковбоем, который зарабатывает сорок монет в месяц. Не заинтересуется, даже если он правильно говорит по-английски, — а я и того не умел.

С тех пор, как я вернулся, по хижине больше не стреляли, не находили мы и следов лошади в мокасинах.

Все было тихо-мирно. Но вот однажды утром мы обнаружили, что за ночь кто-то собрал стадо, которое мы гнали в сторону хижины. Этот кто-то угнал шестьдесят-семьдесят голов скота. Следы вели к югу.

— Надо бы собрать провизии, — сказал я Эдди. — Возможно, придется гнаться за ними несколько дней. — Так мы едем за ними?

Вскоре мы уже выехали из лагеря и поскакали по долине ручья Повешенной Женщины.