от паха Лотос до основания ее грудной клетки. И он явно был прорезан изнутри.

Несмотря на то, что тело ее дергалось на столе, Джилл понял, что сама Лотос мертва. Ее убила бы и одна боль от этакого появления на свет. Нижняя часть ее тела буквально распадалась на две половинки, не соединенные выше бедер. Она лежала, словно частично расчлененная мясником туша. И в сырой красной пещере внутренностей наблюдалось полуразумное или полумеханическое движение. Джилл смотрел, парализованный ужасом, как наружу выталкивается раскладывающееся скопление перистых щупальцев.

Даже шея, голова и лицо девушки не остались свободными от этого чудовищного насилия изнутри, а теперь уже и снаружи. Шея ее сделалась толщиной с бедро Джилла, а затем кожа стала лопаться, а лоскуты скручиваться, словно папильотки; ее страшно выпученные мертвые глаза сместились, когда лицо начало вскрываться. Верхняя губа раскололась, и челюсть под ней, Рот стал страшной зияющей дырой, нижняя челюсть сместилась и отвисла.

А затем с извержением крови и мозгов голова Лотос раскололась, устремляясь вверх и в стороны, словно на шарнирах, и открывая взору... изогнутый скорпионий хвост с жалом, подымавшийся все выше и выше, разрывая, наконец, колонну шеи на алый сумбур связок и сосудов!

Джилл отступил, точнее, упал назад, на ватных ногах, когда грудь Лотос вздыбилась, грудина ее затрещала, а затем вскрылась со слышным кр-р-рак, позволяя вылезти на обозрение второй похожей на клешню конечности с острыми, как бритва, краями.

Рассеянно сознавая судьбу врача, Джилл отпрянул еще дальше, когда клешня щелкнула в пустом воздухе один, другой, третий раз с молниеносно быстрой сменой направления.

Тело девушки было полностью выпотрошено... никак иначе это описать нельзя. И из этой изувеченной оболочки, из пространства между ее безвольных марионеточных ног, на Джилла глядела бессмысленным взглядом пара лишенных эмоций, фасеточных скорпионьих глаз, которые он так хорошо знал. Ужасная штука становилась все больше, вырастая на глазах, словно насекомое под увеличительным стеклом — настолько быстро.

Конечно, это невозможно, потому что никакое новорожденное создание не способно так быстро расти. Но Джилл уже знал, чему именно он стал свидетелем: не рождения как такового, но определенно прибытия. Лотос служила дверью; не для выхода, нет, а для входа из синтезатора в этот ужасный мир самых худших кошмаров Кину Суна. И это гротескно кровавое месиво на столе было самым наихудшим из них: страх, что с беременностью его жены выйдет что-то не так.

Стрекотание выстрелов вырвало Джилла из болезненного гипноза. Он впервые увидел Кину Суна там, где тот распластался у стены, запихнув глубоко в рот пальцы здоровой руки. Бесполезно сейчас советовать ему убираться, понял Джилл, и поэтому грубо вытащил его через занавес из нитей с бусами.

Из коридора через разбитое спецагентом стекло виднелись лежащие перед домом убитые коммунистические солдаты в забрызганной красным оливково-тускло-коричневой форме. Толпа, которую они привели с собой, стремительно рассеивалась. Джилл бросил единственный взгляд и скомандовал:

— Уходим. — Он сумел прокаркать это слово лишь со второй попытки, и для этого ему пришлось приложить все свои силы.

— Уходим куда? — проскрежетал, поворачиваясь к нему, Тарнболл.

Джилл схватил спецагента за лацканы пиджака и прорычал, оскалив зубы:

— Куда? — А затем в полный голос, когда громадная бронированная клешня содрала занавес с двери в родильную палату, стены вспучились, а пол затрясся, он заорал:

— Куда угодно Джек! Куда на хрен угодно!

Дальнейших указаний никому не понадобилось.

Через несколько мгновений все семеро выскочили из главной двери дома, и, толчками приведя в движение Суна, бросились под покров джунглей. Позади раздавались крики ярости, шум погони. И фраза «Вернись, безликий корейский ублюдок!» была лишь одной из многих угроз и проклятий, следующих за ними по пятам под полог леса. Но ни один из членов пообтрепавшейся группы Джилла ни в малейшей мере не волновался из-за человеческой погони. Да, ни в малейшей мере...

«Джунгли» оказались не столь страшны, как думали Джилл и другие. Несмотря на множество субтропических видов птиц, животных и растений, это был скорее широколиственный лес, чем джунгли; так что возникало такое ощущение, словно идешь скорее по какому-то огромному, лесному непрореженному региону Англии, чем Китая. Но прошлой ночью при дожде и сотрясаемой грозой темноте им этот лес казался похожим на джунгли. Даже сейчас попадались участки, почти задушенные прочными ползучими растениями, которые приходилось обходить стороной, и места, где деревья, похоже, рухнули под тяжестью лиан, давя подлесок и делая местность крайне труднопроходимой.

Примерно через час, когда их скорость замедлилась буквально до черепашьего шага, а последние свистки и яростные угрозы давно остались далеко позади, спецагент сказал:

— По моим "прикидкам, мы прошли примерно три мили. Не шибко быстрая ходьба, но, похоже, деревенским так же трудно, как и нам. Либо так, либо они не хотели рисковать головами, понимая наше превосходство в огневой мощи. Либо... — Но заканчивать фразу он не стал, пожав вместо этого плечами.

Джилл знал, что именно означало это «либо» Тарнболла: скорпиона. Спецагент раздумал давать название своему страху, вот и все; он не хотел называть его вслух, равно как и Джилл...

Они с Анжелой помогали Кину Суну не отставать от остальных, поддерживая его там, где идти становилось тяжело, просто находясь рядом с этим бедным, ошеломленным, смахивающим на зомби созданием, и предлагая ему товарищество.

Но когда группа остановилась передохнуть, Тарнболл с Мирандой присели на ствол упавшего дерева, Джилл присоединился к ним, оставив Кину Суна с Анжелой.

— Сун говорит, что дорог в этом районе немного, — сообщил он. — То есть, когда он еще говорил, а за последнюю милю или около того он не сказал почти ни слова. Однако сообщил-таки мне, что даже в самой маленькой деревне тут находится свой наблюдательный корпус красной армии, полувоенное формирование, следящее, не затевается ли каких вторжений из Кореи через Хуан Хай, Желтое море. И в нас могут увидеть именно такую силу: шпионов Южной Кореи. А это означает, что о нас сообщат по телефону тому, кто там командует ближайшей военной базой. Поэтому я бы на вашем месте не слишком сильно беспокоился из-за деревенских, но зато нам очень даже желательно следить за небом.

Потому что, по словам Кину Суна, над этим лесом регулярно летают разведаппараты, главным образом, вертолеты.

Рослый спецагент кивнул, но его мысли явно занимало иное. И, зная, что рано или поздно им придется об этом поговорить, он решил, что это может с таким же успехом произойти рано, он сказал:

— Я знаю, что никто пока не хочет вникать в это, но деревенщина, полувоенное формирование и вертолеты — не единственная наша забота. Я хочу сказать — черт, ты знаешь, что я хочу сказать! — требуется также подумать и об отвратной ищейке Сита, о нашем безобразном приятеле из синтезатора. Я обнаруживаю, что постоянно прислушиваюсь, не топает ли он за нами, оглядываюсь на путь, которым мы шли, и гадаю, а что же его задерживает.

— Лес, — ответил Джилл. — Должно быть, это он. Мы ведь уже однажды видели, как один из этих скорпиончиков увяз, помнишь? Я хочу сказать, эта листва разрослась весьма густо, а некоторые из заросших лианами участков почти непролазные. Возможно, скорпион прорубает себе дорогу, и в таком случае, мы вполне могли оторваться от него. И все же я бы на это не рассчитывал.

Эти твари настойчивы. Они попросту не сдаются.

— О, Боже мой! — содрогнулась Миранда. — Джек, Спенсер — неужели нам обязательно надо говорить об этой страшной штуке? Я никогда, ни в коем случае не забуду увиденного мной в той комнате, даже если проживу еще...

— Ш-ш-ш! — мягко прервал ее Тарнболл и подумал: «Она, кажется, забывает, что может и не выжить». Но вслух сказал лишь:

— Конечно, не забудешь. Никто не сможет. Но, ей Богу, я переживаю за этого бедолагу. — Он посмотрел туда, где Анжела сидела рядом с маленьким китайцем, корейцем, как теперь выяснилось, на замшелом стволе дерева. И спросил у Джилла: