многогранный камень, этот огромный кристалл, был живым существом ничуть не в меньшей мере, чем любая другая машина. Живой машиной, пытавшейся поговорить с ним... точно так же, как пыталась поговорить с ним во сне!

— Господи! — воскликнул он, выпрямляясь. Остальные услышали и подбежали к нему. Все, за исключением Фреда Стэннерсли, лежавшего без сознания, небрежно связанным и с повязкой на глазах там, где его положили на хранение.

— Спенсер, что такое? — Анжела упала на колени в щебень рядом с ним.

Но Джилл отстранил ее, а также остановил других, подняв руки и задыхаясь, попросил:

— Отойдите-ка все! Ты тоже, Джек. Предоставьте теперь это дело мне. — И особо Тарнболлу:

— Я не единственный, кто сейчас только что проснулся. Этот кристалл, Дом Дверей, тоже пробудился ото сна. Прежде он был не особенно активен. Но сейчас он активен, и мне будет намного спокойнее, если вы все уберетесь от него подальше.

Барни прибежал вместе с остальными. Явно нервничая, он лизнул Джилла в лицо, глухо заскулил и заметался на свойственный только ему лад. Но обегая вокруг Джилла, он случайно столкнулся с сумкой- баулом — и тут же шарахнулся от нее прочь.

И Джилл ощутил то же, что и пес: вибрацию, пощипывание, покалывание, дрожь, — такое же ощущение, какое испытывал на поляне с плитой для жертвоприношений, и еще раз в мире пораженного раком мозга Джорджа Уэйта. Тогда он призвал:

— Ребята, вы должны отойти отсюда подальше, — крикнул он. — Я имею в виду, что вы должны отойти немедленно!

Когда они принялись отходить, причем Анжела — с неохотой, Джилл резко раскрыл сумку-баул и достал жало-антенну и поврежденный глаз. Рослый спецагент по-прежнему оставался с ним и спросил:

— Тебе чего-нибудь нужно? Не могу ли я чем-нибудь помочь? Черт, кажется, каким-то не правильным, что опасности должен подвергаться только ты один!

Джилл посмотрел на него и согласился:

— Оставайся, если ты настаиваешь, покуда девушки и остальные держатся подальше. В любом случае, если с нами чего-то произойдет, то, вероятно, произойдет и с ними тоже.

— Так что же все-таки происходит? — подступил поближе Тарнболл.

Джилл посмотрел на жало у себя в левой руке и на глаз в правой.

— Эти штуки активированы, — сказал он. — Или, скорее, реактивированы — присутствием кристалла. Это машины пришельцев, Джек, и, словно маленькие магниты, они находятся под влиянием того большого магнита, Дома Дверей. И вот эта, глаз, сосет энергию как безумная.

Он положил жало и заглянул в разбитую чашу глаза.

И оттуда на него смотрело отраженное в бледном свете звезд его собственное лицо. Оно должно быть его собственным лицом, но он видел его перевернутым и не мог сказать наверняка — свое ли. А Тарнболл- то стоял на противоположном конце и увидел лицо в правильном ракурсе. Что было и к лучшему, так как Джилл внезапно оцепенел, его собственное лицо, казалось, скомкалось в какой-то невыносимой муке, когда он упал на колени!

Но спецагент резко дернулся и заорал:

— Баннермен! — и выхватил глаз из рук Джилла.

Глаз этот пылал лучистым светом.

Джилл растянулся на земле, прижав руки к голове, но теперь, когда Тарнболл забрал у него глаз, внезапная, мучительная боль отступила также быстро, как и появилась. Он сделал глубокий вдох, почувствовал, как силы снова вливаются в него... и одновременно ощутил со стороны глаза стремительное нарастание взрывной энергии. Кренясь, он поднялся на ноги и заорал:

— Джек, сейчас же избавься от него!

Предупреждение едва ли требовалось Тарнболлу, руководствуясь инстинктом, спецагент уже начал действовать.

Отброшенный изо всех сил «мертвый» глаз, сам по себе являющийся экраном, описал дугу, уносясь в ночь и вниз за отвесные скалы, окаймляющие впадину. А ослепительная сетка, прочертившая след его отвесного полета вниз, и громовой взрыв бомбы, от которого по горам прокатились барабанные раскаты, и блестящий белый свет, озаривший небо, даже чересчур доходчиво сообщили, какая судьба ждала бы всех действующих лиц, не прояви Джек Тарнболл инициативу.

— Последний бросок Сита, — проморгался от слепоты Джилл, когда стих грохот небольших обвалов.

— Наверняка, не его, а мой, — возразил Тарнболл, наблюдая за тем, как тускнеет свет над впадиной, а затем кивнул:

— Я понимаю, что именно ты имеешь в виду... но не каким образом. Его последний бросок?

— Экраны, — пояснил Джилл. — Он в любое время мог воспользоваться экраном, как воспользовался в моем машинном мире. Разве ты не помнишь: когда он предупредил меня, чтобы я не жульничал? После этого он мог бы взорвать нас в любое время, когда мы сталкивались лицом к лицу со скорпионом. Он мог бы воспользоваться их глазами для прицеливания или же просто перегрузить их энергией до грани саморазрушения. Но он не сделал ни того, ни другого. Он хотел продлить мучения, устроить нам настоящий ад, чего и добился, и очень успешно. Так что же изменилось теперь, а? Сит ведь как раз сейчас достал меня, парализованного болью оттого, что он сделал со мной. Но, заметь, он может это сделать только тогда, когда держит меня в поле зрения, на обзорном экране. Как только ты выхватил у меня глаз и он перестал меня видеть, я быстро оправился. И, ей Богу, он собирался тотчас же убить нас всех! Я хочу сказать, на этот раз он действительно пытался!

Спецагент озадаченно пожал плечами.

— Значит, он внезапно заспешил. И хочет умертвить нас любыми средствами и как можно скорее.

— Правильно, Тарнболл, — согласился Джилл. — Возможно, потому что дела у него пошли не так. Ты спрашивал, узнает ли меня этот телепатический компьютер, этот синтезатор: вспомнит ли меня по тому первому разу? И знаешь что, Джек? По-моему, ты был прав, и он меня узнает!

Тарнболл хлопнул себя по бедру.

— Он поддерживает равновесие?

— Думаю, что да, — кивнул Джилл. — И Сит это прекрасно знает. Боже, пусть я окажусь прав, но мы оставались в живых не только благодаря умению или слепому везению, Джек. Нам помогал Дом Дверей!

— Это объясняет выражение на лице Сита-Баннермена, — заметил спецагент. — Когда я увидел его, глядящим из того глаза, он выглядел дьявольски взбешенным!

— Ты его ранил, — сказал Джилл. — Так что теперь он, вероятно, испытывает к тебе такую же «симпатию», как и ко мне. — И нагнувшись, он подобрал жало, но сделал это очень осторожно.

— Но ведь его беспокоит не просто пулевое отверстие, которое я проделал в его жидких внутренностях, ведь верно, Спенсер? — предположил Тарнболл. — Я хочу сказать, ведь Сит же, черт возьми, всего лишь медуза! Он запросто может исцелиться, вырастить новую колонию или что-то в этом духе.

— Совершенно верно, — ответил Джилл. — Если ты не попал в жизненно важный орган или не рассек его на части, то с ним будет все в порядке. Нет, я уверен, что прав, и Сит действительно теряет управление. И я уверен, что ты тоже прав, и синтезатор помнит и узнает меня. Значит, я теперь должен найти какой-то способ восстановить хорошие отношения с ним.

Пока они говорили, их коллеги снова подобрались поближе. Джилл взмахом руки велел им отойти и объявил:

— Слушайте, ребята, я еще не на все сто процентов уверен в том, что делаю. Даже на десять процентов не уверен! Поэтому дайте мне шанс, ладно? В то же время, если вы хотите помочь, то просто не смыкайте глаз. Один из вас может подняться обратно на отрог и караулить. А Джек останется здесь, со мной, в качестве дублера. Все согласны? Договорились? — И они опять послушно выполнили его инструкции.

— Ты вроде как пасешь отару? — вопросительно поднял брови Тарнболл.

Но Джилл покачал головой... а затем кивнул.

— Ну, может быть. Но покуда я их гоню не на бойню, у меня нет возражений.